Подводные камни и очевидные сложности
В последнем номере ушедшего, 2009 года газета начала разговор о проблемах ядерного разоружения. Как известно, 5 декабря 2009 года истек срок действия Договора о стратегических наступательных вооружениях - СНВ-1. Проблема разоружения сложнейшая, с множеством подводных камней. Крайне существенно, что она не имеет простых решений. И, пожалуй, самое главное - проблема впрямую затрагивает безопасность страны. Отдавать ее решение на откуп только политикам неверно. Очень важен публичный экспертный разговор, дискуссия, в которых специалисты выскажут свое мнение, взгляды на разоружение. Первыми высказались Алексей Арбатов - руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН и Николай Спасский - заместитель генерального директора госкорпорации «Росатом». Сегодня - еще три точки зрения специалистов, мнение которых в экспертном сообществе оценивается очень высоко.
ВЕРИТЬ НА СЛОВО НЕЛЬЗЯ - НУЖЕН ДОГОВОР
Николай Спасский совершенно четко выразил позицию относительно того, что нужно сделать в области ядерного разоружения. Но я считаю, что, к счастью, ничего не получится, чтобы достичь тех результатов, о которых заявлено. Мой главный тезис - мир с ядерным оружием лучше, чем мир без ядерного оружия. И даже лучше, чем мир с минимальным ядерным потенциалом.
Как-то я выступал в ЦК КПСС. Меня туда вызвали, потому что я написал записку, что идеи М. Горбачева о ядерном разоружении (в частности по РСМД) являются идеями недальновидными и опасными. Недальновидными потому, что я был тогда еще советским человеком и говорил: что ж он отдает последнюю нашу гарантию?! А опасными потому, что мы нашим армейским генералам делали даже в некотором роде подарок.
Кстати, маршал Ахромеев подписал документы по РСМД, а потом сожалел. А ведь больше всего ненавидели ядерное оружие, конечно же, армейские генералы, которые предполагали, что никакое военное превосходство и тем более ведение военных операций при наличии ядерного фактора невозможно, то есть они, генералы, в этом случае и не нужны.
Алексей Арбатов совершенно точно указывает, что ядерное разоружение - это, если угодно, вопрос теологии, вопрос веры. И у нас есть с Арбатовым как глубинные расхождения, так и много тактических. Первые заключаются в том, что Алексей Георгиевич думает или предполагает, что человек сам по себе хорош. А я считаю, что человек - существо по сути своей плохое и что его надо сдерживать. А когда его не сдерживают правовые рамки и социально-культурные традиции, то он пускается в разного рода затеи. Словом, занимается ровно тем, чем он занимался, сидя на деревьях: пожирая все, что можно, и себе подобных. И потом тысячелетиями велись войны вплоть до двух мировых. И мне совершенно понятно, что мир без ядерного оружия никогда не станет более безопасным.
Когда я выступал в ЦК КПСС, то все, кто там был, хранили железное молчание. Никто ничего мне не сказал. Сейчас ситуация более сложная. Мы приобрели действительно новые знания. Что меня здесь беспокоит?
Первое. Ядерное разоружение нежелательно и катастрофично по своей сути.
Второе. Даже стремление к нему опасно, а уж тем более стремление к минимальному уровню ядерных боеприпасов, которое может создать нам мир, который более опасен, чем мир, в котором мы находимся. Почему? Потому что при резком сокращении количества (да и качества) ядерных боеприпасов возрастает роль всевозможных дестабилизирующих элементов.
Наконец, у мелких ядерных держав появляется желание выделиться, догнать и не исключаю - применить ядерное оружие. Появляется, конечно, желание у маленьких неядерных держав ворваться в клуб и стать членами этой организации.
В настоящее время ядерное оружие - главный цивилизующий фактор. Это доказано на примере изменившегося менталитета правящих классов некоторых государств. Это можно доказать на основе документов американского политического сообщества, которые рассекречены.
По мере того как американцы отдавали себе отчет в потере своей стратегической неуязвимости, в правящем классе США возрастала роль людей более аккуратных и осторожных. Наряду с этим вымывались слои, круги и люди, которые выступали за радикальное решение тех или иных политических вопросов военными средствами.
В конечном итоге возникла ситуация начала 60-х годов, после которой вопрос применения ядерного оружия в реальной форме вообще никогда не обсуждался, насколько известно. Даже в 1973-м, как теперь мы знаем по документам, когда американцы начали повышать боеготовность собственных вооруженных сил (в том числе ядерных), нам тут же было заявлено (причем по всем возможным каналам): «Вы не беспокойтесь, это не к вам относится».
Третье. Конечно же, я не согласен с тезисом, что сокращение ядерных вооружений необходимо для поддержания: а) режима нераспространения и б) договора о нераспространении. Напоминаю, что некоторые страны вышли из неядерного статуса - Индия, Пакистан и Израиль (в известной мере). И это произошло как раз в золотой век сокращения стратегических ядерных вооружений. Когда мы им показали пример сокращения, тут они и получили собственное ядерное оружие. Конечно, они сделали это не только из-за того, что мы сокращали (или не сокращали) ядерное оружие. Они стали обладать ядерным оружием потому, что хотели более надежно обеспечить свою безопасность и повысить собственный международный вес. Что им в значительной степени удалось.
Далее. Существует мощный аргумент, который достаточно часто повторяется на разного рода форумах. Суть его в том, что нужно пытаться любыми способами, в том числе и в первую очередь с помощью демонстрации одностороннего разоружения великих ядерных держав, сохранить договор о нераспространении. Считаю этот аргумент ложным. Хотя опять же проверить его невозможно.
Договор о нераспространении существенной роли не играл и играть не будет. К тому же потенциальные распространители получили урок. Одно дело - бомбить неядерные Югославию и Ирак. И совершенно другое - Северную Корею. После того как обретение ядерного оружия последней сошло с рук, никаких аргументов - ни моральных, ни этических, ни политических - у нас не осталось. Вопрос только в балансе давления и угроз (и, может быть, некоторого рода «морковок»).
Четвертое. Совершенно очевиден, с моей точки зрения, аргумент, что серьезное снижение уровня ядерного противостояния России и США - это, конечно, стимул для гонки обычных вооружений.
Понятно, что такое крупное сокращение стратегических ядерных потенциалов - это стимул для создания стратегической ПРО. Понятно, что это стимул, с моей точки зрения, для ядерных держав второго плана нарастить эффективность своего ядерного оружия или численность боеголовок, а для стран неядерных - создать собственный ядерный потенциал.
Сравнительный анализ интересов России и США выявляет одну очевидную простую вещь: в ядерной области у нас есть некоторые общие интересы в поддержании мира и нераспространения. Особенно это относится, конечно же, к предотвращению попадания ядерного оружия к террористам.
Но у наших стран есть и совершенно различные интересы - интересы обеспечения собственной безопасности. Для России ни при каких мыслимых сценариях обеспечение нормальной безопасности невозможно без опоры, более того - увеличивающейся опоры на ядерное оружие. Это просто и ясно. На 10-15-20 лет мы не можем даже мыслить себя без ядерного оружия, потому что не знаем, каков будет мир завтра и послезавтра.
Для Соединенных Штатов Америки при тех общих интересах, о которых я сказал, конечно же, мир без ядерного оружия - мир гораздо более комфортный, во-первых, потому, что достигается великая цель - обеспечение стратегической неуязвимости США, которая ни при каких других вариантах недостижима, во-вторых, американцы (как наиболее передовая страна мира) при любом мыслимом развитии обстановки всегда будут иметь качественное и/или количественное превосходство в обычных вооружениях в ближайшей перспективе, что соответственно возвращает обычные вооружения в категорию инструментов политики.
Ядерное противостояние в нынешних условиях делает почти неиспользуемым превосходство в обычных вооружениях. Его можно использовать, но с большими ограничениями. Американцы в конечном итоге при любой просчитанной эскалации не могут угрожать тотальной войной.
Дальше. Меня сильно беспокоит, что сосредоточение наших отношений с Соединенными Штатами Америки на ограничении стратегических наступательных вооружений вернет нас к ситуации 70-80-х годов прошлого века, когда каждая сторона действительно рассматривала другую как врага, угрожающего ее существованию. В 90-е годы и сейчас мы уже не рассматриваем друг друга таким образом. Мы воспринимаем друг друга как стратегических парт-неров, иногда соперников, подчас даже противников, но вопрос о стратегическом противостоянии и об угрозе существования друг друга не рассматривается. Он уже ушел. Но мы его можем вновь вытянуть на поверхность за счет процесса переговоров по ограничению стратегических наступательных вооружений. На передний план вновь выйдет ПРО, выйдут обычные вооружения (или превосходство в них). Таким образом сокращение ядерного фактора, по моему мнению, является очень опасным инструментом «улучшения» российско-американских отношений.
А сегодня мы имеем ситуацию, которую имеем. Наши отношения с Соединенными Штатами дошли до небывало низкого уровня со времен холодной войны. Пожалуй, единственное, с чем это можно сравнить, - период 1979-1984 годов. Недоверие российской стороны к США, к сожалению, как мне кажется, зашкаливает за 100 процентов.
Люди, предложившие Обаме сделать основной акцент в отношениях с Россией на ядерном оружии, хотели бы снова вернуться в удобное прошлое. А в идеале - поставить Россию в политически тяжелое положение.
Что нам делать в этой связи? Первое - конечно же, вести переговоры. Мы не можем не вести переговоры в ситуации, когда уже согласились.
Второе. Вести их нужно крайне осторожно и держать этот процесс под контролем политического руководства, чтобы не дать процессу привести к осложнению российско-американских отношений, о потенциальной опасности которого я уже говорил. В оптимуме можно даже чуть улучшить их с помощью нового договора.
Третье. Надо понимать, что этот процесс побочный, не основной для российско-американских отношений, способен их скорее ухудшить, а не улучшить и надо искать другие варианты их улучшения.
Я отношусь к тому меньшинству специалистов и просто граждан России, которые считают, что хорошие отношения с Америкой лучше, чем плохие. У нас большинство сейчас плевать на Америку хотело, считая, что ничего она нам сделать не может. В Америке людей с таким отношением к России еще больше.
Когда-то за плохие отношения с Америкой выступали пехотные генералы, а теперь - наши суперкоррупционеры. Вот, на мой взгляд, та социальная группа, которой нужно ухудшение отношений.
Полагаю, что у нас есть несколько областей, где наши интересы с США разнятся, но есть и сферы, где мы можем о чем-то договариваться. Для Соединенных Штатов это, разумеется, Иран. Обретение ядерного оружия Тегераном - геополитическая катастрофа для США. Это означает, что американцев выкидывают с Большого Ближнего Востока. Рано или поздно и окончательно терпит крах миф об американском превосходстве в сфере обычных вооружений.
Понятно, что для России, которая живет в условиях уязвимости, Иран - это вопрос, конечно, важный, но на два порядка менее важный. Я говорю очень упрощенно. Хотя таких интересов, где у нас разная валентность, но не разная направленность, довольно много.
Для нас же, как мне кажется, главный жизненно важный интерес с точки зрения внешней политики - стабилизация ситуации в Европе, недопущение обострения политической войны, которая неизбежно будет происходить в случае дальнейшего расширения НАТО на Восток.
Грубо говоря, нужно, как представляется, в центр наших отношений во все большей степени ставить - вначале на интеллектуальном, потом на политическом уровне - «размен» условного Ирана на условный договор о коллективной безопасности в Европе. Понятно, что после расширения НАТО и другого исторического опыта последних двух десятилетий верить американцам на слово мы не можем, поэтому нужен договор.
Но и американцы нам тоже доверять особенно не могут. Очевидно, что мы не заинтересованы и не можем пойти вслед за США в оказании предельно жесткого давления на условный Иран, равно как и тем более не можем поддержать начало военной операции, которая снова становится вероятной. Я имею в виду не только удар по ядерным объектам Ирана, но и наземные операции.
В завершение хочу подчеркнуть, что мы должны предложить встречный пакет, который бы включал и взаимопонимание, и взаимный размен по очень широкому кругу вопросов. Пока же мы уподобляемся тому пьяному, который ищет ключи не там, где он мог их потерять, а под лампой, при этом под лампой, на которую ему указал прохожий.
Другое дело, что нам нужно напрячься и интеллектуально, и политически, и организационно и как-то доказать, что нас толкают в лучшем случае на тупиковый путь, а в худшем - на путь негативный. Повторяю, я не противоречу сейчас позиции Алексея Арбатова по одной причине - у нас просто разный философский подход.
Сергей КАРАГАНОВ
заместитель директора Института Европы РАН, председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике
