В институтах сибирского отделения РАН создаются обнаружители нового поколения, незаменимые для борьбы с терроризмом и наркопреступностью
История нашего достаточно необычного «оборонно-академического КБ» началась в годы войны в Афганистане. Тогда, как выражалась пресса, советский «ограниченный воинский контингент» столкнулся с минным оружием западного производства, причем последних образцов. Потребовались, соответственно, новейшие средства обнаружения. Возникла идея объединить силы чисто оборонных КБ, «набивших руку» на технологических решениях, с потенциалом академической науки, способной генерировать новые фундаментальные принципы. В частности, инициаторами создания Отраслевого отдела геофизического приборостроения КБ «Точмаш» (Отдел 72 КБТМ) Министерства обороной промышленности СССР при Институте геологии и геофизики Сибирского отделения Академии наук СССР стали знаменитый конструктор вооружений (в том числе лучших авиапушек Второй мировой) Александр Эммануилович Нудельман и выдающийся геолог Сибири, основатель института в новосибирском Академгородке академик Андрей Алексеевич Трофимук. Научно-инженерный коллектив Отраслевого отдела почти без потерь прошел двадцатилетний путь постоянных реформ с преобразованием сначала в Инженерный центр геофизического и экологического приборостроения при ИГГ СО АН СССР в 1990 году, а затем в 1994-м - в Конструкторско-технологический институт геофизического и экологического приборостроения (КТИ ГЭП) СО РАН. В 2006 году КТИ ГЭП наряду с Институтом геофизики и Институтом геологии нефти и газа вошел в состав вновь созданного Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН им. А. А. Трофимука.
Однако вернемся к истории наших разработок. В 1988 году был создан радиоволновой миноискатель ПР-504А, который хорошо зарекомендовал себя в Афганистане и приказом министра обороны СССР был принят на вооружение инженерных войск. Дело в том, что он имел автоматическую подстройку под разные плотности грунта и разные пороги срабатывания на металлические и диэлектрические объекты. Этот прибор выдавал намного лучшие показатели, чем его американский аналог, и выпускался на заводе в Баку производительностью до 300 единиц в месяц. До сих пор ПР-504А стоит на вооружении Российской армии, хотя изначально мог использоваться также в геологии и криминалистике. Почти одновременно с ним был создан портативный индукционный металлоискатель УМИ-1, уже чисто гражданский прибор для селективного обнаружения любых металлов (от золотых крупинок от самородков) на глубине до 50 см в воде или грунте.
В то же время мы разрабатывали принципы хроматографии в детекции различных веществ. С 1982 года шли работы по созданию экспрессного хроматографического обнаружителя (ЭХО) - эта аббревиатура дала имя целой серии. Была поставлена задача создать переносной ранцевый прибор для поиска взрывных устройств по запаху - то есть создать конкурента обученной собаке. Первый прибор - газовый хроматограф ЭХО-М был принят приказом министра МВД РФ на вооружение органов внутренних дел и Внутренних войск МВД Российской Федерации в 1995 году. До 2004-го он изготавливался у нас небольшими сериями и поставлялся по заказам правоохранителей. Десятикилограммовый прибор отличала не только портативность, но и высокое быстродействие. Во время сравнительных испытаний в Солт-Лейк-Сити (США), организованных EPA (американским агентством по защите окружающей среды), за первые несколько минут наш специалист делал для надежности 5-6 анализов и был уверен в своих результатах, а затем готовил кофе волнующимся американским коллегам, у которых на один (!) анализ уходило 15-20 минут. В России характеристики приборов серии ЭХО понравились и спецслужбам, и экологам. Уже в 1996 году их использовали в своей работе примерно 40 организаций для экологического мониторинга, 25 - для спецконтроля. Кроме нашей страны, приборы семейства ЭХО работают в США, Германии, Вьетнаме, Израиле и Финляндии. Они принесли нашему коллективу премию правительства России за 1997 год, причем число награжденных из одного коллектива было рекордным - сразу 11 человек!
Фактором, неудобным для использования приборов ЭХО, особенно для специальных целей, было наличие в его комплектации баллона с инертным газом-носителем, который необходимо было заряжать с той или иной периодичностью. Мы пошли по пути замены инертного газа на воздух в качестве газа-носителя. Так, в 2002 году появился новый прибор ЭХО-В (в экспортном варианте - ECHO-AIR). Сбросив пару килограммов «лишнего веса», он стал способен обнаруживать минимальные концентрации практически большинства распространенных в мире взрывчатых веществ. Серийный выпуск ЭХО-В, также поступившего на вооружение спецслужб, был начат в 2005 году. Надо заметить, что успешно обращаться с приборами серии ЭХО может контрактник со средним или среднетехническим образованием, на обучение которого уходит максимум полдня.
Серия ЭХО завершается в настоящее время прибором с именем собственным - «Шпинат-М1». Это тоже портативный газовый хроматограф с воздухом в качестве газа-носителя и встроенным компьютером с программным комплексом «СОРБАТ» нашей же разработки. На сегодня это один из самых быстродействующих детекторов среди высокочувствительных: время обнаружения взрывчатки составляет от 5 до 30 секунд в зависимости от вещества вплоть до концентраций паров в воздухе 10-14 г/см3. «Шпинат-М1» создан в 2008 году по заказу ФСБ России и сегодня выпускается на смоленском предприятии «Аналитприбор». Испытания его проходили весьма специфично: представители заказчика взяли у нас «Шпинат», буквально швырнули его в «газель» и поехали в Караканский бор, большой лесной массив у Обского водохранилища. Там они ездили практически по бездорожью полдня, потом, можно сказать, вытряхнули прибор под сосну, подключили и проверили работоспособность: она оказалась на высоте! Даже в чистом сосновом бору «Шпинат» не только заработал после такой «встряски», но и показал присутствие в воздухе некоторых веществ. Тут же, образно выражаясь, на пенечке был подписан акт о приемке и приказом заказчика «Шпинат» поставлен на вооружение.
Кроме газовой хроматографии для обнаружения по запаху различных веществ используется и другой физический принцип - масс-спектрометрии. Наибольшую эффективность дает совмещение этих принципов, как, например, в нашем мобильном хромато-масс-спектрометре МХМС (кстати, первом в России), принятом приказом министра обороны РФ на вооружение в 2002 году. Это единственный российский прибор такого класса, сочетающий аналитические возможности лабораторного уровня с полевым исполнением. С тех пор отечественного конкурента-аналога так и не появилось. Прибор может одновременно регистрировать присутствие 20-30 видов веществ с интервалом в 25 секунд, что очень важно при быстром изменении обстановки. Сначала МХМС разрабатывался для таможенников и предварительно назывался «Преграда». Его испытывали в течение месяца на таможенных пунктах трех аэропортов - «Шереметьево», «Домодедово» и «Толмачево» (Новосибирск), причем сначала пускали собаку, потом проверяли багаж нашим прибором. Собаки находили только контрольные закладки, а МХМС - еще много чего интересного! Дело в том, что наш прибор имеет изначальную базу откликов для идентификации более 100 000 веществ, в которую добавляются все новые, которые удается обнаружить при использовании. Но таможенники наш МХМС в то время не взяли - в конце 90-х началась реорганизация таможенных органов, а затем интерес к разработке исчез.
Разумеется, коллектив института занимался и занимается приборами не только для обороны и безопасности. Во-первых, все перечисленные выше модели успешно применяются для экологического и промышленного контроля «на гражданке». Во-вторых, параллельно мы работаем над чисто гражданской номенклатурой - прежде всего приборами для геологов и геофизиков. Работы по развитию ряда ЭХО направлены на обеспечение геохимической съемки на нефть и газ с отбором проб на пассивные концентраторы (по инициативе академика Алексея Эмильевича Конторовича) и с их экспресс-анализом в полевых условиях. В 2007-2008 годах разработана и опробована в поле методика геохимической съемки по углеводородам. Но раз речь идет о применении наших разработок в сфере обороны и безопасности, я буду вынужден поделиться некоторыми мыслями, достаточно радикальными.
Дело в том, что борьба и с внешними угрозами, и с терроризмом, и с преступностью - задача общая, национального масштаба, но у каждого ведомства свои интересы и свое финансирование. Когда случается очередное несчастье, от них требуют срочных мер противодействия и, разумеется, отчета о реализации этих мер. В таких условиях не вчера, увы, сложилась тенденция приобретать готовое, зачастую за границей, а не заказывать НИР и ОКР компетентным отечественным исполнителям. Как уже было показано, наши (я имею в виду не только КТИ ГЭП, но и многих коллег) приборы превосходят зарубежные аналоги, но «не признаны в своем Отечестве». В стране на НИР и ОКР по спецтематике, имея в виду обнаружение ВВ, ежегодно расходуется достаточно средств, но только минимум этого финансирования достается специалистам. Прежде всего потому, что, по моему мнению, 94-й федеральный закон вредит качеству отечественных разработок. Ну сами посудите, как можно развивать перспективные средства вооружения или спецтехники, объявляя открытый конкурс? Мы неоднократно проигрывали такие конкурсы предприятиям, которые вообще никогда не работали над средствами обнаружения взрывчатых веществ, зато в десятки раз больше нашего осваивали объемы гособоронзаказа по другим тематикам, а главное - давали меньшую цену. Можно только догадываться, какие «изделия» получаются в результате, если получаются вообще.
Я считаю, что статус РАН и его учреждений как исполнителей гособоронзаказа надо в корне менять. От предложений институтам участвовать в конкурсах (которые вдобавок не всегда поступают!) следует перейти к прямым поручениям от правительства, в особенности по темам, связанным с государственной и общественной безопасностью. Разумеется, это должно касаться не только готовых образцов, но и фундаментальных основ систем вооружения и контроля. Военно-промышленный комитет при правительстве РФ, как мне кажется, как раз тот самый орган, который может и должен формулировать задачи исследовательским и конструкторским коллективам и, разумеется, контролировать их исполнение. Тогда наши войска и органы, отвечающие за безопасность, начнут наконец получать современные российские системы контроля. И обученных собак, которые объективно уступают приборам по чувствительности, можно будет «уволить в запас».
Владимир ГРУЗНОВ
доктор технических наук
Новосибирск