Чем Россия может ответить на создание морской компоненты ПРО США
Некоторое время назад в средствах массовой информации появилось заявление Пентагона о том, что в США прошло испытание ракеты ПРО морского базирования новой модификации SM-3 blokIIA, в ходе которого была успешно перехвачена боеголовка МБР, запущенной с расстояния в несколько тысяч километров. Это сообщение осталось без должного внимания экспертного сообщества и СМИ. Между тем это чрезвычайно важное для безопасности России и в частности для сохранения ядерного паритета между нашей страной и США событие. Оно может знаменовать серьезные изменения в системе глобальной безопасности, сложившейся к настоящему моменту, и даже стать одним из ключевых факторов, способных спровоцировать новые войны и вооруженные конфликты, что особенно актуально в связи с вероятным приходом к власти в США демократической администрации.
Еще совсем недавно морская компонента системы ПРО США могла перехватывать только ракеты малого радиуса действия, относясь по этой причине к системе ПРО театра войны. Теперь она превращается в важнейший элемент стратегической ПРО США, причем более важный и опасный, чем наземная компонента на основе GBI.
Сначала о новой модификации ракеты ПРО морского базирования. О ней есть информация в Интернете, а также в ряде открытых журналов, посвященных анализу проблем военной безопасности. При одинаковой длине с ракетой SM-3 blokIA ее новая модификация имеет существенно больший диаметр – 530 миллиметров против 343 у предшественницы. Значительно возросли скорость полета, достигнув 4500–5000 метров в секунду, и зона поражения – 2500 километров по дальности и 1500 километров по высоте. Боевая часть по принципу воздействия на цель осталась неизменной – кинетическое разрушение при прямом попадании в цель поражающего элемента. Однако сам кинетический перехватчик более крупный и соответственно содержит существенно большее число поражающих элементов, чем предшественник, а значит, и обеспечивает заметное возрастание вероятности поражения цели в одинаковых с ранними образцами условиях. Система наведения – радиокомандная на траектории от корабельной системы управления «Иджис» и пассивное самонаведение на конечном участке. Двухдиапазонная инфракрасная ГСН обладает повышенными возможностями классификации ложных целей и, по заявлениям разработчиков, имеет дальность действия по боеголовкам МБР до 300 километров (очевидно, на заатмосферном участке их полета, в пределах атмосферы дальность действия должна быть существенно ниже и может колебаться оценочно с учетом прозрачности и плотности атмосферы в больших пределах: от 60–70 до 100–150 километров). При этом боеголовка ракеты имеет собственный двигатель, позволяющий ей отклоняться от траектории полета на 3–3,2 километра. Фактически SM-3 blokIIA – это новая ракета, обладающая качественно иными возможностями по сравнению с более ранними образцами ракет ПРО морского базирования. Хотя предшествующие испытания в 2017 и 2018 годах и были признаны неудачными, испытание в 2020-м прошло успешно и это означает, что морской компонент стратегической ПРО США может быть создан уже в ближайшей перспективе. Стоимость SM-3 blokIIA огромная – 18 миллионов долларов (для сравнения: «Томагавк» – около 1,5 миллиона), однако развертывать их предполагается в достаточно большом количестве – порядка 300 в дополнение к 400 ракетам ранних модификаций.
Два реальных эшелона ПРО
Таким образом, уже в относительно недалекой перспективе у США появится система стратегической ПРО из двух эшелонов. Первым из них останется наземный комплекс перехвата боеголовок межконтинентальных баллистических ракет на среднем участке траектории, известный как Ground-Based Midcourse Defense (GBMD). Он включает РЛС раннего предупреждения и сопровождения, отслеживающие перемещение целей в космическом пространстве, и противоракет шахтного базирования Ground-Based Interceptor (GBI), эффективная дальность стрельбы которых оценивается в пять тысяч километров. Поражение боеголовок МБР осуществляется кинетическими стреловидными поражающими элементами на встречных курсах. По оценкам военных специалистов, в настоящее время по своим техническим возможностям этот комплекс позволяет перехватывать лишь ограниченно маневрирующие боеголовки моноблочных МБР. Программой предусмотрено развертывание 56 противоракет системы GBMD на территории США (в том числе 28 – на Аляске, 14 – в Калифорнии и 14 – на атлантическом побережье) и увеличение их количества в долгосрочной перспективе до 100. Система радиолокационного обеспечения этих противоракет включает четыре стационарные станции, а также мобильные, выполненные на плавучих платформах.
“ Эффективной мерой нейтрализации американской стратегической ПРО станут оснащение всех или большинства МБР и БРПЛ России маневрирующими боеголовками, подобными «Авангарду» ”
В настоящее время эффективность GBI оценивается относительно невысоко. Ранее вероятность перехвата целей даже в контролируемых условиях оценивалась в 10–15 процентов. Однако работы по совершенствованию данного комплекса ведутся весьма интенсивно, и можно предполагать, что вероятность поражения целей в нормальных условиях может достигнуть 20–30 процентов. Соответственно боевые возможности такой системы исходя из прогнозируемого количества GBI могут составить в зоне Тихого океана 8–12 перехваченных боеголовок МБР и в зоне Атлантики – три-четыре. В дальнейшем по мере наращивания количества ракет GBI, их совершенствования, как и системы в целом, суммарные возможности этой компоненты НПРО США могут возрасти до 50–70 поражаемых боевых блоков и более, если количество развернутых ракет превзойдет ныне планируемое.
Второй компонентой стратегической ПРО США планируется морская. Ее основу составят крейсеры типа «Тикондерога» и эсминцы типа «Орли Берк», БИУС которых – «Иджис» адаптирована для решения задач ПРО с применением противоракет SM-3 blokIIA. Уже в относительно недалекой перспективе количество носителей может быть доведено до 84 – 22 крейсера «Тикондерога» и 62 эсминца «Орли Берк». Так же, как и GBI, эта компонента сможет перехватывать российские МБР только на конечном участке их полета. А вот наши МБР морского базирования эта подсистема потенциально может перехватывать и на активном участке траектории. Однако в этом случае позиции кораблей-носителей этих ракет должны располагаться на удалении не более 100–150 километров от районов боевого предназначения наших стратегических подводных ракетоносцев, что будет возможно только при условии полного разгрома обоих наших океанских флотов, дальней и фронтовой авиации, которые в этих районах могут им оказать весьма эффективное противодействие.
А вот китайские МБР морского базирования с большим по продолжительности активным участком они смогут перехватывать на этапе разгона с расстояния до 300 километров и даже больше, равно как и северокорейские. Предварительно можно оценить вероятность перехвата боеголовки МБР ракетой SM-3 blokIIA в 0,2–0,4 в полигонных условиях после устранения неизбежных «детских болезней» по аналогии с GBI и с учетом особенностей ее применения.
С учетом ожидаемой вероятности поражения стартующей МБР противоракетой SM-3 blokIIA возможности корабля ПРО, имеющего до 24 таких ракет, могут составить от 4–5 до 8–10 боеголовок и МБР в зависимости от условий боевого применения. А всего 300 морских стратегических противоракет смогут перехватить от 60 до 120 целей такого типа. Тем самым создаются условия, при которых США смогут своей морской компонентой нивелировать ядерный потенциал КНДР почти полностью, а китайский – в значительной мере. При этом появление полноценной морской компоненты в системе стратегической ПРО США позволяет в определенной мере устранить слабое место ныне существующей системы, основанной на наземной компоненте – ограниченность эффективной зоны боевого применения в северном и прилегающих секторах. Из анализа следует, что основой стратегической ПРО США в перспективе станет именно ее морская компонента, обладающая высокой оперативной маневренностью, позволяющей создавать на наиболее опасных направлениях высокие плотности средств ПРО.
Фото: topcor.ru
С полноценным развертыванием морской компоненты стратегической ПРО США смогут не только нейтрализовать ядерные угрозы со стороны «малых ядерных держав» и отчасти Китая, но и создать предпосылки к нарушению ядерного паритета в свою пользу с Россией. Надо учитывать, что США развивают свою стратегическую ПРО очень высокими темпами как качественно (повышение технической вероятности поражения целей противоракетой), так и количественно, расширяя систему стратегической ПРО и наращивая количество ракет. С учетом начавшегося развертывания американцами ракет средней дальности в Европе, а также огромным количественным превосходством США в области стратегических неядерных вооружений этот факт создает серьезные угрозы безопасности нашей страны. В этом контексте система стратегической ПРО США становится сильнейшим дестабилизирующим фактором, провоцируя горячие головы в США на эксперименты с БГУ и последующим ядерным шантажом. А это означает, что угроза стратегической ПРО США реальна и ее необходимо парировать. Для этого прежде всего необходимо выявить ее слабые места. В числе основных таких мест в системе ПРО США можно выделить:
1. Высокую уязвимость стационарных РЛС ПРО и районов расположения ПУ GBI от ударов ВТО большой дальности, а морского базирования – от воздействия сил ВМФ РФ. Могут они оказаться весьма уязвимы и от подавления перспективными средствами РЭБ.
2. Ограниченность эффективной зоны боевого применения наземной компоненты стратегической ПРО северным и прилегающими секторами.
3. Ограниченные возможности по поражению маневрирующих БЧ МБР на траектории полета.
4. Относительно невысокую вероятность поражения боеголовок МБР даже в долгосрочной перспективе, оставляющую возможность дохода некоторой части из них до цели.
5. Отсутствие возможности создать равнопрочную ПРО всей территории США и прилегающих океанских акваторий, что вынуждает сосредотачивать потенциал системы на защите наиболее важных районов континентальной части страны.
Меры противодействия
Из проведенного анализа следует, что эффективное противодействие стратегической ПРО США может быть только при комплексном применении широкого спектра мер как собственно военных и военно-технических, так и различных невоенных. В этой статье я остановлюсь на наиболее, на мой взгляд, перспективных мерах военного и военно-правового характера.
В числе последних следует отметить принятие новой редакции «Основ государственной политики в области ядерного сдерживания», где в качестве важных оснований для перехода к применению ядерного оружия Россией в полном объеме является поражение даже одного критически важного объекта нашей страны, среди которых элементы СЯС занимают ключевое место, а также сам факт пуска в сторону России даже небольшого количества ракет. Учитывая, что временной размах даже превентивного удара РСД не может быть меньше получаса-часа, а быстрого глобального удара (БГУ) и того больше – два – четыре часа и более, потенциальный агрессор хорошо понимает, что ослабить наши СЯС до уровня, при котором их сможет перехватить его стратегическая ПРО, не удастся: пуск МБР начнется задолго до достижения в ходе превентивного удара требуемого уровня поражения наших СЯС. Отработка такого варианта действий на учениях, причем, возможно, в демонстративном варианте с приглашением в качестве наблюдателей иностранных военных атташе могла бы стать эффективной мерой сдерживания потенциального агрессора.
Другим важным инструментом противодействия стратегической ПРО может стать комплекс мер РЭБ по снижению эффективности системы контроля воздушно-космического пространства стратегической ПРО США, снижение оперативности системы ее связи и искажение системы представлений об обстановке в органах боевого управления. Такие действия могут оказаться весьма эффективными, поскольку боевое применение противоракет как наземного, так и морского базирования полностью зависит от четкого и согласованного функционирования большого количества различных объектов и подсистем, распределенных на огромных территориях и удаленных друг от друга на тысячи километров.
Если говорить о морской компоненте стратегической ПРО, то надо учитывать, что дальность действия даже самых последних модификаций РЛС AN/APY-1, входящих в систему «Иджис», по аэродинамическим целям типа «истребитель» не превышает 300–350 километров. Поэтому информация о местоположении цели и ракеты на траектории полета должна поступать на корабль от внешних источников. Данные по цели могут давать РЛС ПРО наземного и морского базирования, спутники системы ПРН и ПРО. Так как местоположение ракеты планируется определять с высокой точностью на основе GPS-датчиков, расположенных на ней, можно полагать, что информация о траектории полета будет поступать на корабль по радиоканалу от нее самой. Это имеет значение даже при стрельбе на небольшие дистанции в пределах дальности действия РЛС AN/APY-1D, поскольку ширина ее луча составляет, по открытым данным, около 1,7 градуса как по азимуту, так и по углу места, что при минимальной длительности ее импульса в 6,4 мкс определяет неприемлемые ошибки местоположения ракеты.
Использование внешних источников для управления ракетой с целью вывода ее в точку захвата цели ГСН и в позицию, обеспечивающую перехват цели, предъявляет исключительно высокие требования к системе обмена информацией – допустимое время доведения информации до БИУС корабля не должно превышать нескольких миллисекунд.
Отсюда следует, что для средств РЭБ эта система весьма уязвима. Прежде всего следует отметить РЛС ПРО наземного и морского базирования, перспективные спутники системы ПРО, а также корабельную РЛС AN/APY-1D, нарушение работы которых средствами РЭБ не позволит вывести SM-3 blokIIA в позицию перехвата. Еще более чувствительна к помехам система обмена информацией, когда даже незначительная задержка в передаче данных резко снизит вероятность поражения боеголовки МБР ракетой ПРО. Эффективным будет нарушение работы системы спутниковой навигации GPS, что также может сорвать вывод ракеты ПРО в позицию перехвата боеголовки МБР. В целом можно оценить, что в случае применения всех этих мер или некоторой их части морская компонента стратегической ПРО США, основанной на использовании SM-3 blokIIA, может быть в значительной степени нейтрализована. Все перечисленные меры РЭБ возможно применить и против наземной компоненты стратегической ПРО с аналогичным результатом.
Хорошей мерой снижения эффективности стратегической ПРО окажется создание МБР глобальной дальности – 35–40 тысяч километров. При такой дальности стрельбы подход боеголовок МБР возможен с огибанием всего земного шара, то есть по всем географическим направлениям, что исключает при существующих и перспективных технологиях отражение такого удара. Сегодня известно, что один из вариантов тяжелой МБР «Сармат» может иметь такую дальность стрельбы.
Естественной мерой является первоочередное поражение объектов стратегической ПРО с началом боевых действий. При этом учитывая огромное превосходство флота США, решить такую задачу в отношении кораблей ПРО будет весьма сложно. Одним из возможных направлений нейтрализации морской компоненты американской стратегической ПРО может стать создание в западных районах Баренцева моря и проливных зонах Охотского моря оборонительной системы на основе комплексного применения масштабных минных заграждений с развертыванием на берегу группировок береговых ракетных войск, вооруженных противокорабельными комплексами на основе наземного варианта «Циркона». Дальность стрельбы последнего в сочетании с надводными кораблями нашего флота даже при подавляющем превосходстве противника в силах и средствах не позволит кораблям ПРО приблизиться к районам боевых действий наших атомных подводных лодок с баллистическими ракетами на дальность, при которой они смогли бы перехватить стартующие БРПЛ на активном участке их полета. Тем самым наиболее опасная угроза для наших СЯС со стороны морской компоненты стратегической ПРО США будет нейтрализована.
Эффективной мерой нейтрализации американской стратегической ПРО станут оснащение всех или большинства МБР и БРПЛ России маневрирующими боеголовками, подобными «Авангарду» с разработкой аналогичных образцов для ракет с небольшим забрасываемым весом. Сложно будет создать американцам систему защиты от стратегических крылатых ракет с дальностью стрельбы 12–15 тысяч километров. Группировка таких ракет, развернутая на наземных, морских и воздушных носителях, позволит сохранить паритет даже при полномасштабном развертывании в США системы стратегической ПРО. Неуязвимыми остаются пока и торпеды «Посейдон». Развертывание их группировки в ядерном оснащении также позволит сохранить ядерный паритет, вынудив к тому же США выделить огромные средства и ресурсы на создание системы противодействия этому оружию, которая может быть создана не ранее чем через лет 20–30, если не значительно позже.
Наконец нельзя не вспомнить, что никакая, даже самая совершенная система ПВО, а тем более ПРО неспособна гарантированно уничтожить все воздушные и баллистические цели – небольшое их количество обязательно прорвется. Поэтому создание группировки ракет и подводных ядерных торпед «Посейдон» с боеприпасами сверхкрупного калибра (100–120 мегатонн и более), способных даже одиночными ударами по уязвимым точкам США инициировать разрушительные геофизические процессы, может стать тем фактором, который в любых условиях обстановки обеспечит стратегическое ядерное сдерживание.
Таким образом, можно констатировать, что существует достаточно широкий спектр методов нейтрализации стратегической ПРО США. Важно, чтобы они применялись в комплексе, ибо попытки абсолютизировать какой-либо один из них к желаемому результату не приведут. В этом случае возможно при относительно небольших затратах нейтрализовать чрезвычайно затратную систему, каковой является стратегическая ПРО США. Но при этом надо помнить, что создаваемые в ее рамках технологии могут стать основой качественно новых систем оружия, вероятно, относительно недорогого, против которого найти противоядие будет весьма проблематично, если вообще возможно.
Константин Сивков, заместитель президента РАРАН по информационной политике, доктор военных наук
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 46 (859) за 1 ноября 2020 года
