Подразделения РЭБ, оснащенные средствами борьбы с СВКН и БЛА, необходимо вернуть в состав ПВО Сухопутных войск
Боевые действия последнего времени в ряде стран Ближнего Востока, Африки и особенно в Нагорном Карабахе еще раз показали значимость средств воздушно-космического нападения (СВКН). Страны и армии, не имеющие сильной системы ПВО, способной противостоять СВКН, теряют большую часть своего боевого потенциала еще до применения сухопутных группировок, что предопределяет исход вооруженных конфликтов.
БЛА не панацея
В последние годы существенно изменились не только формы и способы ведения боевых действий, но и СВКН, в них участвующие. Все больший удельный вес стали приобретать беспилотные летательные средства (БЛА), а области и способы их боевого применения существенно расширились. Это борьба с бронетехникой и другими средствами на поле боя, как случилось в Ливии, Сирии, Нагорном Карабахе, воздушные атаки на важнейшие объекты, такие, например, как нефтегазовые предприятия Саудовской Аравии, и даже уничтожение отдельных персон, представляющих особый интерес у нападающей стороны. Таких, например, как иранский генерал-лейтенант Касем Сулеймани, убитый в январе 2020 года в Багдаде в результате удара БЛА ВВС США.
В локальных боевых действиях нападающие стороны делали, как правило, основной акцент на дроны различных видов и классов – от американских многоцелевых беспилотников типа Predator и Reape до израильских барражирующих боеприпасов (ББ) типа Hаroр-30.
В последнее время наибольшую известность приобрели турецкие БЛА среднего класса типа Bayraktar TB2 («Байрактар»). Не потому, что они обладают выдающимися боевыми возможностями, просто по стечению обстоятельств эти БЛА оказались в нужных местах и в нужное время (Сирия, Ливия, Нагорный Карабах). Турецкие дроны в Ливии и особенно в Нагорном Карабахе были достаточно эффективны. По данным зарубежных СМИ, эти БЛА уничтожили более 150 единиц армянской бронетехники, десятки артиллерийских орудий, систем залпового огня и даже средств ПВО. Президент Азербайджана в телеинтервью отметил: «Только с помощью БЛА, которые мы приобрели у Турции, мы уничтожили армянскую военную технику на сумму один миллиард долларов». Естественно, эффективность БЛА Bayraktar и ББ Hаroр тут же стала усиленно превозноситься СМИ Турции и Израиля для повышения имиджа своих беспилотных средств на мировом рынке.
“ Создание современной системы ПВО переднего края становится архиважным делом, тянуть дальше некуда. Или мы ждем своего, российского Карабаха? ”
В результате появились безосновательные утверждения, что турецкие «Байрактары» в Сирии и Ливии победили российские «Панцири», а в Нагорном Карабахе российским комплексам устроили настоящий геноцид. Многие аналитики сделали выводы о закате эпохи главенствования бронетанковой техники на поле боя и беспрецедентном возрастании роли беспилотников в современных войнах, якобы завоевавших небо над передним краем и в тактической глубине. При этом практически никто не учитывает, что результаты достигнуты при отсутствии у обороняющейся стороны современной системы и средств ПВО или неумелом их использовании.
Объективные факты таковы. Только в Сирии ЗРС и ЗРК нового поколения российского производства (экспортные варианты ЗРС «Бук-М2», ЗРК «Тор-М2» и ЗРПК «Панцирь-С1») менее чем за год уничтожили более сотни БЛА, в том числе турецкого производства, на общую сумму более одного миллиарда долларов. Причем с сирийскими боевыми расчетами, что крайне важно. Это говорит о том, что не только наши современные средства ПВО эффективны в борьбе с дронами, но и сирийские специалисты грамотно применяют это оружие.
Кроме того, средствами ПВО сирийской армии (в основном ЗРС «Бук-М2») было уничтожено до 70 процентов крылатых ракет, примененных США и их союзниками в 2017-м в налете на Сирию. Напомним, что при атаке в конце 2019 года БЛА и КР нефтегазовых объектов в Саудовской Аравии ЗРК «Патриот» не сбили ни одного из нападающих средств, хотя боевые расчеты были укомплектованы американскими специалистами и должны бы показать класс.
Уроки конфликтов
Анализ результатов боевых действий последнего времени показывает: необходимо иметь на театрах и в районах БД современные высокоэффективные комплексные группировки ПВО, объединенные по возможности в единые системы. Это обусловлено тем, что они должны бороться как с баллистическими и крылатыми ракетами различных типов и с высокоточным оружием, в том числе гиперзвуковым, так и с воздушными средствами нападения (пилотируемыми и беспилотными), то есть одновременно решать задачи ПРО и ПВО.
При этом оборонительные боевые возможности этих группировок и систем ПРО-ПВО должны быть адекватны наступательным возможностям разнотипных и разноплановых группировок СВКН, участвующих в бою или операции, и даже превосходить их, в том числе группировки, обладающие элементами искусственного интеллекта и «разумно» применяющие средства борьбы с системами и комплексами ПРО-ПВО.
Стало понятно, что совершенствованием группировок и в целом системы ПРО-ПВО необходимо заниматься постоянно, причем как в области создания соответствующих нетрадиционных структур и формирований обороны и способов их боевого применения, так и поддержания уровня боевых возможностей и эффективности входящего в их состав вооружения. Забвение этих уроков послужило одной из причин поражения в военных конфликтах Югославии, Ирака и Армении в Нагорном Карабахе, где широко и нестандартно применялись современные СВКН.
РЭБ в связке с ПВО
Анализ результатов ведения воздушных войн последнего периода показал также, что в борьбе с СВКН, в том числе и с БЛА, все большую эффективность приобретают средства РЭБ нового поколения. Это подтверждает и опыт боевых действий в Сирии, где средства РЭБ совместно со средствами ПВО эффективно задействованы в комплексной защите наших военных баз как от ударов БЛА боевиков, так и при борьбе с КР, применяемыми США, другими странами против ряда объектов САР.
Однако в оргштатной структуре Сухопутных войск средства ПВО и РЭБ разобщены, находясь в разном ведомственном подчинении, и это крайне затрудняет организацию их согласованного боевого применения как по месту, так и тем более по конкретным целям. Больше приходится решать задачи их электромагнитной совместимости, чем эффективного взаимодействия. При создании и комплектовании авиабазы в Хмеймиме это упущение исправлено, что позволило создать надежную комплексную систему обороны.
Назрела необходимость учесть этот сирийский опыт, а подразделения РЭБ, оснащенные средствами борьбы с СВКН, возвратить в состав ПВО СВ, где они организационно и находились в первые годы комплектования этих войск. Это позволит создавать действительно комплексные группировки ПРО-ПВО, различные уровни, обеспечивающие как огневое поражение СВКН, в том числе БЛА, так и радиоэлектронное подавление их бортовой аппаратуры (БРЭО), а в последующем – ее функциональное поражение с помощью средств, базирующихся на новых физических принципах.
Кадры решают, и все
Огневые средства ПРО-ПВО, РЭБ и функционального поражения БРЭО целей должны входить в состав развертываемых мобильных разведывательно-огневых группировок (МАРОГ) и обеспечивать борьбу со всеми типами СВКН, которые могут быть применены на конкретном ТВД, в едином информационно-управляющем пространстве, под единым командованием.
Анализируя опыт Сирии, начальник Генштаба генерал армии Валерий Герасимов отмечал: «Тенденция развития традиционных и гибридных войн вызвала необходимость внесения изменения в организацию обороны. Новые подходы должны учесть все имеющиеся в стране потенциальные возможности и применять их на системной основе». Такой подход и позволил бы сконцентрировать усилия средств ПРО-ПВО для обеспечения по единому замыслу эффективной многоплановой борьбы с СКВН, в том числе широко применяющих БЛА.
Далее. Какими бы мощными и продуманными по структуре и характеристикам ни были создаваемые группировки ПРО-ПВО, их характеристики в бою реализуются боевыми расчетами и напрямую зависят от профессионализма, знания вооружения, умения эффективно его применять в складывающейся обстановке. Даже в средствах ПВО нового поколения, таких, например, как ЗРК «Тор-М2», боевая эффективность которого при борьбе с БЛА различных классов и крылатыми ракетами в той же Сирии составляет 85–90 процентов и более (результат, пока другими средствами не превзойденный), требуется полная реализация профессиональных навыков боевых расчетов. И это несмотря на то, что в ЗРК «Тор-М2» достаточно широко используются элементы искусственного интеллекта и максимально автоматизирован процесс боевой работы. Передача средств ПВО в руки малоквалифицированных специалистов, если таковыми их вообще можно назвать, как это случилось с расчетом ЗРПК «Панцирь» в Ливии, бесперспективна, неизбежно приводит к низкой эффективности боевого применения и в конечном итоге – к необоснованной дискредитации оружия.
Кроме того, нужно иметь в виду, что боевые расчеты ЗРС и ЗРК группировок наших войск в САР, в том числе и ЗРК «Тор-М2», укомплектованы контрактниками, обладающими достаточно высокими профессиональными навыками, что позволило достичь отличной боевой эффективности этих средств. А какие результаты можно ожидать от расчетов, укомплектованных срочниками, не обладающими такими навыками, не нюхавшими пороха, как это имеет место в частях ПВО Сухопутных войск ВС РФ? К тому же беспилотниками у противоборствующей стороны управляют, как правило, высококвалифицированные офицеры, имеющие высшее образование, и помогают им профессионалы-наемники, не один год служащие на своих должностях. Поэтому вопрос укомплектования боевых расчетов средств ПВО квалифицированными специалистами-контрактниками, поддержания их высокого профессионализма требует первостепенного решения. Боевые действия в Нагорном Карабахе это ярко продемонстрировали.
ПВО переднего края
Очень серьезный урок следует извлечь и из применения средств ПВО переднего края, предназначенных для надежного прикрытия мотострелковых, танковых подразделений и частей непосредственно на линии фронта (боевых действий) и находящихся в их боевых порядках.
Этот вопрос уже возникал еще в 70-е годы прошлого столетия, когда ПТУР стали размещать на воздушных носителях и появилось новое средство борьбы с бронетанковой техникой на поле боя – вертолет огневой поддержки (ВОП), способный действовать с предельно малых высот, с подскока и даже из засады. Это в первую очередь широко известные ВОП «Хью-Кобра» с ПТУР «Тоу», АН-64А «Апач» с ПТУР «Хеллфайр» и ряд других.
Тогда эту проблему сочли общегосударственной, по заданию Совмина СССР провели специальные исследования, в том числе с опытно-экспериментальными боевыми стрельбами на госполигоне (НИР «Запруда»). В результате установлено, что для эффективной борьбы с ВОП наиболее целесообразно создание нового вида противовоздушного средства – зенитного пушечно-ракетного комплекса (ЗПРК) с комбинированным ракетно-артиллерийским вооружением.
Основной задачей такого ЗПРК, получившего наименование «Тунгуска» и разработку которого поручили Тульскому конструкторскому бюро приборостроения (генеральный конструктор – академик Аркадий Шипунов), называлось надежное прикрытие бронетанковой техники во всех видах боевых действий и на марше, в первую очередь от ударов ВОП до применения ими бортового противотанкового оружия (ПТУР).
Во время разработки ЗПРК «Тунгуска» приемлемых по дальности действия (более 12–15 километров) и точности средств сопровождения воздушных целей не было. Поэтому если пушечный канал с меньшей дальностью стрельбы (до 4 км) в ЗПРК «Тунгуска» удалось создать как всесуточный и всепогодный, то в ракетном канале пришлось применить оптические средства визирования и ручного сопровождения цели, в результате он оказался не всесуточным. Но ведь и «Апач» также был не всесуточным, зато ракетный канал ЗПРК «Тунгуска» позволял уничтожать его на расстоянии восемь километров, до пуска вертолетом бортовой ПТУР (6 км).
Разработка и вооружение армии ЗПРК «Тунгуска» было большим достижением. Правда, поражение даже зависшего ВОП требовало чрезвычайно высоких профессиональных навыков оператора. Однако к началу 2000-х годов ситуация существенно изменилась. На вооружение в США поступил уже всесуточный и всепогодный ВОП «Апач-Лонгбоу» с новой модификацией ПТУР, поражающий бронетехнику на дальностях до 10 километров. Кроме того, в арсенале средств борьбы с БТТ стали появляться дальнобойные ПТУР нового поколения типа американского комплекса JAGM (Joint Air-to-Ground Missile) с дальностью стрельбы более 15 километров, планируется полностью заменить ими существующие ПТУР «Тоу-2» и «Хеллфайр», а также УР общего назначения «Маверик». Разработки подобных ПТУР ведутся в Израиле, Германии, Франции и других странах.
Понятно, что без модернизации ракетного канала противостоять всепогодным ВОП и тем более носителям дальнобойных средств поражения ЗПРК «Тунгуска» уже не могла, требовалась ее коренная модернизация. Но, к сожалению, разработчик – КБП им. А. Г. Шипунова от модернизации ЗПРК «Тунгуска» устранилось, сосредоточившись на создании ЗРПК «Панцирь-С1». Интересно, что первоначальное название этого комплекса – «Тунгуска-3», то есть основные технические решения, реализованные в «Панцире», заимствовали из наработанных на «Тунгуске». Завод-изготовитель инициативно провел некоторую модернизацию комплекса, низкий поклон за это коллективу, но этого оказалось недостаточно.
В состав ЗПРК «Тунгуска-М1», принятый на вооружение в 2003 году, ввели унифицированную с ЗРПК «Кинжал» (морской вариант комплекса) модернизированную ЗУР, поражающую цели, в том числе малоразмерные, на дальности до 10 километров. Облегчен процесс работы наводчика при стрельбе ракетным каналом (реализована так называемая схема разгрузки), введена цифровая аппаратура телекодовой связи с УБКП «Ранжир», обеспечивающая реализацию режима автоматического целераспределения (АЦР) между боевыми машинами в батарее.
Однако в результате модернизации «Тунгуска-М1» не стала всепогодным и всесуточным средством борьбы, ЗРПК должным образом не испытан в борьбе с БЛА, не обеспечивает поражение носителей дальнобойных ПТУР. В целом имевшиеся ранее приоритеты в нише борьбы с СВКН, в том числе с БЛА, над передним краем оказались утрачены.
Понимая это, на заводе-изготовителе по собственной инициативе предложили АО «НТЦ ЭЛИНС», ранее разрабатывавшему программное математическое обеспечение комплекса, создать для ЗПРК «Тунгуска-М1» современную оптико-электронную систему обнаружения и сопровождения воздушных целей. Конструкторы из Зеленограда разработали цифровую всесуточную теплотелевизионную систему (СТТ) для использования в составе комплекса, которая обеспечивает круглосуточный обзор, обнаружение, распознавание воздушных целей, в том числе БЛА, их автоматическое сопровождение и наводимой ракеты, выдачу информации в бортовую ЦВС. Опытный образец СТТ для ЗПРК «Тунгуска-М1» демонстрировался на МВТФ «АРМИЯ-2020» и, по мнению разработчика, по своим характеристикам выгодно отличается от ближайших отечественных и зарубежных аналогов.
Но доведение боевых характеристик ЗПРК «Тунгуска» до требуемого уровня застопорилось, хотя произведено более 400 установок, в том числе около 150 поставлено за рубеж. Ситуация усугубляется еще и тем, что сегодня разработчик ЗПРК «Тунгуска» входит в состав госкорпорации «Ростех», а завод-изготовитель – в концерн «Алмаз-Антей».
Представляется, что в этой связи нужно привлечь административный ресурс как Минобороны, так и ОПК. Только здравый смысл и взаимопонимание позволят найти приемлемый выход из требующей незамедлительного разрешения ситуации.
Ослепшая «Стрела»
В составе средств ПВО переднего края – зенитных ракетно-артиллерийских дивизионов мотострелковых (танковых) полков наряду с ЗПРК «Тунгуска» находились также ЗРК ближнего действия типа «Стрела-10», оснащавшиеся ракетами с оптической головкой самонаведения. Эти комплексы, прошедшие ряд модернизаций, позволяли достаточно эффективно бороться днем и при ясной погоде практически со всеми типами традиционных СВКН на предельно малых и средних высотах (до 3,5 км) и дальностях (до 5–6 км) по принципу «выстрелил-забыл». Но даже после оснащения боевых машин цифровой телекодовой аппаратурой приема и реализации целеуказания (АПЦ-АРЦ) они имели крайне низкие поисковые возможности, поскольку оператор должен был обнаружить цель с помощью оптического прицела, что теперь стало практически невозможно при борьбе с малозаметными БЛА.
В связи с этим разработчиком ЗРК – КБТМ им. А. Э. Нудельмана долгое время проводился ряд поисковых и опытно-конструкторских работ по совершенствованию боевых характеристик комплекса этого класса (ОКР «Днепр», «Палаш», «Багульник» и др.). В 2019 году они завершены, на вооружение принят ЗРК «Сосна» с существенно лучшими характеристиками. В нем используется современная всесуточная и всепогодная оптико-электронная система управления вооружением (СЭС). А для наведения ракеты на цель применяется автоматическое телеориентирование в лазерном луче, что обеспечивает не только высокую помехозащищенность комплекса, но и независимость его боевых характеристик от параметров цели (размера, уровня теплового излучения, световой контрастности и др.). Ракета имеет осколочно-стержневую боевую часть, снабжена контактным и неконтактным взрывателями, поражает цели на дальностях от 1,3 до 10 километров и на высотах от 15 метров до 5 километров, летящих со скоростью до 500 метров в секунду и с перегрузкой до 12 g. То есть может поражать объекты, начиная от БЛА малого и среднего класса до ВТО в полете.
Ракетное пусковое устройство и приборные блоки ЗРК «Сосна» могут размещаться на гусеничном шасси МТ-ЛБ, на опорно-поворотном устройстве, на котором ранее устанавливались ЗРК «Стрела-10». Это позволяет при капитальном или планово-предупредительном ремонте модернизировать ЗРК типа «Стрела-10» до уровня «Сосна» блочно-модульным способом при минимальных финансовых и временных затратах. При этом на ПУ находятся уже не четыре, а двенадцать готовых к пуску ракет, что крайне важно для ЗРК этого класса.
Учитывая, что уже произведено более 1200 боевых машин ЗРК «Стрела-10» различных модификаций, в том числе более 700 поставлено на экспорт, их модернизация в короткие сроки до уровня «Сосна» позволила бы существенно изменить ситуацию с ПВО переднего края, восстановить утраченные приоритеты. Это важно и для нашего престижа на мировом рынке вооружений.
Какие выводы из этого следуют? В ближайшей перспективе на вооружение армии РФ должна поступить дорогостоящая БТТ на базе унифицированной платформы «Армата», требующая надежного прикрытия от ударов современных ПТУР с различных воздушных носителей, в том числе с БЛА. В связи с этим создание современной системы ПВО переднего края становится архиважным, тянуть дальше некуда. Или мы ждем своего, российского Карабаха?
Ситуация требует незамедлительного разрешения. Как и что технически для этого нужно сделать, сегодня известно и выполнимо в короткие сроки с использованием имеющихся заделов и с минимальными финансовыми затратами.
Предлагаемые к реализации варианты и способы модернизации средств ПВО переднего края предполагают использовать как основу имеющиеся в войсках установки и боевые машины ЗПРК «Тунгуска» и ЗРК «Стрела-10» путем проведения восстановительного ремонта их транспортной базы и замены ракет, бортового радиоэлектронного оборудования на современные. То есть фактически реализовать «платформенный» подход, что сократит затраты времени на проведение работ и их стоимость, что сейчас крайне важно.
Хотелось бы надеяться, что высказанные предложения будут рассмотрены в Минобороны РФ и в Военно-промышленной комиссии при президенте Российской Федерации как требование времени, а наш приоритет в воздушной сфере над полем боя восстановлен и сохранен на далекую перспективу.
Александр Лузан, доктор технических наук, лауреат Государственной премии РФ, генерал-лейтенант
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 4 (867) за 2 февраля 2021 года