В последние несколько дней министр обороны Анатолий Сердюков и его заместитель Владимир Поповкин вновь высказали претензии к качеству работы отечественного ВПК. Эти претензии озвучиваются не в первый раз, и приобретают особенную остроту на фоне сообщений о планируемых закупках за рубежом военной продукции - как отдельных комплектующих, так и готовых изделий.
Сложно сказать, когда впервые зазвучала тема зависимости российского ВПК и вооруженных сил от зарубежных поставок. По большому счету, она была актуальной всегда - полной независимостью от зарубежных поставок не обладал даже СССР, в годы своего расцвета закупавший учебно-тренировочные самолеты в Чехословакии, легкие вертолеты (советской разработки) в Польше, большие десантные корабли в той же Польше, различные типы катеров и кораблей в ГДР, и т.д.
После распада СССР эта зависимость усугубилась уже зарубежным статусом многих производителей, являвшихся неотъемлемой частью советского ВПК - от днепропетровского Южмаша до Ташкентского авиапроизводственного объединения. Но наиболее актуальной и болезненной сегодня является проблема возрастающей зависимости ВПК от производителей из дальнего зарубежья.
Номенклатура закупок, осуществляемых российскими военными и производителями военной техники за рубежом уже сейчас довольно обширна: отдельные категории стрелкового оружия, средства связи, беспилотные аппараты, тепловизоры, электронно-вычислительная техника…
Теперь к этому списку прибавляются универсальные десантные корабли, и броня для автомобилей и легкой бронетехники.
При этом со стороны министерства обороны раздаются все более громкие претензии в адрес отечественного ВПК по поводу качества производимой техники. Из числа наиболее крупных скандалов такого рода стоит упомянуть недавно прозвучавшие претензии к беспилотным аппаратам отечественной разработки, к бронетранспортерам и боевым машинам пехоты. Проблемы возникают и там, где альтернатив отечественному производителю нет, и не может быть в принципе - в разработке и производстве баллистических ракет («Булава»).
Что происходит с отечественным ВПК, и каковы пути выхода из сложившейся ситуации?
Главная причина сегодняшней ситуации лежит на поверхности: с начала 1990-х по середину 2000-х годов большая часть предприятий ВПК вместе со всей страной занималась всем, чем угодно, кроме укрепления обороноспособности и модернизации производства. Развал СССР, с последующим уничтожением советской промышленной инфраструктуры, разрушением производственных связей и научных школ не оставлял шансов на лучший результат.
Следует отметить, что разрушение было системным, и помимо экспертов в Госкомимуществе и других правительственных органах 1990-х, авторами процесса с полным правом могут считаться «капитаны индустрии», многие из которых в этот период откровенно использовали вверенные предприятия с целью «наживы здесь и сейчас», пусть и путем гибели распродаваемого на лом производства.
На этом фоне в вооруженных силах и околовоенных, а также промышленных кругах действовали возникшие, как грибы после дождя, группы экспертов и аналитиков «патриотической» направленности, на все лады прославлявшие отечественную армию и ВПК распеванием одного и того же заклинания: «не имеет аналогов в мире». Заклинания звучали применительно к разным военным и техническим чудесам, и при этом не делалось ни малейшей попытки осмыслить меняющуюся картину мира, задачи промышленности и вооруженных сил.
С другой стороны поля обосновались «алармисты», которые горестно стенали о гибели и уничтожении армии и военной промышленности, сохраняя столь же неадекватное восприятие мира в целом. Обе стороны полагали, что России и ее армии придется вести в будущем именно войну «советского» типа против всего капиталистического мира, либо, как минимум, против вторжения Китая.
Сохраниться как единое целое в условиях вакханалии разрушения смогли очень немногие производственные объединения, ставшие флагманами отечественного ВПК. Это, прежде всего, фирма «Сухой», сумевшая превратить венец советской научно-конструкторской мысли - семейство машин на платформе Т-10 (Су-27) - в самый коммерчески успешный товар на рынке боевых самолетов последних 20 лет. Это «Алмаз-Антей», чьи системы ПВО получили не меньшее признание. Это нижнетагильский УВЗ, который был спасен благодаря Т-90. Это некоторые из кораблестроителей, и ряд других компаний, которым удалось вовремя «поймать» конъюнктуру и выжить. Но такими удачливыми оказались далеко не все.
Возобновление оборонного строительства и увеличение расходов на гособоронзаказ в середине 2000-х панацеей стать не могло и не стало.
Во-первых, простое увеличение денежных вливаний не спасет разрушенную промышленность: мертвым деньги не нужны, тяжелобольным, в общем, тоже.
Во-вторых, сами по себе эти деньги не могли решить ряд проблем даже успешных предприятий - например, проблему кадрового голода, обусловленную не только оттоком сотрудников «в голодные 90-е», но и резким сокращением молодого пополнения, вкупе с падением качества инженерно-технического образования, и практически полным развалом системы среднего специального образования.
Но наиболее крупной проблемой стало управление вооруженными силами и военной промышленностью в принципе. Командование вооруженных сил вплоть до недавнего времени не имело каких-либо ясно выраженных взглядов на перспективный облик российской армии. Все годы реформ вплоть до прихода на пост министра обороны Анатолия Сердюкова Россия сохраняла по факту усеченную и потрепанную советскую армию, модель которой в существующих экономических и политических условиях становилась все менее и менее адекватной стоящим перед страной задачам.
Военная промышленность на этом фоне переживала реорганизацию за реорганизацией, которые в подавляющем большинстве приводили к кошмарному разрастанию бюрократической составляющей и увеличению и без того огромного разрыва в зарплатах между специалистами у станка или в лаборатории и руководством. Эффективности производства эта ситуация не способствует ни на грош, росту военных расходов и сумм «откатов» - более чем. Ответственность же за результаты была благополучно забыта: «капитаны индустрии» вкупе с руководством вооруженных сил теперь, как правило, не рискуют даже увольнением, не говоря о том, чтобы рискнуть свободой.
Подобная неопределенность привела к неопределенности с военным заказом. Планы и идеи всплывали и тонули, разработки начинались и прекращались, видение армии и ее комплекса вооружений как некоей органичной системы, нацеленной на решение таких-то и таких-то конкретных задач отсутствовало как класс. Единственным исключением на этом фоне были стратегические ядерные силы, где сохранялось четкое понимание как задач так и путей их решения, и велась работа - по поддержанию старых ракет РВСН, по разработке и принятию на вооружение новых, по ремонту и модернизации стратегических ракетоносцев ВМФ и тяжелых бомбардировщиков ВВС.
Реформа Анатолия Сердюкова, ставшая первой системной реформой вооруженных сил за последние десятилетия, направленной не на поддержание мертвой советской структуры, а на выстраивание новой, под конкретно определенные задачи ведения локальных и региональных конфликтов при сохранении потенциала ядерного сдерживания, не создала новых проблем. Она просто обнажила старые, усугубив их абсолютной «невписанностью» в прежнюю систему отношений армии и ВПК нового руководства Минобороны.
Эта «невписанность» стала бельмом на глазу у очень многих, те проблемы что раньше замалчивались за счет «ну, вы же все понимаете», вдруг перестали замалчиваться, и вспыли на глаза изумленной общественности во всей своей неприглядности.
Для общественности происходящее было тем большим шоком, что она все эти годы сохраняла точку зрения на армию и ВПК как на некий «остров стабильности», сохраняющий, при всех проблемах, советскую систему отношений и связей, и, в общем-то, советские возможности. То, что это не так, понимали многие, но открытое признание изменившейся ситуации руководством вооруженных сил и страны, тем не менее, стало неожиданным.
Но такое признание было необходимым, как и признание того, что мир изменился. Российская армия более неспособна осуществить полувековой кошмар Запада - трехдневный рывок до Ла-Манша (вопрос, была ли способна советская - мы оставим в стороне), но нужна ли России эта способность для защиты своего народа, своего суверенитета, своих интересов?
Представляется, что нашей стране нужно другое. Ей нужно ясно выраженное, выработанное с участием военных, политиков, общественности понимание угроз, стоящих перед страной и механизмов, способных эти угрозы парировать. Ей нужна компактная, «реактивная», инновационная, управляемая военная промышленность с минимальной бюрократической надстройкой, и системой образования, регулярно поставляющей инженерные и рабочие кадры, которые будут получать зарплату большую, нежели менеджеры салонов по продаже мобильных телефонов и водители такси. Как минимум.
Эта промышленность должна производить всю линейку необходимых для вооруженных сил видов техники и оборудования, путь и с использованием какого-то количества импортных комплектующих - в конце концов, использованием военного импорта не брезгуют даже США, ввозящие иностранного военного оборудования на 15-16 миллиардов долларов в год.
Ей нужна армия - мобильная, выученная, вооруженная, сознающая свой статус, престиж и многовековую историю. Ей нужны стратегические ядерные силы - гарантирующие страну от войн с превосходящими противниками, подсчет коих на нашей планете не требует и трех пальцев.
Все это может стать реальностью только в том случае, если будет определено в качестве цели на самом высоком уровне. Пока реакции руководства страны, и вооруженных сил, как минимум, демонстрируют понимание проблемы.
Илья Крамник, военный обозреватель РИА Новости
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции