Европейский союз стоит перед нелегким выбором. Китай готов оказать трещащей по швам зоне евро самую щедрую поддержку, но взамен требует пересмотра механизмов экспортного контроля, в том числе и в сфере военно-технического сотрудничества. К чему приведет снятие с КНР общеевропейского эмбарго на торговлю оружием?
После двадцати с лишним лет блокады Брюссель, кажется, морально готов сдать назад в вопросе торговых санкций против Пекина. Верховный комиссар Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон опубликовала свои предложения по отмене ограничений на продажу вооружений Поднебесной.
Готовы раскошелиться
«Действующее эмбарго на поставки оружия создает серьезное препятствие в развитии более тесного сотрудничества между ЕС и Китаем в сфере международной политики и вопросов безопасности», – лаконично констатирует баронесса Эштон в пояснительной записке к этим предложениям. Прозрачный намек на близость принятия сложного, но давно назревавшего решения о снятии эмбарго на экспорт вооружений в КНР стал предметом яростных дискуссий в европейской и американской прессе.
Отказ единой Европы от углубления военно-технического сотрудничества с Пекином, явившийся реакцией на жесткое подавление китайскими властями студенческих волнений на площади Тяньаньмэнь весной 1989 года, сыграл на руку российскому ОПК, в 90-е годы оставшемуся у разбитого корыта. Невозможность заполучить целый ряд современных вооружений и технологий вылилась в изрядную цепочку щедрых контрактов на поставки и заказов на разработки. Однако уже в середине 2000-х годов в военно-техническом сотрудничестве Москвы и Пекина наметилось некоторое охлаждение. КНР все сильнее хотела получать технологии, максимально очищенные от «ненужной» добавленной стоимости в виде закупок конечной продукции российской «оборонки». Пятнадцать лет подпитки со стороны нашего ВПК в условиях западных санкций скорее укрепили китайскую военную индустрию, чем ослабили ее.
Американская общественность уже не первый месяц бьет тревогу по поводу растущих военных расходов Поднебесной и ее «экспансионистских устремлений» в Юго-Восточной Азии. Последние демонстрации китайской военной мощи – испытания противокорабельной баллистической ракеты Dongfeng 21, достройка бывшего советского авианосца «Варяг» и первый полет перспективного истребителя J-20 не на шутку обеспокоили заокеанских экспертов. На этом фоне возможное открытие для Пекина европейского канала трансфера военных технологий в США полагают совершенно неуместным.
Теперь Китай демонстрирует решимость вернуться на европейский оружейный рынок и не постоит за ценой, чтобы за это заплатить. Вице-премьер правительства КНР Ли Кэцян в ходе недавнего визита в Мадрид заметил, что Пекин готов инвестировать в проблемные испанские долги до шести миллиардов евро. В ответ китайцы хотят от Брюсселя большей взаимности в вопросах «снятия ограничений на сотрудничество в высокотехнологических отраслях», одновременно намекая на то, что расширение взаимодействия ОПК КНР с ведущими европейскими оборонными корпорациями позволит последним преодолеть ряд внутренних неурядиц, связанных с невысоким спросом на их продукцию.
Товар и купец
Однако нет никакой уверенности в том, что выполнение китайских заказов решит коренные проблемы европейского ОПК: катастрофическое «зависание» дорогостоящих оборонных проектов, оставшихся, с одной стороны, без подтвержденного уровня внутреннего спроса (в связи с общим понижением уровня военной опасности в Европе), а с другой – пока еще неспособных предоставить по-настоящему конкурентоспособную (за некоторым исключением) военную технику, готовую на равных соперничать с американскими и российскими изделиями в соотношении «цена-качество».
В этом смысле китайские контракты в кратко- и среднесрочной перспективе, несомненно, пойдут на пользу европейской «оборонке», насытив ее некоторым количеством живых денег и понизив ненормальную себестоимость некоторых образцов ВВТ за счет экономии на масштабах производства, однако стратегически это деловое партнерство может выйти боком. Китай находится не в том состоянии, чтобы осуществлять «ковровые» закупки вооружений (эту стадию он уже прошел в 90-е годы). Интересы Пекина носят локализованный и хорошо очерченный характер, в результате чего экспортная политика европейских оружейников фактически будет регулироваться покупателем. А Поднебесная не собирается покупать вооружения (их КНР предпочитает производить самостоятельно), военно-технический же импорт Пекина все больше смещается в сторону фактической оплаты технологического трансфера (в чистом виде или же в форме покупки небольших партий ВВТ «на разбор» – для реверсного инжиниринга).
Отличной иллюстрацией к проблеме станет передовой край современной торговли оружием: боевая авиация. Французские «Рафали» и в особенности общеевропейские «Тайфуны» – машины очень и очень недешевые, при этом сами по себе они навряд ли способны заинтересовать китайский авиапром, который довольно много вложил в отработку платформы российского Су-27 как базы для строительства истребителей. Вопрос здесь не в дискуссионном сравнении достоинств боевых самолетов РФ и Европы (имеющиеся у Китая для копирования не самые передовые образцы Су-27СК и Су-30МКК по целому ряду характеристик уступают новейшим версиям европейских аналогов), а исключительно в экономической целесообразности. Вот отдельные элементы, в производстве которых Китай пока не чувствует себя уверенным (например двигатели, авионика или БРЭО), безусловно, вызывают неподдельный интерес пекинских военных.
Вопрос лишь в том, стоит ли получение добротного европейского радиоэлектронного оборудования того, чтобы согласиться на закупку переоцененных истребителей (которые фактически «пойдут в нагрузку», как говорили раньше). Приобретение ключевых элементов по отдельности менее вероятно, в любом случае логичнее, если они и станут рассматриваться европейцами только как второстепенная часть пакетной сделки по поставкам готовой военной техники, причем масштабным.
То же касается и передачи Китаю ряда технологий «переднего края». Европейские истребители, например, только-только получают готовые образцы бортовых радаров с активной фазированной антенной решеткой (АФАР). Китай крайне заинтересован в подобной технике, поскольку в данный момент еще не в состоянии обеспечить свои ВВС рабочим образцом БРЛС с АФАР, имеющим требуемые характеристики. В какой степени Евросоюз готов снабдить китайцев этими технологиями и как на это посмотрит Пентагон, последние полгода устраивающий прямо-таки классическую «военную тревогу» образца XIX–XX веков в отношении Пекина, сказать очень трудно.
Пушки как предлог
Китай, однако, явно не намерен останавливаться на описанном выше формате сотрудничества. Китайский премьер Вэнь Цзябао не так давно достаточно ясно дал понять, что ждет от Брюсселя недвусмысленного отказа от вмешательства в валютную политику КНР, что дополнительно может столкнуть Европу и США в вопросе о предпочтительном курсе юаня, чего, по-видимому, Пекин и добивается, получая возможное ВТС в качестве приятного, но необязательного довеска.
Крайне сложно будет предусмотреть и реакцию в «сложносочиненном» оружейном бизнесе, каковой представляет собой, скажем, оборонная индустрия Великобритании. Концерны BAE и Rolls-Royce играют ведущую роль в создании тех же «Тайфунов», при этом в значительной степени уже являются элементами не столько британского, сколько американского ОПК. Результат вероятных предпочтений в таком плотно упакованном клубке трансатлантических интересов может оказаться самым неожиданным.
Известно одно: правительство Соединенного Королевства неофициально уже дало понять прессе, что намерено выступать против самой идеи снятия санкций с Китая. Британская пресса весьма скептически комментирует инициативу Кэтрин Эштон, называя ее более чем поспешной. Кое-кто из внешних наблюдателей уже поязвил на тему невхождения Лондона в еврозону, заметив, что для Великобритании китайская «финансовая помощь» не настолько критична, как для той же Испании.
Кроме того, не следует сбрасывать со счетов и заинтересованность Пекина в целом ряде критических технологий, не относящихся напрямую к военной сфере, но фактически ограниченных к вывозу из Европы в Поднебесную. Речь идет главным образом о современной элементной базе радиоэлектроники и вычислительной техники, продукции и аппаратуре передовой биомедицинской технологии, а также высокотехнологичном оборудовании машиностроительной отрасли и металлообработки. В свою очередь европейский «хайтек», в том числе и оборонный, уже испытал на себе в минувшем году разрушительное влияние китайского «регулирования» стратегического рынка редкоземельных металлов, ставшего своеобразным предупреждением для экономик «золотого миллиарда».
Торговля оружием здесь выступает лишь в роли наиболее заметного и громкого аспекта такого сложного и важного вопроса, как режимы технологического и экспортного контроля Евросоюза в отношении Пекина. Дополнительную нагрузку проблеме придает, мягко выражаясь, бесцеремонная политика Срединной империи в вопросах охраны интеллектуальной собственности и авторского права на технологические разработки.
До реальной отмены эмбарго на торговлю оружием и снятия ЕС запретительных режимов экспортного контроля в отношении Китая еще далеко, хотя, возможно, мировой финансовый кризис и превратил данное решение из маловероятного шага в предмет для конкретных политико-экономических дискуссий. В течение 2011 года мы сможем наблюдать за тем, как объединенная Европа будет бороться со своими внутренними проблемами, раздираемая с одной стороны долгами, с другой – настойчивостью Вашингтона, а с третьей – собственными же оборонными лоббистами, стремящимися насытить оскудевшие закрома оружейников Старого Света. Одно можно сказать с уверенностью: Китай еще никогда не имел такой сильной позиции для лавирования между основными игроками, погрязшими в массе неурядиц.
Константин Богданов
