Цифровые технологии проникли практически во все сферы нашей жизни. Не остались в стороне и правоохранительная система, и правосудие. В Белгородской области, например, впервые в России в судах протестировали робота-стенографиста. Проект получил название "Нестор. Правосудие". Электронный помощник фиксирует каждый звук в зале заседаний и превращает его в текст. Система позволяет сократить время подготовки протокола заседания в два раза.
Теперь ученые задумались, а способен ли искусственный интеллект самостоятельно выносить приговоры? Своим мнением на этот счет "РГ" попросила поделиться заслуженного юриста России, доктора юридических наук, профессора, заведующего кафедрой уголовного права Курганского государственного университета Роберта Абдулина.
Роберт Семенович, вы можете представить на месте судьи электронную машину?
Роберт Абдулин: Тема искусственного интеллекта давно будоражит умы юристов. Некоторые всерьез полагают, что недалек тот день, когда раскрывать преступления будут не выходя из кабинета, а судить - в виртуальном пространстве. Нажал кнопку - и машина сама обработает материалы, проведет экспертизы и вынесет приговор. Действительно, проще снять ответственность за судьбу обвиняемого в преступлении со всех, кто участвует в судопроизводстве. Но как в таком случае быть с оценкой доказательств? Давайте откроем Уголовно-процессуальный кодекс РФ, первую часть статьи 17. Там написано: "Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью". Роботу, обладающему даже самым высоким искусственным интеллектом, неведомо, что такое совесть. У него нет внутренних убеждений, ему абсолютно все равно, кто перед ним сидит и почему он совершил преступление.
А если электронный мозг научить работать с доказательствами, он может вынести справедливый приговор?
Роберт Абдулин: Допустим, в городе обнаружен труп со следами насильственной смерти. Пока не установлены фактические обстоятельства дела, считаем, что имеем дело с убийством. Однако более детальное разбирательство показывает: это причинение тяжкого вреда здоровью, в результате чего наступила смерть. Или убийство, но совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного насилием, издевательством или оскорблением со стороны потерпевшего. Абсолютно разные статьи Уголовного кодекса, и наказания по ним разные. Вряд ли робот сможет разобраться в таких тонкостях. Даже если в него заложить нужную программу, он сделает вывод, что это убийство, и все. Поэтому только человек с тонкой психологией и жизненным опытом может принять окончательное решение. Если даже оно окажется неверным, его обжалуют в вышестоящей инстанции. Поэтому я считаю, робот никогда не заменит живого судью. А вот судебного секретаря вполне. Ведь его главная задача - грамотно и точно вести протокол заседания. Не зря протокол называют зеркалом судебного процесса. К сожалению, у секретарей невысокая зарплата, поэтому многие в судах не задерживаются, если только не поставили себе цель стать в будущем судьей. Из-за текучести кадров случаются ошибки, например, неопытный секретарь может не успеть зафиксировать важный момент. Робот же не пропустит ни одного слова, он будет просто автоматически вести цифровую запись заседания. Думаю, скоро такое новшество появится в больших городах.
А в Курганской области?
Роберт Абдулин: Компьютеризация - дело очень затратное, но и мы не стоим в стороне от технического прогресса. Раньше, например, даже мысли не допускали, что допрос можно вести без присутствия в зале фигурантов уголовного дела, по видеоконференц-связи. Сейчас это обычная практика, видео-конференц-связь разрешена законом, и ее широко применяют как при рассмотрении уголовных, так и гражданских дел, если, конечно, участник процесса не возражает, чтобы его допрашивали дистанционно.
Курганская область, кстати, была в числе первых российских регионов, где в начале 2000-х внедрили эту технологию. Я работал тогда начальником управления Судебного департамента и непосредственно участвовал в ее продвижении на территории области. Время было тяжелое, денег ни на что не хватало. С введением видеосвязи мы уже в первые годы существенно уменьшили транспортные расходы по доставке обвиняемого из следственного изолятора в зал судебного заседания. И главное - во многом обеспечили безопасность судей и других участников процесса. Сегодня без компьютерных технологий трудно представить правоохранительную и правоприменительную практику. Возьмите арбитражные суды - безусловные лидеры в использовании инструментов "электронного правосудия". Все открыто и прозрачно. Через Интернет подают и регистрируют заявления, там же отслеживают движение дела. Судебные акты, за исключением дел, связанных с государственной тайной, публикуются на портале в течение пяти суток с момента их принятия. Кстати, протоколирование судебного заседания в арбитражных судах более упрощенное, поскольку идет аудиозапись судебного процесса, а затем диск приобщают к делу.
Говорят, за счет цифровых технологий можно сократить даже расследование уголовных дел.
Роберт Абдулин: В России пока до этого не дошли, а вот в ряде стран, например, в Казахстане, Грузии, Эстонии, действительно перешли на ведение дел в электронном виде. В Саудовской Аравии расследование большинства дел заканчивается в течение двух дней. У нас на предварительное следствие по закону дается два месяца. Я много лет отработал в правоохранительной системе и могу с уверенностью сказать: есть дела, не требующие такого длительного расследования. Обычно это касается преступлений небольшой тяжести, да и тяжких тоже, когда все очевидно. Кстати, в той же Саудовской Аравии генпрокурор может через информационную систему отслеживать ход ведения уголовных дел. Неплохо было бы и России перенять этот опыт. Зачастую у нас допросы проводятся не только в кабинетах с видеокамерами, что порождает различные слухи о выбивании признания под пытками. Если все комнаты для допросов оборудовать камерами, ни у следователя, ни у опера даже желания не возникнет применить силу. Главное - действовать в рамках закона.
Ключевой вопрос
Как цифровые технологии могут нарушить права человека?
Роберт Абдулин: Таких примеров сколько угодно. Взять те же системы видеонаблюдения. По Конституции России сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни человека без его согласия не допускаются. Однако за нами повсюду следят: в банках, аэропортах, вокзалах, музеях, больницах, администрациях, магазинах и других местах, о чем мы даже не догадываемся. Причем, заметьте, правоохранительные органы к этому не имеют отношения.
Наблюдение ведут частные компании, без соответствующих санкций. С одной стороны, использование видеокамер позволяет предотвратить преступление, найти злоумышленника. Видеозаписи принимают в суде в качестве доказательств. С другой - частные фирмы накапливают о человеке массу информации, затрагивающей особо охраняемые законом тайны - банковскую, медицинскую, тайну переписки, наших передвижений, телефонных переговоров. В условиях тотальной коррупции, когда все продается и покупается, нет гарантии, что эти данные не попадут в руки преступников. Сегодня на черном рынке можно купить полное досье на любого человека с базами практически всех государственных регистрирующих органов. Недавно в очередной раз сообщили об утечке персональных данных клиентов одного из банков. Я не припомню случая, чтобы за подобное кого-то привлекли к ответственности. Хотя сегодня не составит труда создать недоступную для злоумышленников защиту конфиденциальной информации.
Кстати
В Эстонии министерство юстиции попросило специалистов создать робота-судью, чтобы доверить ему разбор мелких судебных тяжб. По замыслу инициаторов, искусственный интеллект мог бы выносить решение по претензиям на сумму не более семи тысяч евро, что значительно снизит нагрузку на госаппарат. На практике это выглядит примерно так: стороны конфликта загружают в компьютер необходимые для рассмотрения дела документы. По ним робот-судья выносит вердикт. Если кто-то с ним не согласен, решение оспаривается в суде.
Валентина Пичурина (Курган)