Семь лет назад, 6 ноября 2012 года, Сергей Шойгу стал министром обороны России. В отличие от поздравлений, которые государственный деятель получает в свой день рождения, годовщины пребывания на должности обычно оценивают совсем иначе – по успехам или неудачам человека в качестве руководителя. Каковы же итоги деятельности Шойгу?
Формально реформа российской армии стартовала еще за четыре года до прихода Шойгу на пост министра обороны страны.
По итогам военного конфликта в Абхазии и Южной Осетии в августе 2008 года стало ясно, что российская армия в целом может эффективно бороться с внешними угрозами, исходящими от некоторых соседей. Но одновременно с этим война 08.08.08 выявила массу проблем, связанных с недостатками еще советской системы управления войсками, с устаревшим вооружением, снаряжением и средствами связи. Доходило до смешного – управление войсками офицеры осуществляли по открытой мобильной связи, что было практически самоубийственным в случае, если бы у противника были достаточные средства РЭБ и радиоперехвата. По сути дела, победу в войне августа 2008-го российской армии обеспечила отнюдь не ее сила, но откровенная слабость грузинских вооруженных сил и грубые просчеты грузинской стороны.
Начальный этап военной реформы проходил в традиционно российской манере борьбы с проблемой – мобилизация всех сил, заливание проблемы деньгами, неразбериха, а также попутное награждение непричастных и наказание невиновных. Анатолий Сердюков оказался на острие военной реформы достаточно вынужденно и в российской манере "ты начудил – тебе и разгребать". Так как при непредвзятом анализе событий в Южной Осетии его негативная роль во многих потерях была бы ответственной и решающей.
Впрочем, формулировки, которые прозвучали в 2012 году, при отставке Сердюкова были уже вполне адекватными. Министра сняли отнюдь не за просчеты первых полутора лет его пребывания на высоком посту – но за откровенный развал и хаос в деле организации работ по начатой в итоге реформе.
Есть основания полагать, что тогдашний скандал с "Оборонсервисом" стал лишь удобным поводом для отставки Сердюкова, а подлинные причины были гораздо серьезнее.
За четыре года Сердюкову так и не удалось наладить перевооружение армии, хотя с конца 2008 года государство начало тратить на российскую армию и ее реформу действительно приличные деньги. В этом процессе именно министр обороны должен был стать связующим звеном между реальными потребностями армии, запросами войск, ограничениями бюджета и возможностями предприятий ВПК. Но Сердюков, как оказалось, мало подходил для этой роли.
Вместо этого оборонное ведомство попало в ситуацию постоянного срыва оборонного заказа, вечных склок армейских заказчиков с представителями "оборонки", а также отметилось необъяснимыми закупками иностранной военной техники. Тупиковость этого пути стала очевидной уже вскорости, в 2014 году, когда конфликт с Украиной привел к тому, что приобретенные во Франции вертолетоносцы "Мистраль" и итальянские бронеавтомобили "Рысь", которые закупали при Сердюкове вместо отечественных "Тигров", стали внезапно недоступны для России.
Гигантские деньги, около 20 триллионов рублей, которые должны были быть потрачены на перевооружение армии, фактически уходили в некую "черную дыру". Понятное дело, такой министр обороны российское политическое руководство устроить никак не мог.
Что решил Шойгу?
Для анализа изменений в российской армии, которые произошли за последние семь лет, потребуется немало цифр. Постараемся снабдить их максимально понятным комментарием.
Начнем с того, что именно при Шойгу российская армия стала наконец-то в значительной мере профессиональной. Призывная армия хороша для большой войны, а вот масса конфликтов малой интенсивности, которыми наполнен современный мир, требуют совсем другой армии – мобильной и постоянно отмобилизованной. Кроме того, у призывной армии есть еще один недостаток – к каждому следующему конфликту она успешно "забывает" все наработки предыдущего, в силу чего делает одни и те же ошибки. Люди-то воюют каждый раз новые, а "генетическую" память армии должны обеспечивать офицеры, которые просто не могут эффективно передать свой опыт через таких же "зеленых", как и рядовые, сержантов и старшин.
Число военнослужащих по призыву в 2012 году составляло 280 тысяч человек, а вот по контракту – 160 тысяч. К 2018 году ситуация поменялась уже кардинально – в армию было призвано 245 тысяч человек, а 380 тысяч пришло в нее служить по контракту. Таким образом, численность военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, увеличилась практически в два с половиной раза.
Наконец-то разобрались с известной проблемой штабов и организационной структуры управления войсками. Даже в 2012 году структура армии по-прежнему была ориентирована на "индустриальные" конфликты – с тотальной мобилизацией, протяженной линией фронта и многомиллионными армиями. В то же время новые конфликты подразумевали гораздо более "плоскую" систему управления войсками, с переводом их на бригадную основу с упразднением дивизионного и полкового звена, расположенных "выше" и "ниже" мобильной бригады.
Для того, чтобы не упустить управляемость войсками при таком сокращении структур управления, вместо шести военных округов были созданы пять оперативно-стратегических командований (ОСК): "Запад", "Восток", "Центр", "Юг" и "Север" ("Северный флот"). Как пример, на базе Северного флота, а также некоторых частей и подразделений Западного, Центрального, Южного, Северного военных округов было сформировано объединенное стратегическое командование "Север". В его состав вошли общевойсковая армия, танковая армия, армия ВВС и ПВО, четыре армейских корпуса, 25 соединений, более 150 воинских частей и организаций, а также 38 воинских частей и подразделений беспилотной авиации. Если до этого момента флот должен был "просить" о поддержке береговой ПВО, а армейцы – запрашивать удар по береговым целям у командования флота, то теперь взаимодействие происходило уже внутри единой структуры.
При этом такая, казалось бы, достаточно неповоротливая и сложная структура ОСК, однако увязанная внутри на основе географии размещения войск, оказалась предельно эффективной. Например, в 2014 году в Крыму на основе ОСК "Юг" была оперативно создана самодостаточная группировка войск, гарантировавшая защиту территории полуострова и интересов России в Черном море, а неповоротливая украинская армия практически ничего не смогла противопоставить быстрым действиям российской армии. В итоге конфликт в Крыму ("Крымская весна") закончился практически бескровно – украинская сторона просто потеряла управление войсками в быстро меняющейся обстановке.
Впоследствии такая же эффективность ОСК была продемонстрирована во время конфликта в Сирии, когда было сформировано Оперативное командование в дальней морской зоне, которое обеспечивало управление кораблями, авиацией и войсками, выполняющими задачи в акватории Средиземного моря.
При этом важно подчеркнуть, что реформа армии прошла свой "пик" именно при Шойгу. Это наглядно видно при анализе оборонного бюджета. В 2012 году он составлял в постоянных ценах около 54 млрд долларов США. К 2016 году была достигнута максимальная отметка финансирования военных расходов: оборонный бюджет составил 69,2 млрд долларов США, что равнялось 5,3% от российского ВВП. С того момента расходы на армию постоянно снижаются. Фактически сегодня уже больше усилий тратится на перевооружение армии и поддержание боеготовности, нежели на ее структурные реформы, которые уже в основном завершены.
В цифрах и в новых образцах военной техники этот процесс выглядит тоже внушительно: за этот период были разработаны и/или приняты на вооружение совершенно новые образцы, такие как универсальная боевая платформа "Армата", истребитель пятого поколения Су-57, крылатая ракета "Калибр", межконтинентальная баллистическая ракета "Сармат", авиационная гиперзвуковая противокорабельная ракета "Кинжал", гиперзвуковые комплексы "Авангард" и "Циркон".
Уровень оснащенности новыми образцами военной техники поднялся кардинально – с 15–52% в 2012 году до практически 70–90% в 2018-м.
При этом, однако, никто не забывал и о формально старой технике. Например, упомянутая "Армата" до сих пор не поступила массово в войска, однако на боеготовности армии это не сказалось – модернизация танков Т-72Б3, Т-80 и Т-90 обеспечивает соответствие танковых подразделений российской армии самому современному уровню. То же касается и стратегической бомбардировочной авиации. Несмотря на то, что разработка нового бомбардировщика ПАК ДА идет самым серьезным образом, основу стратегической авиации и сегодня составляют самолеты Ту-95 и Ту-160, однако проходящие постоянные модернизации, что поддерживает их боевые возможности и делает грозным оружием. В частности, стоит упомянуть модернизацию этих самолетов под применение новой крылатой ракеты Х-101.
Глобальное сдерживание, как и раньше, является основой российской военной доктрины. Для этой цели используются как ядерные, так и неядерные силы. В дополнение к стратегической авиации непрерывное боевое дежурство осуществляют ракетные подводные лодки, в том числе и подо льдами Арктики.
Неядерное сдерживание осуществляется высокоточным оружием большой дальности, для чего в войска налажены серийные поставки оперативно-тактических ракетных комплексов "Искандер-М", а также подводных и надводных кораблей с ракетными комплексами "Калибр". Количество носителей наземного, морского и воздушного базирования с 2012 года увеличилось в десятки раз, что позволило создать полноценные группировки носителей высокоточного оружия, способные применять ракеты по целям на дальности до четырех тысяч километров. Новую реальность в этом отношении создает выход США из ДРСМД, однако пока что Россия не уходит от доктрины преимущественно неядерного сдерживания на всех локальных театрах боевых действий.
При этом глобальное ядерное сдерживание тоже осуществляется в полном объеме. В частности, именно за последние годы в результате модернизации наконец-то ликвидированы разрывы радиолокационного поля на севере и юге страны. Сегодня на всех стратегических воздушно-космических направлениях обеспечивается уверенное обнаружение баллистических ракет на любых траекториях полета.
Зачем нужна армия
Необходимость наличия у России современной армии подтверждена уже самой жизнью. За последние 10 лет Россия уже трижды была практически вынуждена участвовать в военных конфликтах – с Грузией, Украиной в Крыму и во время операции в Сирии.
Несмотря на всю многогранность этих противостояний, геополитические оценки результатов которых могут диаметрально отличаться, с точки зрения военного дела все достаточно ясно. И в 2008 году в Южной Осетии и в Абхазии, и в 2014 году в Крыму, и в 2015–2019 годах в Сирии российская армия показала себя с самой лучшей стороны. Все эти конфликты были выиграны Россией в военном отношении – причем, что очень показательно, с минимально возможными потерями.
Российская армия наконец-то научилась воевать, относясь максимально бережно к своим солдатам и офицерам. Сегодня российские военнослужащие идут на войну, в первую очередь, побеждать, а умирать – только при крайней и неизбежной необходимости. Такой новый подход к военному строительству и участию России в военных конфликтах можно только приветствовать: тотальная война сегодня не нужна никому в мире, а России и вовсе противопоказана.
Михаил Большаков
