Способны ли США согласиться сегодня на равную безопасность с Россией?
Положение с СНВ-3 несколько прояснилось. Известен текст договора и даже вроде бы протокол к нему. И сразу же ряд экспертов поспешили заявить, что документ не так уж и плох. При этом многие уверены, что он по сути ни о чем. Мол, США ничего существенного для их ядерной мощи не сокращают, а мы в перспективе не «вытягиваем» даже «потолок» в 800 носителей и 1550 зарядов. То есть достигнут некий мало к чему обязывающий стороны компромисс.
НАД ЧЕМ НАДО ЗАДУМАТЬСЯ
Однако вопросы остаются, начиная со следующего. Президент РФ Дмитрий Медведев не исключает выхода России из СНВ-3 в случае угрожающего нашей безопасности развития ПРО США.
Оставим за скобками тот факт, что американцы давно провозгласили своей целью создание такой противоракетной обороны, которая сможет перехватить до 200 и более стойких боевых блоков, а это определяет однозначно антироссийский облик ПРО США, поскольку ни одна другая страна мира, кроме РФ, не может обеспечить подобный ответный удар. Но есть ведь и другой вопрос.
Допустим, Москва в будущем сочтет для себя необходимым выйти из СНВ-3. Это, надо полагать, будет означать, что Штаты имеют вполне боеспособную ПРО как эффективный и неотъемлемый элемент обеспечения своего безнаказанного первого удара по России. Не так ли?
Но тогда окажется ли достаточно для РФ тех 800 носителей и 1550 ББ, которые останутся в составе ее стратегических ядерных сил в случае неуклонного выполнения СНВ-3? Ведь есть такое понятие, как количественное насыщение противоракетной обороны (самый, к слову, надежный вариант ее нейтрализации). А количественно насыщать ПРО США нам будет и нечем. В то же время чем меньше у России эффективных носителей, тем реальнее удар американского ядерного «меча» из-под «щита» противоракетной обороны. Соблазн - это, знаете ли, вещь серьезная.
Вот почему общая декларация президента РФ относительно возможности выхода России из СНВ-3 должна подкрепляться конкретными, материально осязаемыми действиями по обеспечению возможности эффективного наращивания нашего ракетно-ядерного потенциала, в том числе за счет соответствующих НИОКР. Да, для этого нужны средства, но нейтрализация угрозы войны всегда обходится дешевле, чем непредотвращенная война.
Почему-то был выведен за скобки в СНВ-3 вопрос об огромном возвратном потенциале США. А вопрос-то чрезвычайно важный. Скажем, наземная компонента американской «триады» - это 450 МБР «Минитмен-III» с РГЧ. Их все разумно числить ядерными (неядерное переоснащение МБР - по сути блеф). Так вот, если принять общее количество ядерных МБР за 450 и считать все их моноблочными (при «штатной» численности ББ в одной РГЧ - три), то в наземной компоненте США будет 450 зарядов на 450 носителях. Но если все МБР сохранятся, то у Штатов останется возвратный потенциал в наземной компоненте, насчитывающий до 1350 зарядов только за МБР. Плюс более 2000 ББ на ракетных лодках, плюс КРВБ, плюс КРМБ. Какие там 1550 зарядов, помилуйте!
А странный зачет одного стратегического бомбардировщика как носителя одного заряда? На деле одна авиационная компонента «триады» США способна поднять в принципе несколько тысяч ядерных боезарядов.
А обмен телеметрией? Если вы не собираетесь перехватывать чужие ракеты, вам достаточно уведомления о времени и районе пуска, месте падения головной части. Зато подробная телеметрия по чужим пускам нужна для отработки своей ПРО. Американцы обвешивают свои спутники измерительно-сигнатурными средствами, а затем калибруют их по переданным нами данным. В итоге США совершенствуют противоракетную оборону для перехвата российских ББ под уверения о ее нацеленности на уничтожение МБР стран-изгоев.
Все упомянутое выше, хотя и относится к вопросам для профессионалов почти риторическим (то есть ответа не требующим), отражения в СНВ-3 не нашло. Но, как уже сказано, отвлечемся от проблемы неизбежного (в силу сокращения ядерной мощи РФ) развития ПРО США, от возвратного потенциала, от странных форм контроля - формально «взаимного», но необходимого именно Штатам.
Спросим себя о другом: способны ли США идти сегодня на договор с Россией, обеспечивающий сторонам равную безопасность?
Есть почти шутливая «служебная инструкция»: «§ 1. Начальник всегда прав. § 2. Когда начальник неправ, смотри § 1». Применительно к нашему случаю можно сказать, что России надо бы руководствоваться следующей инструкцией: «§ 1. В современных условиях США не будут заключать с РФ даже компромиссный договор, не говоря уже о равноправном. § 2. Если США заключили с РФ компромиссный договор, смотри § 1».
Нам надо понять - это, во-первых. И во-вторых - искать выход из ситуации, не спеша с ратификацией СНВ-3.
ШЕСТЬ ПУНКТОВ
Приведу шесть тезисов по СНВ-3 с небольшими комментариями. Надеюсь, что знакомство с ними окажется небесполезным и для членов Федерального собрания РФ, поскольку проблема СНВ-3 становится теперь прежде всего их проблемой.
Итак...
1. Любые действия России в сфере ядерных вооружений должны основываться на понимании, что ее военная безопасность и суверенное будущее зависят от того, сохраняется ли возможность глубокого ответного удара РФ по любому потенциальному агрессору (агрессорам).
При этом надо помнить, что масштабные сокращения ядерных вооружений РФ и США не уменьшают угрозу войны, а напротив - поощряют авантюрные замыслы Вашингтона и создают угрозу безопасности мира, то есть угрозу безопасности в том числе и Америки.
Резкое сокращение ядерных вооружений в условиях развитой ПРО выгодно только потенциальному агрессору. Для того, кто собирается ударить первым, жизненно необходимо минимизировать ядерные вооружения будущей жертвы агрессии или объекта агрессивного шантажа. Минимизировать даже ценой согласия на какие-то свои сокращения. Это, увы, линия США.
Тому же, кто намерен ответить ударом на первый удар, кому надо обеспечить сдерживание агрессии, более важно сохранять массирование собственных СЯС, нежели стремиться к минимизации чужих ядерных вооружений. Это должно быть линией России.
Глубокие сокращения ядерных вооружений России не усиливают стабильность, а уменьшают ее. Все определяется возможностью или невозможностью для РФ глубокого ответного удара агрессору в ответ на его первый удар. Суть ядерного сдерживания - в этом.
А отказываться от принципа сдерживания при той геополитической линии, которая ныне принята США, России невозможно.
2. Разделение стратегических вооружений на наступательные и оборонительные некорректно. Суть ядерных вооружений - стратегическая оборона, а точнее - стратегическое сдерживание, основанное на наличии в арсенале России ядерного оружия, но не применения его.
Стратегическое ядерное оружие по самому своему смыслу - уникальное военно-политическое средство обеспечения глобальной стабильности. Оно не ориентировано на ведение реальных боевых действий, наступление с его использованием невозможно.
Термин же «наступательные вооружения» выгоден США, потому что навязывает нам американский подход к проблеме ядерных вооружений. Однако стратегические вооружения с точки зрения международных договоренностей необходимо классифицировать не как наступательные и оборонительные, а как стабилизирующие и дестабилизирующие. Если мы будем подходить к оценке ядерных вооружений так, сразу проявится подлинный смысл ПРО США не как оборонительной системы, а как опасного и дестабилизирующего элемента общих ударных сил Вашингтона. Сутью ПРО США является не оборона, а нейтрализация угрозы ответного удара России после первого удара Америки.
3. Если помнить о предупреждении президента Медведева о возможности выхода РФ из СНВ-3, то необходимо обеспечить сохранение и развитие соответствующей военно-технической базы, то есть возможностей России по разработке и производству МБР с РГЧ и их ядерному боевому оснащению.
На первых официальных слушаниях по Договору СНВ-2, которые состоялись в Государственной думе 18 июля 1995 года, высокопоставленные представители Минобороны РФ заявляли, что если США открыто нарушат Договор по ПРО, России надо выходить из СНВ-2.
США растоптали Договор по ПРО, но, к счастью, условия СВН-2 не были выполнены, потому что он так и не вступил в силу. А если бы вступил и был выполнен, а потом США вышли бы из Договора по ПРО? С чем бы мы тогда остались? С зияющими дырами в земле на месте ШПУ - этих сложнейших инженерных сооружений, без МБР с РГЧ.
Сегодня нам говорят примерно то же об СНВ-3. Но если Россия вначале варварски взорвет свои ракетные шахты и физически уничтожит все или часть МБР с РГЧ, а США развернут национальную ПРО, то с чем тогда останется решившая выйти из СНВ-3 Россия?
То есть ответственная, национально ориентированная наша политика должна исходить из принципа недопущения ликвидации в рамках обязательств СНВ-3 даже одной нашей шахтной МБР с РГЧ до полного исчерпания продленного ресурса, а также из принципа полного сохранения или консервации ШПУ МБР с РГЧ. Этот момент настолько важен, что я к нему ниже еще буду возвращаться.
4. Наши «шахтные» МБР с РГЧ и прежде всего «тяжелая» МБР Р-36М2 «Воевода» являются единственным надежным военно-техническим средством обеспечения ядерной стабильности в отношениях с США. Америку сегодня реально сдерживают в основном наши стационарные МБР.
Сказанное не умаляет значения для обеспечения глобальной стабильности наших морских и авиационных ядерных сил, а также мобильной части РВСН. Однако сдержанность США обеспечивается наличием у РФ именно МБР Р-36М2 и УР-100Н УТТХ.
Несколько слов о мобильных «Тополях». Их подвижность ограничена площадью позиционного района, а разрешенный выход за его переделы в особых условиях - не более чем аргумент для успокоения дилетантов. Быстротечность гипотетического конфликта (да еще в условиях первого удара агрессора, когда особенно важна живучесть наших МБР) обесценивает подобное «разрешение».
Далее. В США давно ведутся интенсивные и успешные работы по созданию средств радиоэлект-ронной разведки, маскируемых под природные объекты (камни, пни, сучья и т. п.). Это так называемые умные деревья, умные камни и др. Размещение в зоне дислокации «Тополей» таких разведывательных средств, работающих в спящем режиме (с передачей данных на разведспутники лишь в преддверии первого удара), позволит отслеживать положение ракетных комплексов в реальном масштабе времени и с точностью, обесценивающей их подвижность.
Некоторые специалисты давно утверждают, что наши шахтные комплексы практически полностью уничтожаются в первом ударе США и поэтому-де надо переходить полностью на мобильные «Тополя», которые одни и обеспечат ответный удар за счет высокой живучести. Тезис крайне сомнительный. Опровергать его можно подробно, но ограничусь малым.
Фактических данных по эффективности ударных ядерных сил США в природе нет и быть не может ни у кого, в том числе и у США. Чтобы иметь достоверные оценки, надо ни много ни мало нанести реальный ядерный удар по России, чего мы пока не имели.
А если гадать и считать вероятности, то надо помнить, что США никогда своих МБР и БРПЛ на Россию не пускали и поэтому на точность стрельбы может повлиять много факторов, в том числе геомагнитные и погодные условия, вращение Земли, отказы при пусках и на траектории, сбои в бортовой системе наведения, невозможность отработать параметры траектории в предварительных экспериментальных пусках ракет США на территорию РФ и др. Ракетчики проводят опытные пуски по хорошо изученным трассам, а тут ведь все будет незнакомым. Промахнешься с расстояния в тысячи километров всего на лишние полсотни метров, и русская шахта уже уцелела. Поразить в первом ударе абсолютно все шахты невозможно даже теоретически, а уж практически - и подавно!
Поэтому мы и далее должны сохранять опору на тяжелые «шахтные» МБР.
5. Важнейшим является вопрос о том, как СНВ-3 трактует право России неопределенно долгое время сохранять именно наши шахтные МБР и ШПУ. Есть основания предполагать, что первой реальной жертвой договора станут именно они, но допускать этого нельзя никак. К тому же документ составлен так, что возможно как быстрое уничтожение Р-36М2 и УР-100Н УТТХ, так и в принципе их эксплуатация до исчерпания сроков гарантии.
Раздел II Протокола к Договору СНВ-3 регламентирует процедуры ликвидации жидкостных МБР и БРПЛ. Но они имеются лишь в СЯС России. Это означает, что физически предполагается ликвидировать только российские МБР и БРПЛ.
Это один из самых опасных подводных камней СНВ-3. Кое-кто считает, что договор не заставляет нас ничего сокращать, потому что наши СЯС и без него, мол, сокращаются «обвально» в силу старения. Однако это не так - СНВ-3 может стать средством избиения наиболее убедительной части РВСН. Но унич-тожать что-то в них недопустимо! По заявлениям командования РВСН, срок эксплуатации «Воеводы» может быть продлен до 30 лет и по крайней мере до 2016 года наши «шахтные» МБР надо сохранять.
Если Государственная дума РФ не отклонит СНВ-3 и приступит к процессу ратификации, то в законе о ратификации должно быть особо оговорено, что РФ уничтожает свои «шахтные» МБР не в рамках договорных обязательств, а только по исчерпании ресурса.
6. В случае ратификации СНВ-3 в федеральном законе должно быть указано, до каких пределов может развиваться противоракетная оборона США без выхода РФ из СНВ-3 и по достижении какой «архитектуры» американской ПРО Россия обязана из договора выйти.
Все это должно найти подробное освещение и регламентацию в законе о ратификации. В том числе учет размещения морских и авиационных элементов ПРО, размещения ПРО в космическом пространстве, характеристик ПРО и т. д. Скажем, развертывание ПРО в Европе - это повод для выхода или нет? Все должно быть определено четко и заранее на уровне, повторяю, закона.
Отказ от прекращения арктической активности многоцелевых АПЛ США и Англии также может быть отнесен к факторам выхода РФ из СНВ-3.
Отдельно необходимо отметить необходимость отказа США от их возможностей «возвратного» потенциала и право России выйти из СНВ-3 при попытках США скрыть этот потенциал за завесой «неядерного» переоснащения стратегических носителей США.
К возможным факторам выхода из СНВ-3 необходимо отнести также продолжение геополитической активности США в пределах Российского геополитического пространства.
ВЫХОД ЕСТЬ
Договор СНВ-3 подписан. Что делать дальше?
Ответ очевиден - решать его судьбу, помня, что США явственнее и явственнее обнаруживают все более зловещее и одновременно некомпетентное стремление к руководству миром. При этом Обама призывает к сокращению стратегических носителей и тут же запрашивает средства на увеличение финансирования ядерного комплекса США. Бывшие госсекретари Киссинджер и Шульц, бывший председатель сенатского комитета по вооружениям Нанн и бывший министр обороны США Перри годами говорили о «безъядерном мире», а сейчас требуют увеличить ассигнования на укрепление ядерного арсенала.
Как поступать России в этих условиях? Сразу отказаться от СНВ-3 по причине его недостаточной проработанности? Вариант разумный, но не единственный. Не отказываясь от идеи взаимных сокращений ядерных арсеналов РФ и США, Государственная дума может предложить Америке новацию Договора СНВ-3. Вот что сказано в монографии А. Н. Талалаева «Право международных договоров» (М., «Международные отношения», 1985, стр. 236-237): «Государства редко просто отменяют договоры. Гораздо чаще отмена старого договора сопровождается заключением нового международного договора по тому же предмету. Это и есть новация. Новацией международного договора называется заключение по тому же вопросу нового договора взамен прежнего договора в результате его пересмотра (ревизии). Пересмотр - это не способ прекращения договоров, а процедура, посредством которой осуществляется новация».
Какими могут быть принципы и условия новации - разговор отдельный, я сейчас просто указываю на возможный и предусмотренный международным правом вариант.
Но если Государственная дума решит ратифицировать договор? Что ж, и здесь есть варианты. Отсылаю заинтересованного читателя и членов Федерального собрания к резолюции сената США о ратификации Договора СНВ-2, принятой 26 января 1996 года (см. Congressional Record Senate от 27.01.96, стр. S461-S463). В ней сенат дал «совет и согласие на ратификацию... при соблюдении условий подпункта (b) и заявлений подпункта (c)». Не имея возможности подробно цитировать резолюцию, тем не менее сообщу, что в ней есть ряд жестких условий для администрации США «по обеспечению безопасности, надежности и функциональной эффективности своих ядерных сил». В частности, там были оговорены обязательства администрации США по осуществлению эффективной программы «по поддержанию ядерного боезапаса и производственных мощностей», а также «по поддержке лабораторий Соединенных Штатов в области ядерных вооружений и охране основ их компетентности в данной области».
Что мешает Государственной думе подойти к проблеме так же, но конкретизируя условия в духе выше сформулированных шести пунктов по СНВ-3?
Более того, одним из условий ратификации могло бы стать требование к администрации РФ официально поставить вопрос о кооперации по воспроизводству МБР типа Р-36 и системам управления с Украиной в Днепропетровске и Павлограде с подключением возможностей Харькова и т. д. Это отнюдь не авантюрная идея.
Во-первых, если Россия готова закупать оружие у Франции, если можно официально допускать идею о кооперации с США и ЕС по «глобальной ПРО», то что мешает хотя бы предложить Украине кооперацию по МБР?
Во-вторых, если бы Государственная дума пошла на такой шаг, то это было бы лишь возвратом высшего органа законодательной власти к своей же идее тринадцатилетней давности. 4 апреля 1997 года нижняя палата Федерального собрания РФ приняла постановление № 1295-II ГД, одобряющее обращение «К народам, президентам и правительствам Российской Федерации и Украины и к Верховному совету Украины». В этом послании прямо говорилось о необходимости кооперации и предлагалось «приступить к восстановлению научно-технического и производственного сотрудничества двух республик, прежде всего в области стратегических ракетных систем».
Можно найти и немалые средства на это - хотя бы за счет отказа от огромных расходов на «Мистрали» и переориентирования средств на нужды стратегической обороны. Есть у нас и Стабилизационный фонд да и другие возможности.
Сергей БРЕЗКУН
профессор Академии военных наук
