Вашингтон ставит под сомнение готовность Запада к противостоянию с Востоком
Начинающаяся, судя по всему, реальная длительная конфронтация между США и КНР, схожая с холодной войной между США и СССР, создаст совершенно новую обстановку в мире. Значение этой конфронтации будет очень далеко выходить за рамки двусторонних отношений между Вашингтоном и Пекином.
Нынешняя модель мироустройства построена на убеждении Запада в целом и США в особенности в «конце истории» («Станет ли Москва младшим братом Пекина», «НВО», 29.06.18), то есть в своей полной победе в холодной войне, которая дала победителям некие особые права. Эти особые права заключаются в навязывании своей политической и экономической системы всему остальному миру любыми методами, в том числе путем прямого попрания норм международного права, включая военную агрессию. Сохранение социалистической системы в нескольких восточноазиатских странах, в первую очередь в Китае, проблемой на Западе до последнего времени не считалось. Тем более что экономическая система КНР в реальности почти никакого отношения к социализму не имеет, а политическая система – обычная тоталитарная диктатура, лишь оформленная коммунистическими лозунгами (дружба с тоталитарными диктатурами никогда не была для Запада проблемой). Данный взгляд на мир воплотился в идеи глобализации и постиндустриального информационного общества. Это подразумевало переход западных стран к экономике, в основе которой лежит сфера услуг, при этом индустриальное производство переносится за пределы Запада, в первую очередь опять же в Восточную Азию.
Однако результатом реализации подобного сценария стало значительное усиление стран Восточной Азии и превращение их в новый мировой полюс. Сосредоточив у себя основное промышленное производство, Восточная Азия уже очевидно доминирует в мировой экономике, что постепенно конвертируется в усиление политических и военных позиций стран региона. Чрезвычайно ярко эффективность западной и восточноазиатской систем проявилась в ходе нынешней вирусной пандемии.
Уже давно ясно, что армии практически всех европейских стран полностью небоеспособны с точки зрения как предельного сокращения количества боевой техники, так и психологической неготовности личного состава даже к минимальным потерям. При этом европейские налогоплательщики платят довольно большие деньги за содержание небоеспособных армий. По мере роста количества мигрантов в Европе очень быстро растет преступность, то есть падает и внутренняя безопасность, хотя налогоплательщики платят значительные средства на содержание недееспособных правоохранительных органов. До последнего времени казалось, что по крайней мере это компенсируется безупречной работой социальной сферы. Однако более 150 тыс. смертей от вируса только в восьми основных странах Западной Европы и более 100 тыс. в США (это на данный момент, цифры будут расти и дальше) означает, что и эта сфера тоже не работает (поскольку западная медицина подверглась тотальной коммерциализации и оптимизации).
При этом члены «союза, основанного на общих ценностях», сначала совершенно неприлично перегрызлись за средства индивидуальной защиты (маски, костюмы и т.д.) и медицинское оборудование, произведенные все в том же Китае и других странах Восточной Азии. А теперь ЕС никак не может согласовать программу выхода из кризиса, потому что более богатые северные страны не хотят помогать более бедным и сильнее пострадавшим южным. Соответственно вообще непонятно, для чего на Западе существуют государства и зачем население и бизнес западных стран платят им налоги, если эти самые государства не обеспечивают безопасность населения ни в каком аспекте (а ведь главная задача любого государства состоит именно в этом). Данная ситуация находится в разительном контрасте с тем, как прошли через эпидемию страны Восточной Азии (Япония, Республика Корея, Тайвань, Сингапур, Вьетнам, Малайзия, Таиланд и даже Монголия – тоже 8 стран, но менее 1,3 тыс. смертей, на два порядка меньше, чем в Западной Европе). В результате невозможно в очередной раз не поставить вопрос: зачем этим странам хотя бы в чем-то ориентироваться на Запад?
В значительной степени сохранение западного доминирования в настоящий момент держится на коллективной психологии. Запад совершенно не готов признать, что он проигрывает, а Восточная Азия пока не готова до конца осознать, что она всерьез выигрывает. Тем не менее в конце концов реальность будет осознана во всем мире.
Китай благодаря колоссальным объемам промышленного производства при его экспортной ориентации играл совершенно особую роль в процессе глобализации, подтверждая, как казалось, полную правильность данной концепции. Поэтому США, и тем более страны ЕС, практически перестали предъявлять какие-либо претензии в политической и идеологической сферах Пекину, который к тому же совершенно не демонстрировал стремления строить коммунизм в мировом масштабе. Постепенно сложилась ситуация, когда Китай начал уверенно выигрывать чужую игру, то есть использовал не им придуманную глобализацию, чтобы стать мировым лидером. При этом до 2017 года он практически не встречал никакого сопротивления. Оно началось лишь с приходом к власти в США Дональда Трампа, отражающего интересы американских «традиционалистов». Эти люди исходят из понятий традиционной геополитики и осознали, что глобализация, изначально задуманная как оформление мирового лидерства Запада, в первую очередь – самих США, в нынешнем виде начинает противоречить американским интересам. Теперь их цель – реиндустриализация США, то есть возвращение в страну основных производств из Китая. Хотя политика Трампа чрезвычайно импульсивна и непоследовательна, отношения между Вашингтоном и Пекином начали вполне последовательно и быстро ухудшаться, а вирусная пандемия, пришедшая из Китая, довела конфронтацию почти до предела.
Недавно в США был представлен «Стратегический подход США к КНР», который отражает, по сути, обиду Вашингтона на Пекин за то, что тот хочет тоже стать «Вашингтоном», то есть безраздельным мировым лидером, действующим в любой ситуации по своему усмотрению. Заявления о том, что между политикой США и Китая отсутствует моральный эквивалент, являются не более чем пропагандистской демагогией. США за последние 30 лет слишком часто нарушали нормы международного права, чтобы предъявлять по этому поводу претензии к кому-либо другому. В значительной степени пропагандистско-демагогическим является документ в целом.
В каком-то смысле это некая заявка на конфронтацию с Китаем без четкого понимания, как именно ее вести, чтобы добиться капитуляции противника. Так, в документе Китаю предъявляются претензии, которые кажутся несколько архаичными – по поводу коммунистической идеологии и соблюдения прав человека (в том числе нацменьшинств). Крайне сложно сказать, насколько население Китая (про его руководство говорить бессмысленно) окажется восприимчивым к подобным аргументам. Особенно учитывая тот факт, что никакой коммунизм Китай на самом деле давно не строит и даже, по сути, не имитирует таковое строительство. Впрочем, к «общедемократической» аргументации часть населения Китая может оказаться чувствительной, подобно населению СССР три десятилетия назад («Новый способ ведения боя», «НВО», 14.02.20), иммунитета к ней у китайцев нет. Тем не менее есть огромные сомнения в том, что у США получится повторить в КНР опыт развала СССР.
В годы холодной войны экономические отношения между США и СССР были близки к нулевым, война велась в политической и идеологической сферах. Экономические связи между США и КНР в настоящее время чрезвычайно велики, поэтому их разрыв нанесет огромный ущерб обеим странам и мировой экономике в целом. Введение сторонами пошлин на товары другой стороны, сброс Китаем американского долга (либо отказ США этот долг оплачивать), китайское эмбарго на экспорт редкоземельных металлов, а США – на экспорт элементной базы электроники могут обернуться непредсказуемыми последствиями. Совершенно очевидно лишь то, что ни одна из сторон не способна добиться быстрой и решительной победы, поэтому неизбежна длительная и очень тяжелая «война на истощение».
Обе стороны неизбежно начнут гонку вооружений, в первую очередь высокотехнологичных. Из Пекина уже последовало заявление о том, что Китаю необходимо довести свой ядерный арсенал до тысячи зарядов. На самом деле, любому здравомыслящему человеку давно очевидно, что уже сейчас НОАК имеет гораздо больше ядерных зарядов («Ядерный беспредел пора прекращать», «НВО», 06.10.17). По-видимому, теперь Пекин начнет просто «легализовывать» свои реально существующие ядерные вооружения, перестав ломать комедию с их якобы «минимальным количеством». После этого станет ясно, что взаимное гарантированное уничтожение в случае ядерной войны обеспечивается не только между США и РФ, но и между США и КНР.
Это, однако, не исключает возможности военного столкновения. Например, оно возможно в районе Южно-Китайского моря («Китайская вотчина», «НВО», 20.07.18). У Китая может появиться соблазн воспользоваться тем, что ВС США серьезно пострадали от вирусной эпидемии (самым ярким примером является фактический выход из строя авианосца «Теодор Рузвельт», поскольку на нем заболела почти половина экипажа). ВМС НОАК и Береговая охрана КНР уже сейчас чрезвычайно активизировались в прибрежных акваториях, потопив вьетнамское рыболовное судно и вторгнувшись в территориальные воды Малайзии. Кроме того, может резко обостриться обстановка вокруг Тайваня. Разумеется, военное столкновение между США и КНР вообще отнюдь не предопределено. Надо понимать, что в самих США демократы и даже часть республиканцев не хотят конфронтации с Китаем, а хотят возвращения к глобализации. Такие же силы есть и в руководстве КНР. Поэтому если в ноябре на выборах в США победит Байден, конфронтация может быть свернута и произойдет возвращение к прежним отношениям, основанным на огромной взаимной торговле. Если же президентом останется Трамп, он за четыре следующих года может довести конфронтацию до такого уровня, когда демократы, даже выиграв выборы 2024 годы, восстановить прежнюю ситуацию уже не смогут.
Если будет реализован вариант жесткой конфронтации, то есть новой холодной войны (пусть и без прямого военного столкновения), Вашингтон и Пекин автоматически начнут борьбу за максимальное расширение своих сфер влияния. Более того, каждая из сторон в максимальной степени будет пытаться вести войну чужими руками. Главными объектами устремлений обеих сторон станут сильные страны, которые было бы выгодно использовать в качестве этих «чужих рук». К таковым, безусловно, относятся Россия, Индия, Вьетнам и еще ряд азиатских стран. То есть как Вашингтон, так и Пекин будут стремиться вести войну против Пекина (Вашингтона) до последнего россиянина/индийца/вьетнамца и т.д. Соответственно для этих стран важнейшей задачей станет сохранение, насколько это возможно, нейтралитета или даже создание некоего нового «Движения неприсоединения», то есть группы государств, не входящих ни в американскую, ни в китайскую сферу влияния (по возможности извлекая из этого нейтралитета выгоду, вступая в ситуативные союзы то с одной, то с другой стороной). Сделать это будет весьма сложно, но альтернативой для каждой из этих стран может стать национальная катастрофа. Совершенно неадекватно оценив итоги холодной войны, американцы своими руками превратили Россию во врага, исключив тем самым возможность союза Вашингтона и Москвы против Пекина. К сожалению, тем же самым они могут сделать Москву союзником Пекина против Вашингтона («Этапы российско-китайских взаимоотношений», «НВО», 28.02.2020). На самом деле, никаким союзником Китаю Россия, разумеется, не станет, она станет ему «шестеркой» (более мягкий термин применить не получается). Элементы подобных отношений проявляются, увы, регулярно уже сейчас.
Например, Москва яростно борется с американской геополитической концепцией Индо-Тихоокеанского региона, потому что эта концепция направлена на изоляцию Китая. Да нам-то что от этого?! И, главное, почему Пекин никогда не бросается защищать Россию от изоляции (например, в связи с Крымом) и вообще от чего бы то ни было? Кто в этом случае Россия Китаю – союзник или «шестерка»? И зачем сейчас Москва не менее яростно защищает Пекин от информационных атак Вашингтона на тему реального источника вирусной пандемии? Объективно говоря, по поводу происхождения вируса на самом деле очень много вопросов. И даже независимо от этого, зачем мы лезем в грызню США и Китая? Почему мы упускаем прекрасную возможность промолчать? Какие нам выгоды от подобной позиции? И опять же, когда наконец Пекин ответит Москве взаимностью?
В связи со всеми этими обстоятельствами опасность того, что нас занесет в китайскую сферу влияния, весьма велика. И тогда ничто не помешает Пекину провести войну с Вашингтоном до последнего россиянина.
Александр Храмчихин
Александр Анатольевич Храмчихин – заместитель директора Института политического и военного анализа.