На фоне вопиющих ошибок Обамы во внутренней политике неудивительно, что гораздо меньше внимания общественность обращает на его неудачи во внешней политике. Но на самом деле они могут нанести даже больший ущерб будущему Америки. Обама боролся за восстановление в правах президента Гондураса, сторонника Уго Чавеса, при этом заблокировал статус благоприятной торговли для Колумбии. Он подверг критике Израиль в Организации Объединенных Наций, но промолчал, когда группировка ХАМАС выпустила 7 тысяч ракет с территории сектора Газа. Его политика «взаимодействия» со странами-изгоями натолкнулась на ядерные испытания Северной Кореи, запуск ракет и потопление южнокорейского военного корабля; при этом Иран увеличил темпы работ по своей ядерной программе, спонсирует террористов и вооружает Хезболлу ракетами дальнего радиуса действия. Обама согласился на то, что было для России внешнеполитической целью номер один: отказался от нашей программы размещения в Европе противоракетной системы. Не получив ничего равноценного взамен.
И все же самой большой внешнеполитической ошибкой стал новый договор по сокращению стратегических вооружений. В том виде, в каком он представлен в сенат, этот договор нельзя ратифицировать.
СНВ блокирует противоракетную оборону, нашу защиту от стремящихся к распространению ядерного оружия государств-изгоев, таких, как Иран и Северная Корея. Этот договор построен на связи между стратегическими средствами обороны и стратегическим арсеналом. Этот договор в явной форме запрещает Соединенным Штатам Америки преобразовывать шахтные пусковые установки для межконтинентальных баллистических ракет (ICBM) в стартовые комплексы для противоракетной обороны. А Россия в явной форме оставляет за собой право выйти из договора, если она решит, что США слишком сильно увеличили возможности своей противоракетной обороны.
Таким образом, чтобы сохранить ограничения, налагаемые договором на Россию, Америка фактически должна получать разрешение России на любое расширение противоракетной обороны. А, судя по нетерпимости Москвы по отношению к нашим весьма скромным планам в Восточной Европе, получение подобного разрешения будет весьма мало вероятно.
Договор предоставляет Двусторонней консультативной комиссии широкую свободу для внесения поправок в договор, особенно по противоракетной обороне. Договор СНВ приводит к ситуации, которую американская общественность никогда бы не одобрила, а сенат никогда не дал бы своего на то разрешения: он ставит под удар нашу систему противоракетной обороны.
Договор дает гораздо больше русским, чем Соединенным Штатам Америки. В своей нынешней редакции он позволяет России ускользнуть от ограничения числа ее стратегических ядерных боеголовок. Лазейки и оговорки – возможно, тщательно проработанные Москвой, - дают возможность полностью избежать рекламируемой цели снижения числа боеголовок. Например, в договоре ничего не говорится о ракетах с рельсовыми направляющими и о пусковых установках. Точно так же, фактически не подсчитывается число ядерных боеголовок, устанавливаемых на бомбардировщиках. В отличие от ограничений по прошлым договорам, не запрещено использование межконтинентальных баллистических ракет с бомбардировщиков, в том числе ракет с MIRV (разделяющимися боеголовками с индивидуальным наведением на цели), или многозарядными боеголовками: их использование не ведет к нарушению ограничений, накладываемых договором. Эти пробелы хорошо согласуются с российскими планами создания нового тяжелого бомбардировщика и с растущим интересом к ICBM с рельсовыми направляющими.
По условиям СНВ Соединенные Штаты должны резко сократить число имеющихся у них пусковых установок; а Россия – нет: у них уже сейчас количество пусковых установок ниже предельного по договору. Мы даем, Россия берет. Что еще тревожнее, в договоре ничего не говорится об ограничениях по MIRV, которые входили в прежний договор СНВ. И, опять-таки, не может быть случайным совпадением, что Россия именно теперь разрабатывает новые ICBM с возможностью использования усиленного заряда – читай, MIRV.
Новый СНВ дает России значительное преимущество перед Соединенными Штатами по ядерным вооружениям. Этот договор игнорирует тактическое ядерное оружие, по численности которого Россия опережает нас в соотношении 10 к 1. Обама возвещает о сокращении единиц стратегических вооружений с 2 200 до 1 550, однако забывает упомянуть, что при этом Россия сохранит у себя более 10 тысяч ядерных боеголовок, которые называются тактическими, потому что они предназначены для ракет, не достигающих американского континента. Но они наверняка способны поразить наших союзников, страны, зависящие от нашего «ядерного зонтика». А кто знает, каким образом можно переконфигурировать эти тактические ядерные боеголовки? Удивительно, но, исключив тактическое ядерное оружие из договора, администрация Обамы примирилась с настойчивым требованием России, чтобы обычное оружие, установленное на ракетах ICBM, подпадало под ограничения для ядерных боеголовок и пусковых установок по договору.
По всем показателям, администрацию Обамы здорово обставили на переговорах. Может быть, стремление президента к глобальному разоружению привело его команду к принятию требований России; а может быть, привело к разработке документа, который просто невнимательно составлен.
Каковы бы ни были причины слабости договора, ратифицировать его нельзя: на кону безопасность Соединенных Штатов Америки. Единственный ответственный курс для Сената: потребовать и тщательно изучить полностью все материалы дипломатических переговоров по договору. Далее, следует настоять на устранении любой связи между договором и нашей системой противоракетной обороны. В мире, где продолжается распространение ядерных вооружений, нельзя ставить под угрозу противоракетную оборону Америки. В своей нынешней редакции новый START нельзя допускать к старту.
Автор статьи был губернатором штата Массачусетс с 2003 по 2007 год.
