Предприятия, которые Сергей Чемезов собрал под крылом «Ростехнологий», стали обузой. До многих из них у госкорпорации просто не доходят руки
Игольный завод в подмосковном поселке Колюбакино сгорел всего за несколько часов. В цех, выпускающий иглы и рыболовные крючки, по ошибке вместо бочки с соляркой попала точно такая же, но с бензином. Пары воспламенились, и пламя молниеносно распространилось по перекрытиям и закуткам построенного более 100 лет назад здания. Через считаные минуты пылал уже весь корпус. Пожар безуспешно пытались потушить десятки расчетов, собранных по окрестным районам Московской области.
Но спустя четыре месяца, когда на предприятии побывал корреспондент Forbes, о пожаре напоминал лишь легкий запах гари. Завод производил впечатление хотя и не слишком современного, но работающего производства — ни закопченных стен, ни пустых глазниц окон.
Уже больше года «Колюбакинский игольный завод» принадлежит государственной корпорации «Российские технологии», которую возглавляет Сергей Чемезов, давний и хороший знакомый Владимира Путина. Какую роль сыграли «Ростехнологии» в быстром восстановлении пострадавшего от пожара завода? Нулевую. «Я лишь попросил их не отвлекать меня в ближайшие два месяца», — говорит Александр Евстигнеев, директор завода.
Сергей Чемезов, служивший некогда вместе с Путиным в ГДР, сделал в последние 10 лет великолепную карьеру. Начав с небольшой должности в управлении делами президента, Чемезов вскоре по поручению Путина занялся наведением порядка в оружейной торговле. В 2004 году он возглавил госкомпанию «Рособоронэкспорт» — посредническую организацию, получившую монопольное право поставлять российскую военную технику за рубеж. Вскоре посредник взялся не только продавать продукцию ВПК, но и контролировать само производство. Еще несколько лет — и «Рособоронэкспорт» оброс активами в строительстве, гражданском машиностроении и других отраслях. «Не возбраняется любой бизнес, наши компании имеют возможность работать практически во всех направлениях», — бросил на одной из пресс-конференций Сергей Чемезов в ответ на вопрос Forbes о том, на каких направлениях сосредоточит свои усилия формирующийся промышленный конгломерат.
В 2007 году Чемезов получил должность генерального директора «Ростехнологий». В его руках оказались сосредоточены гигантские полномочия и контроль над значительной частью российской промышленности. В состав нового концерна было передано около 500 компаний. Среди них «Рособоронэкспорт», АвтоВАЗ, несколько металлургических предприятий, холдинг по производству вертолетов, авиакомпании «Красэйр» и «Домодедовские авиалинии». Корпорация Чемезова стала воистину всеядной — в ее составе обнаружились химические и фармацевтические предприятия, заводы по производству телевизоров и слуховых аппаратов, санатории, внешнеторговые организации. Общая численность работающих на предприятиях, переданных «Ростехнологиям», составляет около 800 000 человек. Управляется империя из особняка на Гоголевском бульваре в Москве. Здесь располагается штаб-квартира госкорпорации, работают несколько сотен человек центрального аппарата. В будущем связь между головной организацией и многочисленными предприятиями будет осуществляться примерно через 20 холдингов, которые пока только формируются.
Управляться с громоздким хозяйством сотрудникам Чемезова заметно мешает экономический кризис. Крупнейшее из вошедших в сферу влияния «Ростехнологий» предприятий — АвтоВАЗ. Заполучив тольяттинский автогигант, управленцы Сергея Чемезова принялись за реформу сбытовой сети, обновление модельного ряда и наведение порядка в отношениях с поставщиками. Однако кризис и катастрофическое падение продаж автомобилей на российском рынке застало «Ростехнологии» врасплох. АвтоВАЗ несет колоссальные убытки, начались увольнения. Несладко приходится и другим флагманским предприятиям госкорпорации. «ВСМПО-Ависма», крупнейший в мире производитель титана, приобретение которого обошлось «Ростехнологиям» примерно в $600 млн, сократил производство на четверть, на предприятии начали уменьшать зарплаты. Расположенный в Волгограде меткомбинат «Красный Октябрь», выкупленный у частных акционеров за $200 млн, выплавил за первую половину 2009 года в пять раз меньше стали, чем годом раньше. Пока положение спасает государственная помощь, которую «Ростехнологии» сумели «выбить» для своих дочерних предприятий. АвтоВАЗ уже получил 25 млрд рублей, обсуждается перечисление еще 40 млрд. «ВСМПО-Ависма» получит субсидию в 3 млрд рублей — правительство уже приняло соответствующее решение.
Получается, что «Ростехнологии» сегодня — насос по перекачке бюджетных денег на бедствующие предприятия? Если судить по периферии империи Чемезова, это не совсем так.
«Содействие производству и экспорту высокотехнологичной промышленной продукции, привлечение инвестиций в промышленность» — так сформулированы цели деятельности «Ростехнологий» в специальном федеральном законе, которым была учреждена госкорпорация. Производство рыболовных крючков в подмосковном поселке отнести к высокотехнологичным может лишь очень большой патриот предприятия: используются оборудование и технологии середины прошлого века. И тем не менее завод в Рузском районе приносит прибыль. Кризис, говорит директор Колюбакинского завода Александр Евстигнеев, никак не повлиял на объемы реализации. Заядлые рыбаки не начали экономить на крючках и мормышках, а любители рукоделия — на иголках. Сейчас, по словам Евстигнеева, на долю колюбакинской продукции приходится около 20% продаваемых в России рыболовных крючков и 60% швейных игл. Удерживать рынок позволяет разветвленная сеть региональных партнеров, которые продают продукцию завода. Именно их помощь (в счет будущих поставок) позволила Евстигнееву аккумулировать средства, необходимые для быстрого восстановления завода после пожара.
Почему Колюбакинский завод был включен в состав корпорации «Ростехнологии»? Пресс-служба госкорпорации не ответила на запрос Forbes. Нет ответа и у Александра Евстигнеева. Он занял директорское кресло в 2003 году. Тогда завод пребывал в статусе государственного унитарного предприятия. Евстигнеев «пробил» его преобразование в акционерное общество со 100-процентным государственным участием. В дальнейшем Росимущество четырежды выставляло предприятие на аукцион. Но каждый раз желающих отпугивала цена — 230 млн рублей при средней годовой выручке 35 млн рублей и средней прибыли 3,3 млн. Евстигнеев вместе с несколькими партнерами из числа дилеров завода сам думал о покупке предприятия. Однако спустя пару дней после провала последнего из конкурсов он узнал, что завод передается «Ростехнологиям».
Представители «Ростехнологий», «молодые люди в дорогих костюмах и с хорошими часами», как их описывает Евстигнеев, заняли места в совете директоров игольного завода. Недавно он защитил перед ними бюджет на будущий год. В дела завода новый собственник сильно не вмешивается, но и особой помощи не оказывает. От более подробных ответов Евстигнеев уходит: «А вы готовы давать интервью о своем работодателе?» Сергей Бураков, глава местной администрации, говорит более откровенно: следов присутствия «Ростехнологий» на игольном заводе он до сих пор не видел. Помощи при ликвидации последствий пожара акционеры не оказывали. Но главное, чем он озабочен, — чтобы новые хозяева не затеяли на заводе каких-нибудь «передвижек».
Экономические проблемы не обошли Колюбакино стороной. Два местных карьера, на которых добывали песок и щебень, закрылись из-за отсутствия спроса; на них было занято около 800 человек. «Рузское молоко», крупный местный сельхозпроизводитель, задерживает зарплаты сотрудникам. Производство полиэтиленовых пакетов и упаковки, открытое польскими инвесторами, застопорилось: поляки сдавали свою продукцию на реализацию торговым сетям, а те в одностороннем порядке увеличили сроки оплаты. Игольный завод — единственное стабильно работающее предприятие в поселке, говорит Бураков. На нем занято 120 человек, средняя зарплата — около 17 000 рублей. Если судить по ситуации на других предприятиях, доставшихся «Рособоронэкспорту», опасения Буракова имеют под собой основания.
Пять килограммов макарон, крупа, сахар и четыре банки тушенки — это все, что рабочие завода «Молот» (город Вятские Поляны Кировской области) получили вместо зарплаты в мае этого года. Но и это хорошо, говорит Галина Судовикова, председатель профсоюза завода. Зарплату на предприятии не платят с февраля. Задолженность перед рабочими превысила 193 млн рублей при месячном фонде оплаты труда в 35 млн. Большая часть рабочих находится в отпусках, а в сентябре генеральный директор завода подписал приказ об увольнении 1500 сотрудников — это около 30% всех занятых. «Наше предприятие градообразующее. Куда сейчас пойдут эти полторы тысячи, никто не знает», — говорит Судовикова.
Большинство вошедших в состав «Ростехнологий» предприятий — военные заводы. «Молот» в их числе. В 1941 году сюда из подмосковного Загорска было перемещено производство автоматов ППШ, главного оружия советской пехоты во Второй мировой войне. С тех пор завод производит пулеметы и автоматы. Если в последнее десятилетие предприятие прозябало, то в этом году в Вятских Полянах случилась настоящая социальная катастрофа.
Заказы на продукцию «Молота» — что внутренние, что внешние —сейчас незначительны, говорит Михаил Барабанов, научный редактор журнала «Экспорт вооружений». Стрелковое вооружение — товар не высокотехнологичный, за рубежом российские пулеметы и автоматы сталкиваются с серьезной конкуренцией. Российская армия закупала на «Молоте» в последние годы лишь зенитные пулеметы для танков. «Видимо, завод выживал за счет относительно нерегулярных экспортных заказов на [противотанковый ракетный комплекс] «Метисы» и [ручные гранатометы] РПГ-29. Последние поставки были в Сирию. Но сейчас, похоже, заказов на них нет и предприятие положило зубы на полку», — говорит Михаил Барабанов.
Ситуация усугубляется тем, что у «Молота» в России есть несколько «дублеров». Во времена расцвета советской военной мощи заводам в Туле, Коврове, Ижевске едва хватало возможностей, чтобы удовлетворять запросы военных. Сегодня скудного ручейка заказов недостаточно для полнокровной работы даже одного предприятия. «Последние три года «Рособоронэкспорт» переводит заказы на другие предприятия, — говорит сотрудник областной администрации. — В результате рабочие остаются без заработной платы». Рабочим, конечно, несладко. Но в действиях «Рособоронэкспорта» есть логика: более крупные и устойчивые предприятия с гарантией выполнят заказ.
Специализированные оружейные заводы вроде «Молота» могут существовать только как казенные, на прямом государственном финансировании, говорит Барабанов. Это позволяет сглаживать неизбежную цикличность их деятельности и компенсировать малые объемы заказов в мирное время. Если российское Минобороны заинтересовано в сохранении мобилизационных мощностей «Молота», военным придется озаботиться судьбой предприятия, полагает эксперт. На Минобороны, впрочем, надежда слабая. По словам Никиты Белых, губернатора Кировской области, военные в последние годы тоже переориентировались и начали закупки у конкурентов «Молота».
«Молот», одно из наиболее проблемных предприятий Кировской области, доставляет Белых немало проблем. Еще в январе правительство приняло решение выделить «Молоту» субсидию в 440 млн рублей. Белых все лето обивал пороги в Москве, чтобы достать деньги из Минфина. Количество писем и звонков, которые я сделал по этому поводу, исчисляется десятками, говорит Белых. Однако когда летом деньги наконец пришли, завод поработал две недели, а потом снова встал. Смежники отказываются поставлять комплектующие, имущество арестовано, телефон работает только в приемной генерального директора.
Что дальше? По идее «Ростехнологии» должны выделить средства на закрытие военного производства, запуск нескольких «гражданских» проектов, создание на базе предприятия бизнес-парка. Однако пока осмысленного подхода к решению проблем предприятия не видно. «У собственника, видимо, есть более горящие проблемы. То, что сейчас происходит [на «Молоте»], это скорее затыкание дыр», — говорит Никита Белых.
Когда «Ростехнологии» только создавались, предполагалось, что госкорпорация, как барон Мюнхгаузен, сможет сама вытащить себя из болота. Решать проблемы предприятий, подобных «Молоту», Сергей Чемезов планировал за счет средств от реализации девелоперских проектов (многие из переданных в «Ростехнологии» организаций владеют крупными земельными участками в Москве), банковских кредитов и средств от IPO отраслевых холдингов, формирование которых началось сразу же после учреждения корпорации. Кризис не оставил никаких иллюзий о реализуемости этих планов. «Основная проблема «Ростехнологий» — отсутствие собственных реальных денег. Госкорпорация как таковая их не имеет. А значит, не может принимать быстрых решений», — говорит Александр Лагутин, генеральный директор энерготрейдера «Нижноватомэнергосбыт». Лагутин знает, о чем говорит: его компания подала иск о банкротстве входящего в «Ростехнологии» волгоградского комбината «Химпром».
«Химпром» производит хлор, соляную кислоту, чистящие средства, автомобильный тосол и еще около ста наименований бытовой и промышленной химии. «Нижноватомэнергосбыт» начал работу с «Химпромом» в 2005 году. А в 2007 году возникли проблемы. 51% акций комбината принадлежали на тот момент Минимуществу. Еще около 35% контролировала «Ренова-Оргсинтез», компания миллиардера Виктора Вексельберга. «Предприятие лихорадило весь 2007 год. То ли будет приватизация, то ли нет», — говорит Александр Лагутин. К концу года стало ясно: приватизации не будет, а контрольный пакет передадут «Ростехнологиям». Примерно с этого времени начался стремительный рост неплатежей. Российское законодательство не позволило энергосбытовой компании в одностороннем порядке расторгнуть договор с «Химпромом». В итоге долг химиков перед трейдером достиг к концу 2008 года 1,4 млрд рублей. Избавиться от необходимости поставлять электроэнергию «Химпрому» Лагутин смог лишь с января 2009 года. В марте того же года, попробовав все прочие возможные средства, трейдер подал иск о признании химкомбината банкротом и принудительном взыскании задолженности.
Поначалу руководство госкорпорации делало вид, что ничего не происходит. «Совсем недавно у нас чуть не началась процедура банкротства на волгоградском «Химпроме». Но ее удалось приостановить. Вовремя договорились с энергетиками», — уверенно заявил в мае в интервью «Ведомостям» Сергей Чемезов. На следующий же день «Нижноватомэнергосбыт» дал опровержение. Сейчас, уверяет Александр Лагутин, представители «Ростехнологий», с которыми он общается, относятся к перспективе банкротства вполне серьезно. Но денег нет — вот в чем проблема.
Последние годы выручка «Химпрома» колебалась вокруг цифры 3,9 млрд рублей. Убытки — 250 млн рублей. Но если до 2007 года менеджмент умудрялся, перекредитовываясь, платить за электроэнергию, то представители «Ростехнологий», получив контроль над предприятием, приняли решение не наращивать задолженность. Впрочем, «мораторий» на оплату электроэнергии экономику предприятия не улучшил. Если в 2008 году комбинат в месяц генерировал 20 млн рублей убытка, то в первом полугодии 2009-го — 28 млн. Без денег остался не только «Нижноватомэнергосбыт». Вместо компании Лагутина электроэнергию на комбинат стала поставлять Волгоградская сбытовая компания, и ей предприятие «Ростехнологий» также не заплатило ни копейки. Общая задолженность «Химпрома» перед поставщиками электроэнергии составляет сегодня около 2,5 млрд рублей.
Менеджеры Сергея Чемезова связывают свои надежды с выделением государственных гарантий на 3 млрд рублей, под которые «Химпром» намерен привлечь кредиты от нескольких госбанков. Предварительные договоренности на этот счет, как слышал Лагутин, вроде бы есть. Ну а пока он ждет, что 27 ноября волгоградский областной арбитраж в очередной раз рассмотрит иск «Нижноватомэнергосбыта» о банкротстве «Химпрома». В повестке дня запуск процедуры внешнего управления и смена менеджмента предприятия.
Представитель «Химпрома» Сергей Мордвинов, впрочем, уверяет: банкротство не состоится. Ситуация на предприятии улучшается, объемы выпуска вернулись на уровень 2008 года. В некоторых нишах «Химпрому» удалось «подвинуть» конкурентов. «Ростехнологии» ведут активные переговоры с «Реновой» Виктора Вексельберга и «Сибуром» о создании химического холдинга, в который должен войти и «Химпром». Не заброшены и инвестиционные проекты, которые менеджеры госкорпорации планировали реализовать на «Химпроме» в «благополучном» 2008-м. Ну а почему все-таки комбинат не платит за свет? «Предприятие считает, что энергетики выставляют экономически не обоснованные цены. Такова политика руководства», — говорит представитель «Химпрома».
Михаил Козырев