Иллюзии и заблуждения могут оказаться опаснее ракет
В своем выступлении на ближневосточной конференции клуба «Валдай» глава МИД РФ Сергей Лавров вновь затронул тему напряженности в зоне Персидского залива, где не спадает накал противостояния между Ираном и Саудовской Аравией. И в этой связи российский министр вновь упомянул предложенную Москвой в 2019 году концепцию новой архитектуры безопасности в Персидском заливе. По духу эта инициатива похожа на Хельсинкские соглашения 1975 года, которые хоть и не положили конец противостоянию СССР и США в Европе, но сделали взаимодействие сверхдержав более конструктивным и упорядоченным, появились некие правила игры и механизмы деконфликтинга. Что же может предпринять международное сообщество в связи с холодной войной в Заливе?
У страха глаза велики
Прежде чем обсуждать механизмы урегулирования в Заливе, стоит сказать несколько слов об особенностях ситуации в этом регионе. Специалисты по теории международных отношений сходятся на том, что у войн и конфликтов много причин. Среди них есть такие, на которые повлиять практически невозможно, это, например, человеческие инстинкты, особенности экономических и политических систем государств. Однако существуют и такие предпосылки конфликтов, которые можно ослабить или найти контрмеры.
Росту напряженности в Заливе содействует неверная оценка возможностей потенциальных противников. Конфликт более вероятен, когда государства переоценивают военные возможности оппонентов или верят, что существует угроза внезапного нападения. Одно это может спровоцировать превентивную войну, чтобы лишить оппонента преимущества первого удара. Подобные страхи стали нормой для Залива. На фоне периодических угроз со стороны Израиля или США нанести превентивный удар по объектам ядерной инфраструктуры Иран демонстративно рапортует о постановке на боевое дежурство новых подземных ракетных баз.
Другой фактор, актуальный для рассматриваемого региона, – неверное понимание стратегии оппонента. В Заливе и на Ближнем Востоке в целом сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, большинство стран попросту не имеют военных возможностей для ведения длительных наступательных войн. При этом налицо заблуждения и ошибочные представления о возможностях и намерениях оппонентов – непоколебимая вера в их агрессивность и экспансионистские устремления. Иранцев обвиняют в региональной экспансии, а Тегеран считает, что соседи при поддержке США и Израиля добиваются смены режима и общего ослабления страны.
В результате в зоне Залива государства уверены в наступательном характере внешней политики соседей, поэтому в их поведении все чаще наблюдается оборонительная экспансия, вызванная опасениями за собственную безопасность. Одновременно имеет место более ожесточенное противодействие чужим поползновениям, а гонка вооружений идет быстрее и ее сложнее контролировать. В своих военных закупках страны пытаются действовать на опережение, надеясь получить преимущество над оппонентом и гарантировать сдерживание. На этом фоне все труднее разрешать противоречия путем диалога, поскольку государства разрывают дипломатические отношения, как это произошло между КСА и ИРИ, и в принципе неохотно ведут переговоры друг с другом.
Что немаловажно, на Ближнем Востоке присутствуют и другие факторы, приводящие к повышенной конфликтности: частые колебания силы государств (большие окна возможностей и уязвимости) из-за внутриполитической нестабильности, наличие так называемых кумулятивных ресурсов (углеводороды), способных служить источником средств для экспансии. Наконец, складываются благоприятные условия для так называемых гибридных войн, которые ведутся руками многочисленных негосударственных акторов.
Что можно сделать
Приходится признать, что в краткосрочной или среднесрочной перспективе прекратить геополитическое соперничество Ирана и Саудовской Аравии вряд ли возможно, поскольку амбиции есть у обеих сторон, а накопившихся противоречий слишком много. Но сделать региональное противостояние менее острым и более предсказуемым вполне реально. Учитывая описанные выше обстоятельства и региональные особенности, российская инициатива и другие схожие предложения делают ставку на большую транспарентность, особенно в военной сфере, и меры по укреплению доверия.
Создание в Заливе местной версии Организации по безопасности и сотрудничеству может начаться с формирования механизма многосторонних консультаций, который бы служил экстренным каналом связи в случае обострения обстановки. Для укрепления взаимного доверия на первых этапах подойдут такие относительно неполитизированные сферы, как безопасность судоходства, борьба с наркотрафиком и организованной преступностью. Сотрудничество по этим вопросам даст столь необходимый опыт конструктивного взаимодействия. При этом исключительно важно помнить и про человеческий фактор – убедить противостоящие стороны прекратить секьюритизацию друг друга, в том числе свернуть враждебную пропаганду в СМИ и не настраивать население на вражду, особенно с использованием религиозной риторики. Установление устойчивого диалога вкупе с изменением общественного мнения и позитивным взаимодействием, пусть и во второстепенных областях, позволит в перспективе предпринять более смелые шаги: объявить Залив зоной, свободной от ОМП, а также выйти на заключение договора об обычных вооружениях, информировании о крупных перемещениях войск и учениях. Это и будет Хельсинки для Ближнего Востока.
Однако следует отдавать себе отчет в том, что перспективы урегулирования в Заливе очень зависят от действий внешних игроков. В этой связи большую настороженность в Москве вызывают рассуждения об «арабском НАТО» или возможном антииранском блоке с участием монархий Залива и Израиля. Последнее только усилит опасения Тегерана и одновременно может создать опасные иллюзии у арабов. Не стоит рассчитывать и на скорое снижение американской военной активности в Заливе, которая воспринимается Исламской Республикой как прямая угроза. Не секрет, что ответом на инициированную администрацией Дональда Трампа политику «максимального давления» стала иранская политика «максимального сопротивления». Хотя с приходом новой администрации Белый дом сигнализирует о заинтересованности в разрядке, в Вашингтоне остается достаточно ястребов и влиятельных лобби, которые будут пытаться помешать диалогу.
Лакмусовой бумажкой, которая покажет, насколько велики шансы на улучшение обстановки в Заливе, станет повторное урегулирование ядерной проблемы, а точнее – возвращение к СВПД без изъятий и оговорок. Тем более что на самом деле ядерная программа Исламской Республики волнует ее соседей далеко не так сильно, как ряд других аспектов иранской внешней и оборонной политики. Однако именно реанимация ядерной сделки на базе резолюции СБ 2231 и отмена санкций может стать первым шагом по восстановлению доверия. Только после этого возможно будет говорить о Хельсинки для Ближнего Востока и перейти к обсуждению таких острых вопросов, как региональная политика Ирана, расширение сети его союзников (прокси), а также программы по созданию БЛА и баллистических ракет.
Николай Сурков
Николай Юрьевич Сурков – старший научный сотрудник Центра ближневосточных исследований ИМЭМО РАН, эксперт клуба «Валдай».