О сокращении оборонных расходов и перераспределении финансирования между статьями оборонного заказа
Разговоры о сокращении оборонных затрат уже давно перешли в практическую плоскость, и недавнее заявление министра финансов о сокращении в 2021 году на пять процентов гособоронзаказа (ГОЗ) было вполне ожидаемо. Возникает очень непростой вопрос: за счет чего можно обеспечить это сокращение, тем более что ранее такие урезания слишком часто осуществлялись не в рамках «самого ненужного», а тех направлений, которые не имеют высокопоставленных толкачей? При этом часто резались критически важные для обороноспособности страны темы и программы (это в первую очередь касается НИОКР), но сохранялись откровенно сомнительные.
Следует отметить – сложившийся подход существенно отличался от того, что был в 90-е, когда урезали все, что можно и нельзя. Вооруженные силы жили откровенно впроголодь, но соответствующие структуры Минобороны обеспечили тогда проведение ряда перспективных НИОКР, позволивших не утратить потенциал и выйти на серийное производство современных образцов ВВТ.
Только один пример – антиторпеда комплекса «Пакет». Ключевым фактором успеха стало введение в ОКР этапа аванпроекта, в ходе выполнения которого и была летом 1998 года выполнена серия блестящих экспериментов и испытаний с фактическими наведениями экспериментальных образцов антиторпед на малоразмерные цели – это то, что разработчики США и ФРГ не могут повторить до сих пор.
А теперь хороший вопрос: когда последний раз в опытно-конструкторские работы (ОКР) Минобороны включался этап аванпроекта? Сколько лет назад это было? Десять? Пятнадцать? Или больше?
“ Когда Верховному главнокомандующему в качестве подлодки пятого поколения представляется макет с устаревшим движителем и торпедами «Физик-1», прошедшими госиспытания еще в 2008 году, возникают очень серьезные вопросы ”
В отличие от того периода при сердюковском реформировании в конце двухтысячных «оптимизировали», причем практически до нуля, научно-исследовательские работы (и в виде самостоятельных работ, и как часть ОКР). Появилось мнение, что их «обязан финансировать» Минпромторг, а Минобороны только платить за ОКР и серию.
«Перспективные НИР Минпромторга» были очень разными, начиная от действительно сделанных на очень достойном уровне и заканчивая откровенным «освоением бюджетных средств». Однако для задач Минобороны уход НИР означал фактически утрату их контроля и управления, разрыв обоснованной цепочки создания ВВТ: «поисковый НИР» – «прикладной НИР» – «ОКР» – «серия». Сразу же резко упало качество разработки ТТЗ, а это фактически директивный документ для ОКР и расходования средств, провалилось качество выполнения ОКР.
«Необходимо искоренить практику открытия ОКР без проведения соответствующих научно-исследовательских работ (НИР). Проведение НИР гарантирует нас от ошибок в будущем, снижает риски неуспешного завершения ОКР. В процессе выполнения НИР, помимо подготовки научно-технического отчета, при необходимости проводится макетирование, по итогам которого исполнитель должен убедить заказчика в возможности реализации тех или иных технических решений. И только после этого на основе объективных данных может быть сформирован проект технического задания, проведено технико-экономическое обоснование будущих ОКР», – это из выступления заместителя министра обороны РФ Юрия Борисова перед участниками общего собрания членов Российской академии ракетных и артиллерийских наук 7 декабря 2012 года.
На чем экономить военный бюджет
Первое. Универсальные десантные корабли (УДК), заложенные 20 июля в Керчи на заводе «Залив». Решение по ним было крайне торопливым и не только не проработанным до конца, но и откровенно сомнительным. И дело не в том, что у нас нет нормального палубного и транспортного, и многоцелевого вертолета (мечты о «Миноге» воплотятся не ранее чем через десяток лет), а есть только «откапиталенные» советские Ка-29. Главное другое – амфибийные операции уровня УДК требуют надежного прикрытия с воздуха и мощного плавучего тыла. Первое – это «Адмирал Кузнецов» со всеми его проблемами, а второе – Департамент транспортного обеспечения (ДТО) Минобороны, морскую деятельность которого лучше всего характеризует выбитый на Сирию «стратегический ресурс» военно-транспортной авиации, притом что почти все туда можно было быстро и дешево возить морем. С тем, что мы сегодня имеем, УДК объективно являются «белыми слонами для парадов», и это в лучшем случае. В худшем – попытка их применения по предназначению. Сейчас остается лишь сожалеть, что вместо очень интересного и сбалансированного нашего аналога ДВКД «Роттердам» (водоизмещением около 15 тысяч тонн, разработка Невского ПКБ) были заложены в Калининграде недомерки в виде «доработанного» проекта 11771, а в Керчи – крайне сомнительные УДК.
vpk-news.ru
По последним как минимум целесообразна приостановка строительства второго корабля до достройки и испытаний первого, тем более что многими специалистами заявляются неизбежные и значительные превышения затрат по проекту.
При этом работы по нашему единственному авианосцу «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» не только должны быть продолжены, но также необходимо сформировать полноценное оперативное соединение ВМФ с боеспособными авианосцем и авиагруппой, могущее фактически решать боевые задачи по предназначению («Кузнецову» многая лета»).
Второе. Подплав. Без проведения комплексных исследований, в первую очередь по вопросам скрытности в новых условиях подводной войны (низкочастотный «подсвет», многопозиционные сетевые и нетрадиционные средства поиска) и нового оружия, специальных испытаний и стрельб в обеспечение этого ни о каких перспективных подлодках говорить не приходится («Подлодки на убой»).
Когда Верховному главнокомандующему в качестве подлодки пятого поколения представляется макет с устаревшим движителем и торпедами «Физик-1», прошедшими госиспытания еще в 2008 году, возникают очень серьезные вопросы к качеству ранее проведенных НИР в обеспечение создания «перспективной» «Лайки» ВМФ. То, что мы строим сегодня – проекты 955А, 885А, 6363, 677, на реальной войне ждет просто расстрел.
Третье. Альтернативные МСЯС «Статус-6». Крупнейшей оборонной программой в новейшей истории России стала программа «Борей-Булава», она оказалась и гирей на шее Вооруженных сил в очень тяжелый период их истории. При этом по реальной эффективности «Булавы» и «Бореев» имеются очень серьезные вопросы и сомнения, в том числе по причине полного провала в ВМФ в части их противолодочного и противоминного обеспечения. Сегодня в составе ВМФ 11 ПЛАРБ, но всего четыре (четыре!) специализированных противоминных аппарата на четырех тральщиках-искателях, из них ни одного на Севере и Тихом океане, где развернуты МСЯС.
Торпеда «Посейдон»: самая очевидная программа под сокращение
В этих условиях у нас затевается «второе МСЯС» уже не с баллистическими ракетами, а с крайне сомнительными торпедами. Но даже одиночная баллистическая ракета сбивается крайне сложно, а с поражением распиаренных «Статусов» справилась бы противолодочная оборона США 80-х годов.
Возникает вопрос: у нас действительно деньги в Минобороны некуда потратить? У нас, наверное, сотня-две Су-57 в боевом составе уже есть? Или, может, относительно новых самолетов ДРЛО, которых у нас не пять, а пятьдесят?
Четвертое. «Модульные» корабли проектов 22160 и 20386. Флоту нужны корабли, которые могут реально решать задачи, а не игрушки лего. Тем более когда они уже показали свои негативные конструктивные и тактические особенности и в ВМС США, и у нас.
Пятое. Экранопланы и «вертикалки». В условиях абсолютно недостаточного финансирования нашей авиации нас пытаются вянуть в очередные прожекты.
Экраноплан – это в первую очередь плохой самолет, причем у которого в качестве «расходного элемента» оказываются аэродинамические элементы конструкции, их отрывает волнами.
Очень жаль, что до конца СССР не успели довести сверхзвуковую «вертикалку» Як-141, однако сейчас откапывать этот проект не имеет ни военного, ни технического смысла. Тем более что его опять пытаются запустить в пику нормальным самолетам, которым «вертикалка» проигрывает весьма существенно.
Что сокращать нельзя
Первое. Авиацию и средства ПВО – новые самолеты (Су-35, Су-57, средства поражения, РЭБ, ДРЛО, заправщики). Ситуация по ним у нас далека от идеальной, особенно по Су-57 и самолетам ДРЛО.
Второе. Новое оружие. Современные средства поражения должны быть в войсках в достаточном количестве и освоенном виде. Пока с этим есть серьезные проблемы, например все официальные видео- и фотоматериалы об учениях ВКС РФ демонстрируют применение только старых, советских ракет «воздух-воздух». Не следует забывать и о том, что с началом массового оснащения и применения новых ракет в ВВС СССР вскрывались серьезные конструктивные недостатки (конкретно речь о Р-60 и Р-27).
Третье. Надводное кораблестроение. У нас критическая ситуация с корабельным составом ВМФ. При этом сложилась линейка проектов, которые можем серийно выпускать – 22350, 20385, 22800, 12700. Да, они имеют ряд недостатков, но их устранение вполне возможно в серии, без новых ОКР.
И наконец, главное – НИОКР.
Их не сокращать нужно, а значительно увеличивать, в первую очередь в направлении экспериментальных и поисковых НИР, ибо по целому ряду направлений мы уже практически проели и советский научно-технический задел, и полученный в девяностые-двухтысячные. Не сделаем этого сегодня, завтра получим полный обвал с современными образцами вооружения и военной техники (ВВТ).
От редакции
В основном согласны с уважаемым автором: пора заканчивать с военно-промышленно-пропагандистской «эротикой» и не хвататься за множество проектов. Так, как делали в Германии в 1943–1945 годах. Туча всякого «вундерваффе», но ни одно по сути до готового вида не доведено, ресурсы оказались распыленными, а не сосредоточенными на самом важном.
Думаем, в число списываемых в утиль следует однозначно добавить опасную прежде всего для самих себя и не имеющую никакого смысла КР «Буревестник». А вот экранопланы следует оставить. Они – направление перспективное, двойного назначения, экономичное к тому же, а никак не «недосамолеты». Помимо тех, кто просто скользит по экрану на высоте в 1/10 от хорды крыла (машины типа «А»), есть и те, что могут подлетать, перескакивая препятствия (тип «В»), и те, что, собственно, и есть самолеты, способные опускаться к поверхности и затем идти в режиме экранопланирования (тип «C»). Это – перспективный трансокеанский мирный флот, техника для Арктики и даже для наземного скоростного транспорта (экранопланы Бартини, мчащиеся над гладкой эстакадной трассой, дешевая альтернатива «Гиперпетле» Маска и поездам-магнитопланам).
Впрочем, чего отнимать хлеб у Военно-промышленной комиссии РФ? Она ведь должна определять то, что должно пойти под сокращение. И ее сам Владимир Путин возглавляет. Не хухры-мухры…
Максим Климов
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 37 (850) за 29 сентября 2020 года
