В последние недели понятие "модернизация" в отношении России склоняется в польских экспертных кругах на все лады. Проблема в том, что участники дискуссии, в том числе печатающиеся на страницах Rzeczpospolita выдающиеся знатоки России профессора Анджей Новак (Andrzej Nowak) и Анджей де Лазари (Andrzej de Lazari), остаются практически исключительно в сфере идей. А ведь модернизация это более чем осязаемая категория.
Без ответа на вопрос чем на практике является модернизация по-русски, любые разговоры на тему будущего России, а также ее места в мире, в значительной степени основываются на вере, а не представляют настоящий анализ ситуации.
Вооружения – двигатель прогресса
Модернизация России началась не с недавних заявлений президента Дмитрия Медведева. Она идет уже с середины нынешнего десятилетия, когда властям Российской Федерации удалось приостановить упадок государства, начавшийся после распада СССР и усиленный финансовым кризисом 1998-го.
С самого начала главным принципом модернизации России стало превращение государства, живущего торговлей сырьем, в государство с экономикой, базирующейся на высоких технологиях. Если принять во внимание, что единственной российской отраслью, опирающейся на высокие технологии и способной впитать в себя новинки в этой области, практически всегда была военная промышленность, то факт, что модернизацию России связали с модернизацией ее военного потенциала, не вызывает удивления.
Российские расходы на военные цели систематически растут с начала текущего десятилетия (с 5 миллиардов долларов в 2000 году до 53 миллиардов долларов в этом), однако изначально ничто не указывало на то, что они станут костяком масштабного модернизационного проекта. Его началом можно считать принятие в 2006 году государственной программы покупки вооружений, в рамках которой до 2015 года запланировано потратить астрономическую для современных российских условий сумму в 182 миллиарда долларов.
Вопреки первоначальным опасениям эта программа начала и продолжает воплощаться в жизнь. Кризис этому не помешал: в 2009 году при общем значительном падении объемов промышленной продукции в России, в производстве вооружений был отмечен рост на уровне порядка 5 процентов. Следует подчеркнуть, что в последние годы на экспорт идет от силы четверть производимых в России вооружений (Российская Федерация остается вторым в мире после США экспортером оружия), а получатель львиной доли - это российская армия. Сейчас Россия вступает в очередную фазу модернизации. Программа закупок вооружений 2006 года уже по большей части реализована, а по новым планам видно, что она оказалась не достаточно амбициозной.
Вторая армия в мире
22 сентября вице-премьер Сергей Иванов, ответственный за российский силовой сектор, подтвердил, что в рамках новой программы на 2011-2020 годы Россия потратит на закупку вооружений как минимум 710 миллиардов долларов, а большая часть этой суммы достанется Министерству обороны РФ. Принимая во внимание паритет покупательной силы, эта сумма соответствует 2 биллионам долларов, потраченным США!
Реализация новой программы вооружений будет иметь значительные последствия не только для вооруженных сил Российской Федерации, которые, скорее всего, укрепят свой статус второй после американской армии в мире, но, прежде всего, для общественной и экономической сферы.
Российские вооружения – это гигантское начинание в области социальной политики, направленное на сохранение рабочих мест: предприятий оборонно-промышленного комплекса и смежных предприятий, а в результате – существующей социально-географической структуры России. С другой стороны, стимулирование спроса на продукты, опирающиеся на высокие технологии, следует трактовать как программу модернизации всей российской экономики, в первую очередь, тяжелой промышленности, что позволит России, по крайней мере, частично снизить зависимость от экспорта сырья. У этого есть, как представляется, один побочный эффект: растущая милитаризация страны.
Реализация потребностей армии – это один из существенных элементов наблюдающегося уже не первый год сближения России с некоторыми странами Евросоюза. Теми, которые обладают соответствующими технологиями. Разработать их самостоятельно россиянам было сложно, сейчас все изменилось: по мере получения технологий, российская военная промышленность сразу же их осваивает.
В данном сближении первую скрипку играют французские концерны, невозможно переоценить и технологическую поддержку, которую оказывают России Германия и Италия. Сейчас, когда сотрудничество стало общеизвестным фактом, мы, видимо, наблюдаем его заключительную стадию. Европа уже мало что может предложить России, а символом этого стали тянущиеся переговоры на тему покупки французских кораблей типа "Мистраль" для российского флота. Россиян на самом деле интересует не французская "оболочка", а использованные в ней американские технологии. А поскольку от американцев Россия (и не только она) получит новейшие военные технологии нескоро, она ищет посредников.
Так что россияне не ограничиваются Европой. Первостепенное значение имеет сотрудничество с Израилем. Российский импорт ради модернизации – это не импорт идей, а, в первую очередь (если не исключительно) импорт технологий.
Вовсе не катастрофическое состояние
Принципиальным кажется вопрос: как у вооружающейся и нередко агрессивной в отношении своих ближайших соседей России получается получать от Запада военные технологии? То, что государства старого Евросоюза воспринимают Россию как рынок сбыта для своих товаров в независимости от их предназначения, объясняет не все.
Если оставить в стороне стратегические приоритеты Франции или Германии, стоит обратить внимание на огромную работу по созданию на Западе благоприятной для себя атмосферы, которую ведет Россия. Она старается, по крайней мере, разрушить образ, связывающий это государство с потенциальной угрозой. Особую роль играют многочисленные т.н. независимые российские военные эксперты, неизменно критикующие руководство оборонного ведомства и продвигавшие (пока это было возможно) тезис о якобы катастрофическом положении российской армии. Однако мало кто задумывается о том, как такое может быть, что в государстве, ограничивающем свободу слова, где силовые ведомства считаются всемогущими, такие эксперты могут совершенно свободно распространять подобные идеи и пропагандировать их за пределами страны.
В течение последнего десятилетия, по крайней мере, в континентальной части Западной Европы, им удалось укоренить представление о военной слабости России. Отходя от темы: я искренне желаю нашей армии хотя бы отчасти придти в такое же "катастрофическое" состояние как армия российская.
Получится как раньше
Имеет ли модернизация по-русски – посредством широкомасштабных программ вооружения – шансы на успех?
Это дважды удавалось. В первый раз при Петре Первом, во второй – Иосифе Сталине. Более того, Кремль, скорее всего, осознает, что в своей истории Россия совершала технологические прорывы исключительно посредством вооружений и всегда при сотрудничестве с Западом (что не всегда шло на пользу Западу). И в независимости от того, кто будет у руля – Владимир Путин, Дмитрий Медведев или кто-то третий, она сделает все, чтобы повторить успех. Гораздо сложнее ответить на вопрос, к каким последствиям это может привести. Возвращаясь к историческим параллелям, можно смело поставить на их продолжение. К тому, чтобы Россия приняла западные стандарты, не привела ни императрица из Германии в XVIII веке, ни выдающийся американский промышленник в 30-х годах XX века. Не получится и в этот раз, возможно когда-то позже, но не сейчас.
Ведь это было бы связано с гибелью той России, какой мы ее знаем. Фундамент российского государства создала не европейская цивилизация, а 200 лет татаро-монгольского ига. И если гибель России представить себе более-менее можно, то европейское иго – уже нет. Разве что, если бы это была Европа, объединенная по задумке Адольфа Гитлера, но сторонники оксидентализации России, хотят, скорее, не этого.
Я думаю, что Кремль вообще не рассматривает подобную возможность. Ровно наоборот: при помощи десятилетия вооружения он намерен вернуть ей позицию сверхдержавы. И не мне судить, насколько нынешняя политика Польши – внешняя, оборонительная, политика безопасности – исходит из осознания вышеуказанных обстоятельств.
* Анджей Вилк – сотрудник Центра восточных исследований, аналитик Группы по безопасности и обороне.
