Одним из важнейших достижений государственного строительства в последние десять лет стало создание качественно новых Вооруженных Сил нашей страны. Войска, которые в 2008 году принуждали Грузию к миру, имели только одно (правда, фундаментально) преимущество. 58-я армия была по большей части укомплектована обстрелянными в чеченских войнах офицерами и солдатами. Во всем остальном ситуация была катастрофической. Наши Вооруженные Силы не просто оставались на технологическом уровне восьмидесятых годов прошлого века, но были оснащены техникой на грани полного физического износа: они оперировали примитивными и архаичными системами управления, связь в какой-то момент осуществлялась по мобильным телефонам. Средства разведки в тактическом звене практически отсутствовали, войска были слепы и глухи, о беспилотниках никто в армии десять лет назад и не слыхивал, пишет директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов в статье для журнала "Эксперт".
Колонна боевых машин пехоты на репетиции парада 7 мая 2019 года (с) Саид Аминов
Одним из важнейших достижений государственного строительства в последние десять лет стало создание качественно новых Вооруженных сил нашей страны. Войска, которые в 2008 году принуждали Грузию к миру, имели только одно (правда, фундаментально) преимущество. 58-я армия была по большей части укомплектована обстрелянными в чеченских войнах офицерами и солдатами. Во всем остальном ситуация была катастрофической. Наши Вооруженные силы не просто оставались на технологическом уровне восьмидесятых годов прошлого века, но были оснащены техникой на грани полного физического износа: они оперировали примитивными и архаичными системами управления, связь в какой-то момент осуществлялась по мобильным телефонам. Средства разведки в тактическом звене практически отсутствовали, войска были слепы и глухи, о беспилотниках никто в армии десять лет назад и не слыхивал.
Но с началом реализации Государственной программы вооружений (ГПВ) на период 2011-2020 годов ситуация радикально изменилась. За последние десять лет произошло массовое перевооружение на новые виды вооружений и военной техники. В техническом отношении современные ВС России разительно отличаются от армии образца десяти-одиннадцатилетней давности. Перевооружение стало более чем значительным достижением и оборонной промышленности, и военных. Запуск производства после двадцати лет отсутствия гособоронзаказа сам по себе представлял собой сложнейшую организационную задачу. При этом некоторые производственные площадки должны были в кратчайшие сроки выйти на почти советские темпы производства. Но, конечно, главной предпосылкой и главным условием успеха стало принципиальное решение политического руководства страны о выделении на финансирование ГПВ в 2012-2020 годах гигантской суммы - 20,5 трлн рублей.
В результате выполнения этой госпрограммы доля новых и современных вооружений в российской армии достигла почти 70%. По всей видимости, на сегодня ВС России имеют один из самых молодых парков вооружений в мире. Проводится и техническое перевооружение предприятий оборонной промышленности. Наша оборонка вновь стала привлекательной для молодежи. Вопреки сложившемуся, особенно на Западе, образу российского военного завода как музея советской индустриализации тридцатых годов прошлого века, где по локоть в масле на трофейных немецких станках трудятся пожилые рабочие предпенсионного возраста, в реальности большинство предприятий ОПК представляют собой достаточно современные производства с молодым персоналом.
За прошедшие десять лет удалось разработать и начать подготовку к серийному производству систем вооружений нового поколения. Особенно заметные успехи достигнуты в секторе средств ПВО, авиации, авиационных средств поражения, вертолетов и авиационных двигателей.
Однако по мере насыщения войск новыми видами вооружений, а также в связи с нарастающими бюджетными ограничениями еще на этапе выполнения ГПВ-2020 начался процесс постепенного снижения финансирования закупок вооружений и военной техники. В 2015 году (кстати, в год наиболее сильного падения цен на нефть) их закупки достигли на тот момент локального исторического минимума - 1,188 трлн рублей. Но уже в 2017-м этот показатель снизился до 910 млрд рублей. И лишь в прошлом году начался номинальный рост стоимости закупок, до суммы чуть выше одного триллиона рублей. Однако ясно, что с учетом инфляции реальные ассигнования на закупки вооружений просели по сравнению с пиковыми значениями на десятки процентов.
Такое положение вещей с учетом длительной экономической стагнации в стране и невозможностью постоянно поддерживать взятый в первые годы выполнения ГПВ-2020 темп перевооружения можно было бы считать нормальным, если бы не одно обстоятельство. Перед российским ОПК с 2014 года встали качественно новые задачи, которые теперь не сводятся к оснащению Вооруженных сил России.
Два вызова и одна критическая проблема
Два основных вызова, стоящие перед отечественным ОПК, - необходимость импортозамещения и диверсификации производства. Главная проблема - более чем сложное финансовое положение большинства компаний ОПК.
Из-за санкций и разрыва кооперации с украинскими предприятиями целый ряд программ заморожен или перенесен на более поздние сроки в ожидании создания российских аналогов украинской продукции. Хрестоматийным примером такого рода стала приостановка строительства второй тройки сторожевых кораблей проекта 11356Р класса "Адмирал Григорович", которые остались без газотурбинных установок николаевской компании "Зоря-Машпроект". Конечно, замещение украинской продукции - это не искусство, а ремесло. Украина не производит и по определению не может производить ничего, что невозможно было бы создать в России. Но в любом случае решение этой задачи требует определенного времени, значительных организационных усилий и, самое главное, инвестиций. Куда более сложной проблемой представляется разработка и развертывание производства высокотехнологичных подсистем, агрегатов и компонентов, которые до 2014 года импортировались из Европы, главным образом из Франции, Германии и Италии.
В целом изоляционистские тенденции, с которыми столкнулись российский ОПК и вся страна, конечно, тормозят технологическое развитие. Это долговременная стратегическая тенденция, которая будет постепенно преодолеваться лишь по мере промышленного и технологического роста Китая и развития кооперации с этой страной.
Еще более амбициозная задача - достижение поставленной Кремлем цели увеличить долю производства гражданской продукции и продукции двойного назначения до 30% к 2025 году и до половины всего объема производства к 2030- му. Если во время конверсии девяностых годов советский, а затем российский рынок товаров народного потребления был практически пуст и это открывало огромные возможности для предприятий ОПК, то сегодня ситуация совсем иная. Любой новый проект, связанный с выходом на гражданский рынок, требует огромных инвестиций. Но тут возникает третья и самая сложная проблема - тяжелое финансовое положение большинства наших оборонных компаний.
В целом по отрасли объем кредиторской задолженности достигает астрономических двух триллионов рублей. В июле этого года вице-премьер Юрий Борисов в свойственной ему откровенной манере заявил, что предприятия ОПК "живут впроголодь". Практически вся прибыль, получаемая отраслью, а это около 135 млрд рублей, тратится на погашение процентов по кредитам, при этом основное тело долга погасить практически невозможно.
Как всякое сложное явление, нелегкое финансовое положение ОПК имеет много причин. Некоторые из них уходят корнями еще в решения 2012 года, когда была задействована схема финансирования гособоронзаказа частично посредством коммерческого кредитования под гарантии государства. Но есть еще один источник финансового голода оборонки. Тогда же при запуске ГПВ-2020 Министерство обороны заняло странную позицию: при выполнении гособоронзаказа предприятия ОПК должны получать минимальную прибыль. Это привело к легендарным ценовым войнам 2012 года, в некоторых из них арбитром пришлось выступать президенту. В конечном счете военным удалось посадить оборонную отрасль на голодный паек. Но этот узковедомственный выигрыш обернулся нынешним долговым кризисом.
Вообще, считается, что для поддержания хотя бы минимальных темпов технологического развития рентабельность высокотехнологического производства должна составлять не менее 20%. Очевидно, в российских условиях, когда многие предприятия ОПК остаются недоинвестированными, а инфляция все еще довольно высока, эта норма должна быть еще выше. Более того, чем более высокотехнологично производство, тем выше должна быть эта норма. В этом отношении особое значение имеет проведение нормальной закупочной политики в отношении двигателистов и производителей средств ПВО. Следует также помнить, что перед многими компаниями поставлена задача реализации программ импортозамещения, то есть запуска новых производств, что также требует дополнительных средств.
Между тем в реальности норма прибыли при выполнении гособоронзаказа не только не достигает 20%, но составляет не более 2-4%, а зачастую колеблется вокруг нуля. Понятно, что в этих условиях оборонная промышленность может выполнять свои задачи по обеспечению военной и технологической безопасности государства, только наращивая задолженность. Периодические списания этой задолженности будут воспроизводиться с удручающей регулярностью до тех пор, пока сохраняется существующая дискриминационная ценовая политика.
Реальность сегодня заключается в том, что военные получают вооружения и военную технику мирового уровня по фантастически низкой цене. Недавно в социальных сетях развернулась целая дискуссия о том, что российский истребитель пятого поколения ВКС России будут получать всего по 30 млн долларов за единицу, в то время как европейские истребители даже предыдущего поколения стоят от 95 млн до 120-140 млн евро, а американские истребители F-35 - более 100 млн долларов. Возможно, обсуждаемая в интернете стоимость Су-57 не соответствует действительности, но совершенно ясно, что российская продукция на десятки процентов или даже в разы дешевле западных аналогов.
Российские вертолетные двигатели семейства ТВ3-117/ВК-2500 поставляются Министерству обороны и другим государственным и коммерческим заказчикам по цене от 600 тыс. до 800 тыс. долларов. И это при том, что стоимость западных аналогов начинается с 800 тыс. и доходит до 1,2 млн долларов за один двигатель.
Но не стоит забывать, что двигателисты инвестировали в развертывание этих моторов (ранее производимых только в Украине) собственные средства, и в существующей экономической парадигме надо их отбить, а в идеале еще и получить прибыль. Этот ряд примеров можно продолжать до бесконечности. Наше Минобороны получает продукцию по смешным по мировым меркам ценам. Это касается не только боевых и транспортных вертолетов, но и истребителей, систем ПВО и бронетехники.
Опять-таки, как у всякого сложного явления, у этого феномена много причин. Это и низкая серийность европейской продукции, и дороговизна рабочей силы на Западе, и предполагаемый якобы более высокий уровень технологичности западной техники. Но есть и еще одна, возможно, главная причина - государство держит свою оборонную промышленность на голодном пайке.
Высокотехнологичная продукция оборонных отраслей промышленности стоит дорого. Поддержание передового технологичного уровня и развитие оборонки - это тоже весьма дорогое удовольствие. Российская продукция военного и двойного назначения пока вполне конкурентоспособна в сравнении с западными аналогами. Об этом убедительно говорят объемы ее экспорта. Но конкуренты не стоят на месте. И для того, чтобы не потерять сегодняшние позиции, в отрасль необходимо вкладывать средства, в том числе через обеспечение общепринятой рентабельности производства, которая гарантирует прибыль на уровне не менее 20%. Иначе отставание неизбежно.