Еще раз к вопросу о передаче Ирану ЗРС С-300
История с поставкой российских зенитных ракетных систем С-300ПМУ-1 в Исламскую Республику Иран, похоже, подошла к своему финалу. Напомним, что контракт на поставку в ИРИ пяти дивизионов С-300ПМУ-1 предположительной стоимостью до одного миллиарда долларов был подписан в середине текущего десятилетия на фоне резкого охлаждения отношений России и США, спровоцированного американской операцией в Ираке и поддержкой, которую Вашингтон оказывал цветным революциям на постсоветском пространстве. К весне 2009 года все законтрактованное Ираном имущество было произведено и готово к отправке в ИРИ. Однако передача уже погруженной на эшелоны техники была летом того же года остановлена. Почти год ситуация оставалась неопределенной: политическое руководство России не давало разрешения на поставку ЗРС, но и не аннулировало контракт. При этом ни соответствующие федеральные органы, ни "Рособоронэкспорт", ни производитель "трехсоток" не получали внятных указаний относительно дальнейших намерений Кремля. По всей видимости, российское политическое руководство само никак не могло решить, нужно ли поставлять противовоздушные системы Тегерану в контексте начавшейся "перезагрузки" российско-американских отношений и активизации военно-технических контактов с Израилем. При этом Иран дисциплинированно перевел предусмотренные контрактом авансовые и этапные платежи.
Двусмысленная ситуация разрешилась после принятия 9 июня Совбезом ООН резолюции № 1929, согласно которой вводится эмбарго на поставки в Иран тяжелых вооружений. Формально оборонительные системы ПВО не подпадают под действие эмбарго, и первые комментарии российских официальных лиц сразу после принятия резолюции в основном как раз и указывали на это обстоятельство. Однако уже на следующий день тональность выступлений российских спикеров изменилась на 180 градусов, и было заявлено об окончательном отказе от поставки С-300 в Иран.
Очевидно, что в результате принятого решения отечественная система военно-технического сотрудничества с иностранными государствами и оборонпром страны понесут серьезные финансовые и репутационные потери. Прямой и непосредственный ущерб составит как минимум сумму контракта. Обычная практика в таких случаях предполагает также выплату штрафных компенсаций покупателю. О стоимости штрафных санкций можно судить по прецедентам. Например, Израиль, который под давлением США разорвал контракт стоимостью 1,2 млрд. долл. на поставку в КНР воздушных радаров Phalcon, выплатил Пекину неустойку в размере 350 млн. долл. Таким образом, уже с меньшей степенью уверенности можно говорить о том, что с учетом вероятного штрафа прямые финансовые потери России составят 1,2 млрд. долл. Да и в более широком смысле Иран вряд ли станет теперь закупать в России вооружения и военную технику и переориентируется в этом направлении на Китай. Между тем при всей сложности иранцев как клиентов, их ежегодные закупки в России ВВТ должны были составить от 300 до 500 млн. долл. в год.
Кроме того, Иран обладает возможностями асимметричного ответа на российский кульбит. Если в области мирной ядерной программы сотрудничество с Россией вряд ли прекратится, то в области авиастроения контакты с нашей страной фактически заморожены. Так, прекратились переговоры о возможной дополнительной закупке пассажирских лайнеров Ту-204СМ. Ранее ожидалось, что вслед за первой партией в пять единиц Исламская Республика приобретет еще до 30 таких машин.
Наконец, отказ по политическим мотивам от реализации подписанного контракта наносит серьезный удар по репутации России как надежного, добросовестного, исполнительного экспортера вооружений. А ведь именно деполитизированный, коммерческий подход к выполнению своих обязательств в области ВТС отличает Россию от США, которые обставляют свои военные поставки массой политических и технологических ограничений.
Помимо общегосударственных потерь не следует забывать и об ущербе на уровне непосредственного исполнителя контракта - концерна ПВО "Алмаз-Антей". Системы С-300 стали сейчас дефицитным продуктом, и их реализация на мировом рынке вооружений не представляет трудностей. В этом смысле основной объем произведенных работ будет скорее всего в конечном счете оплачен. Но промышленность также понесла ущерб из-за более чем годовой задержки в окончательной оплате и омертвления на этот срок готового к поставке имущества. Остается открытым вопрос о компенсации расходов на оплату взятых под выполнение сорванного по вине правительства кредитов.
Кризис вокруг иранских С-300 - это пример того, как в жертву внешнеполитическим иллюзиям были принесены конкретные коммерческие интересы промышленности - то есть того самого агента модернизации и того самого носителя инноваций, о необходимости которых так много говорится в последнее время. Остается лишь надеяться, что эти интересы не будут проигнорированы.
Руслан Пухов
