Заявление Макрона о "смерти мозга" НАТО было ошибкой, но Франция уже давно пытается показать, что Европа стала зависеть от решений США, считает сотрудник Сорбонны. Макрон совершил ошибку, но она стала следствием его разочарования тем, что союзники не поддерживают французскую концепцию "Европы обороны".
Интервью с Кшиштофом Солохом (Krzysztof Soloch) - преподавателем парижской Сорбонны, бывшим сотрудником Французского Института международных отношений и Фонда стратегических исследований.
Polityka: Эммануэль Макрон не любит НАТО?
Кшиштоф Солох: Макрон считает, что НАТО в сегодняшней конфигурации и в современной международной ситуации - это не та же самая организация, какой она была, когда появилась. В момент своего создания и в течение всего периода до окончания холодной войны Альянс, как считают французы, опирался на два столпа: общие ценности и общие интересы. Сейчас (с точки зрения Парижа) из-за непредсказуемой политики Трампа общности интересов не осталось, а действия Турции, в свою очередь, показывают, что исчезли и общие ценности. Из-за этих двух факторов НАТО переживает кризис, представляющий для Европы опасность. Можно ли сказать, что Макрон не любит Альянс? Мы помним, что Франция всегда поддерживала с этой организацией довольно специфические отношения, так что сложно сказать, любит ли она ее. Это один из союзников-основателей, который проводит собственную международную политику.
- Расхождения в интересах и подходе к ценностям появились не в последние четыре года, когда Трамп стал президентом. Можно сказать, что они углублялись с момента окончания холодной войны. Десять лет назад Саркози возвращал Францию в военные натовские структуры. Что изменилось, почему сейчас французский лидер решил дать Альянсу такую жесткую оценку?
- Больших изменений нет, Франция продолжает двигаться по прежней траектории. Отношение к НАТО начало меняться при Шираке, именно он в 1995 году запустил процесс полной интеграции, который завершили при Саркози в 2009. Это решение исходило из желания убедить европейцев в привлекательности появившегося еще во времена де Голля европейского проекта. Франция хотела показать, что она в полной мере принимает участие в функционировании НАТО, но одновременно надеется убедить Европу развивать свой собственный военный потенциал (в этом контексте она меньше говорит о ЕС, а больше - о континенте как таковом). Так что Париж предстает союзником, на которого можно полагаться, но который реалистично смотрит на безопасность нашей части мира. Макрон хотел разбудить европейцев, показать, что члены НАТО отказываются от общих интересов.
- Мне бы хотелось остановиться на этом французском реализме. В чем он заключается? В признании, что ведущую роль в европейской безопасности играет Россия? С одной стороны, Макрон критикует НАТО, а с другой - распахивает объятия перед Москвой. Что думает сам Макрон, приближенные к власти люди, парижские эксперты?
- Франция боится возвращения двуполярного мира, в котором полюсами станут Соединенные Штаты и Китай. Причина проста: при таком раскладе Европа (а с ней, разумеется, и Франция) может оказаться на обочине. Впрочем, по мнению Парижа, это уже происходит: Европа утрачивает значение, кроме того, ее ослабляют авторитарные страны на ее окраинах: Россия и Турция. На это указывает множество аналитических работ, которые сейчас обсуждаются в Париже.
В свою очередь, "реализм Макрона" заключается в его подходе к Москве. Он считает, что современная Россия вернулась на международную арену только и исключительно потому, что Запад совершил очень серьезные ошибки (например, в Сирии). Это произошло не потому, что РФ окрепла, приобрела сильную экономическую или военную позицию: она оказалась там, где сейчас находится, использовав ошибки Запада. Макрон полагает, что России не удастся сохранить эту позицию, поскольку она находится в состоянии внутреннего разложения: ее территории заселяют китайцы, население уменьшается, а российский ВВП сопоставим по размеру с испанским. Французский президент предполагает, что единственная перспектива для Кремля - это партнерство с Европой, иначе он станет вассалом Китая.
- С этой частью анализа положения дел в современной России согласны также многие эксперты в Варшаве и на восточном фланге НАТО в целом, а вот с идеей "простить Кремль" (за нападение на Украину или Грузию), которая звучит в интервью Макрона, им смириться сложно. Как она соотносится с реализмом?
- Когда Франция говорит, что она смотрит на ситуацию реалистично, это значит, что она не признала факт присоединения Крыма и не признает его. В контексте Крымского полуострова она продолжает считать Россию агрессором, который попрал принципы международного права. Здесь мнение Франции полностью совпадает с мнением других членов НАТО. Париж, однако, считает, что мы не можем оставить все, как есть, поскольку чем больше мы изолируем Москву, тем она становится опаснее. Речь идет не о том, чтобы полностью ее простить, а о том, чтобы протянуть ей руку, одновременно объясняя, что аннексию мы никогда не признаем, а нормализация отношений будет возможна только при условии урегулирования ситуации в Донбассе и в Крыму.
Это не прощение, а создание условий для разрядки. Франция хочет пойти тем же путем, что во времена Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, то есть сделать упор на разрядку и разоружение, восстановление доверия. Лишь на основе этого доверия, как полагает Макрон, можно строить партнерство и решать проблемы, связанные с Крымом, Донбассом, агрессивными действиями России. У такого подхода есть в Париже свои критики. Набережная Орсэ, то есть дипломаты, относится к нему скептически. Однако Франция - президентская республика, так что вектор внешней политики задает там президент, другой стратегии нет, это французская специфика.
- Макрон, разумеется, понимает, что его идеи, тем более облеченные в такие выражения, как "смерть мозга", вызовут возмущение не только у стран восточного фланга НАТО, которые традиционно критикуют сближение с Россией, но и у Германии. Мы уже видели реакцию Меркель. Макрон считает такой риск оправданным, надеется, что критика - это лишь пустые слова, или идет на открытую конфронтацию с государствами, которые придерживаются другого мнения? Какой вариант наиболее вероятен?
- Здесь дает о себе знать отсутствие у Макрона опыта в дипломатии, на международной арене. Президент открыто высказал то, что многие во Франции думают, но что следовало перевести на дипломатический язык.
- То есть он просто наговорил лишнего?
- Да, это стало очевидным. Обо всем этом во Франции говорят, но за закрытыми дверями, понимая, что слова могут еще сильнее оттолкнуть страны, которые скептически относятся к нормализации отношений с Россией. Заявления Макрона не пошли на пользу делу укрепления общности, о которой говорит Франция. Она сама подлила масла в огонь, это огромная ошибка президента, которая проистекает из его разочарования. Когда Макрон пришел во власть, у него был свой проект, свое представление о Европе, придуманная французами концепция стратегической автономии и желание ее внедрить, поэтому появилась "Европейская интервенционная инициатива". Мы видим, что особых успехов он не добился. Макрон не смог превратить Европу в стратегического игрока, и это, видимо, основная причина его разочарования.
- А что с опасениями таких стран, как Польша или Эстония?
- Макрон понимает, что многие страны считают Россию основной угрозой, однако, он не совсем согласен с общепринятым методом борьбы с ней. Он не считает, что риски можно снизить при помощи наращивания военного присутствия у российских границ, демонстрации силы. Он делает ставку на партнерство и диалог с Москвой, надеясь снизить уровень опасности таким путем.
- Легко продвигать подобные идеи, находясь на расстоянии в 1 500 километров от российских ракетных баз и располагая собственным ядерным оружием…
- Это правда, но здесь мы возвращаемся в исходную точку, то есть к концепциям, появившимся задолго до прихода Макрона на президентский пост. Речь идет о выводах, сделанных из операции в Ливии в 2011 году. Именно тогда Франция начала демонстрировать европейским членам НАТО, что Европа практически безраздельно зависит от США в политической и оперативной сфере, что европейцы не могут договориться друг с другом о применении силы без американских подсказок, даже если речь идет о южных подступах к их континенту.
Эти выводы подтвердились позже: после "арабской весны", в ходе сирийского конфликта, в контексте Ирана. Франция считает такую ситуацию неприемлемой, а зависимость от США - опасной. Следует сделать оговорку, что она не занимает антиамериканскую позицию, а остается верным союзником. Во время Берлинского и Карибского кризисов, 11 сентября 2001 года, в Афганистане - Франция всегда была рядом с США. Она, разумеется, взаимодействует с американцами также в Африке. Французские силы находятся в Эстонии, принимая участие в операции НАТО. Они присутствуют в разных регионах, поэтому нельзя сказать, что французы стремятся покинуть Альянс или ослабить его.
Они хотят (иногда отчаянно, как сейчас) показать, что НАТО не может опираться только на США. Американская помощь придет не сразу, а без нее возможности европейцев, скажем прямо, весьма невелики. В связи с этим Париж считает, что наращивание европейского потенциала ведет не к ослаблению Альянса, а к созданию баланса, которого всегда хотел Вашингтон. Франция также не соглашается на то, чтобы ориентироваться в сфере безопасности на американскую технику. По-мнению Макрона, администрация Трампа сделала из безопасности предмет купли-продажи. США шантажируют европейские страны (в первую очередь те, которые находятся на востоке): или покупайте американское оружие, или мы не будем вам помогать. В связи с этим Париж полагает, что Трамп, в отличие от всех своих предшественников, не поддерживает европейский проект, а, наоборот, как показывает контекст Брексита, стремится к распаду ЕС.
- Возможно, в этом все и дело. Только Макрон, предъявляющий Трампу массу претензий и обвиняющий его в том, что он отвернулся от Европы, сам, говоря о "смерти мозга Альянса" использует характерную для американского президента риторику.
- Он делает это, чтобы разбудить европейцев, сказать им: не полагайтесь на США, их нельзя назвать сегодня предсказуемым союзником. Безопасность для Трампа - коммерческий продукт, который не связан с общими ценностями, ведь ее можно купить. Франция не может с этим согласиться. Слова Макрона были, конечно, неудачными, слишком жесткими, он сам обратился к плохой трамповской риторике. Это подтолкнет некоторые страны к еще более тесному сотрудничеству с американцами и снизит силу воздействия евроатлантического сообщества. Макрон совершил ошибку, но она стала следствием его огорчения тем, что союзники не поддерживают французскую концепцию "Европы обороны".
Марек Щверчиньский (Marek Świerczyński)
