Во всей истории с нанотехнологиями есть один аспект, которому уделяется мало внимания. Речь о том, какую общекультурную роль им отводят, кто и зачем этим занимается. «Я не думаю, что кого-то поражу этой мыслью: совершенно очевидно, что в ближайшие годы развитие нанотехнологий способно изменить облик человечества, изменить нашу жизнь» - сказал на Втором нанофоруме Дмитрий Медведев. Попробуем ответить на вопрос - как возникла такая мысль?
Начну с банальностей. Развитие науки и техники давно считалось локомотивом цивилизации. Сейчас почему-то принято считать, что пик светлой веры в прогресс пришелся на XIX век, а потом все омрачили мировые войны, атомная угроза, Чернобыль и возникло кризисное мироощущение (см., например, здесь).
Это взгляд интеллектуалов. С точки зрения обывателя транспорт, связь, медицина и прочие блага сделали жизнь лучше, интересней и веселей. Да, по какому-то индексу счастливей всех живут туземцы на атолле. Но вряд ли мы согласимся влиться в их коллектив. Все довольны технологиями. И все понимают, что их появлением мы обязаны области исследований и разработок. Конечно, мало кто представляет в деталях путь от Перельмана к поролону, скорее, есть какие-то общие представления о процессе. Сначала ученые открыли какое-то излучение, затем подключились военные, и вот уже готова микроволовая печь.
Причем технологии в XX-XXI веках совершенствовались настолько быстро, что на долю каждого поколения пришлось несколько научно-технических революций. Недавно я слушал лекцию Владимира Долгова, главы русского Google. Он сообщил, что мы живем в эпоху пятой такой революции. Все уже привыкли к масштабу изменений, которые принесли, скажем, телефон или авиация. Сейчас всю нашу жизнь на глазах меняет Интернет.
Когда в мире с огромной скоростью творятся такие дела, желание предугадать ход истории и повлиять на него достигает апогея. Однако предшествующее развитие цивилизации изменило ее саму. Правительства, общества и наука стали другими. Мир завоевали массовая культура, новые потребности и новые формы духовности. Технологический прогресс породил целую индустрию по его изучению. Наука стала многообразной, а чиновники стали все активней требовать от нее практических результатов. Все эти изменения потребовали научно-футурологической концепции нового типа, и такой концепцией стала нанотехнология, которая должна затмить IT в роли двигателя прогресса.
Ключевое слово здесь «должна». Нанотехнология пока вечно молодая, она всегда «способна изменить в ближайшие годы». Будущее, которому больше 20 лет. Главным пророком нанотеха стал Эрик Дрекслер, еще в 1986 г. выпустивший книгу Engines of Creation: The Coming Era of Nanotechnology. В основном речь в ней шла о нанороботах-ассемблерах (в т.ч. знаменитой серой слизи), которые собирают себе подобных из молекул - с совершенно удивительными последствиями. Дрекслер же привлек внимание к популярной ныне работе Ричарда Фейнмана There's Plenty of Room at the Bottom, до этого сравнительно малоизвестной. Так нанотехнологии получили нобелевского лауреата, «отца», предсказавшего их еще в 1959 году, и вписанного в их историю гораздо позднее. Немаловажно, что пророчества Дрекслера – часть широкого контекста американской футурологии и научной фантастики. Предисловие к «Машинам создания» написал Марвин Мински, друг Айзека Азимова и консультант «Космической одиссеи-2001».
Другой обладатель Нобеля Ричард Смолли в 2001 году через Scientific American разъяснил нации невозможность (пока) создания таких роботов, но их красота к тому времени овладела умами многих. Тем более, что у всех на слуху были поразительные возможности сканирующей зондовой микроскопии, открытые в 1980-е. Нанороботы и нанотехнологии плотно вошли в арсенал аналитиков-консультантов, футурологов, исследователей сингулярности и техно-ньюэйджевых групп, а также ряда российских специалистов. Несколько маргинализирововшийся Дрекслер до сих пор строит всяческие дорожные карты и надеется, что они будут особенно интересны «смотрящим вперед азиатским странам, стремящимся к переменам».
Кстати, Смоли тоже не чужд пафоса спасения человечества, но его подход несколько реалистичней. Перед Землей стоит 10 вызовов и пять из них способны преодолеть нанотехнологии. Правда, у профессора выходит, что нехватка чистой воды важнее нехватки еды, но это простительное заблуждение (ультрадисперсные порошки и мембраны фильтруют жидкости уже десятки лет, а еда – это не нано, а биотех).
Когда в 1989 году Дон Эйглер сложил буквы IBM из 35 атомов ксенона, казалось, прометеевские высоты уже близко. В силе и потенциале нанонауки убедили всех. Однако прошло 20 лет и достижения нано в деле «изменения облика человечества» в сравнении с IT малы как нанометр рядом с метром. Чем отличается электронное письмо от обычного? А чем отличается сигарета с обычным фильтром от сигареты с «нанотеком»?
Американский National Science Foundation финансировал исследование Nano-Hype, предисловие к которому написал архитектор нанопрограммы США Михаил Роко. В итоговой книге говорится, что большинство имеющихся на рынке «нанотоваров» - плод легкого видоизменения обычного материаловедения. А сам рынок пока состоит из продавцов не очень сложных нанотрубок, нанопроволоки и т.д., и если он будет развиваться дальше в том же направлении, хайтек уступит место маркетингу. До выпуска продукции, подразумевающей полноценное манипулирование отдельными атомами и молекулами, еще далеко. Пока «саму жизнь меняет» всего лишь устойчивая к царапинам краска. Тем не менее, слово «нанотехнология», как заключает автор, по-прежнему соотносится с самыми амбициозными проектами типа дрекслеровских нанороботов-самосборщиков. Налицо расслоение желаемого и наблюдаемого. Вездесущих нанотехнологий не видно не только простым людям.
В книге прямо говорится об опасности образования «нанопузыря», стремлении ученых и предпринимателей получить финансирование под модный концепт. Это стремление - одна из главных причин расцвета ожиданий великих перемен. Есть много других. Все вместе они позволяют считать, что если бы нанотехнологий не было, их бы стоило придумать.
Например, вторая причина – невероятное обилие аналитических центров, с выгодой штампующих отчеты с громкими названиями, посредников, устраивающих обсуждения опасности серой слизи в гражданском обществе, наноблогов и мини-СМИ, ассоциаций и фондов с их прогнозами на 30 лет вперед и слабо обоснованными объемами будущих рынков. Это не академическая среда, и контролировать качество в ней очень сложно. Замечу, отчеты и предсказания появления разнообразных суперпривлекательных технологий множатся в эпоху, когда правительства особенно боятся опоздать к разделу высокотехнологичных прибылей.
Третья причина – тесная взаимосвязь нано и сверхмодных, но пока дорогих зеленых технологий: солнечных батарей, опреснения и т.д. Озеленение ныне претендует на новую идеологию, особенно в Европе.
Четвертая, уже упоминавшаяся – нанотехнологии служат базой для существенной части нью-эйдж мировоззрения. Есть и термин Nanotech Age, весьма популярный. Он встречался еще в игре SimEarth 1992 года выпуска.
Пятая: нанотехнологии – зонтичный бренд, охватывающий в своих нынешних расширительных трактовках широчайшее предметное поле. При таком размахе шансы на успех хотя бы в паре областей весьма высоки.
Наконец, кормить обещаниями после денежных вливаний просто необходимо, этим занимается не только Дмитрий Медведев, но и NSF. Вскочив в мировой нанопоезд, надо ехать. Говорят, до первых достопримечательностей недалеко.
Конечно, нанотехнологиями плодотворно занимается множество замечательных ученых и предпринимателей. Но им, кажется, вся эта шумиха не только помогает, но и мешает.
Иван Стерлигов, ГУ-ВШЭ, специально для STRF.ru
