Уже несколько месяцев российская общественность (в том числе военная и военно-техническая) взбудоражена слухами о возможном приобретении боевого корабля «Мистраль», стоящего на вооружении ВМФ Франции. Реакция части общественности была чисто негативной, что легко объяснимо. Во-первых, сама идея покупки оружия у страны-члена блока НАТО просто выходила за границы понимания российских (бывших советских) людей («Как можно покупать оружие у потенциального врага?»). Хотя, кстати, приобретение несколько лет назад Внешторгбанком РФ пакета акций концерна «Эрбас», выпускающего, в том числе, и военную технику, негативных эмоций у россиян не вызывало. Во-вторых, трудно было понять, зачем в разгар экономического и валютного кризиса тратить $500-600 млн. на приобретение иностранных вооружений. В-третьих, странность сделки состояла еще и в том, что Россия тем самым прямо поддерживает военную промышленность Франции, хотя правильней было поддерживать отечественную военную промышленность и передать заказ на российские верфи. И, в-четвертых, по мнению некоторых аналитиков, корабли типа «Мистраль» используются только в южных широтах для проведения десантных операций, и поэтому для России, у которой нет морей в южных широтах и нет необходимости проводить там десанты, такие корабли просто не нужны.
В связи с последним пунктом делался довольно забавный вывод, что этот корабль приобретается исключительно для проведения увеселительных путешествий российских адмиралов, потому что ни на что другое французская посудина не годится. И хотя этот довод в конкретных российских условиях звучит очень веско, его можно было отмести сразу, потому что любой человек, служивший в российском (советском) флоте, прекрасно знает, что в его составе есть суда, специально оборудованные для отдыха высокопоставленных особ, да и сами адмиральские каюты на боевых кораблях могут дать фору иностранным по уровню обслуживания и комфорта. Поэтому отдых адмиралов был, скорее всего, не самым важным фактором принятия такого непростого решения. Но тогда какой?
С непригодностью французского корабля для российских условий не все так просто. Дело в том, что российские берега омываются-таки теплыми южными морями, которые называются Черным и Каспийским. И вдоль берегов этих морей расположены государства, против которых, как показывает опыт, десантные операции проводить все-таки приходится. Или надо быть постоянно готовым к проведению таких операций и демонстрировать эту готовность потенциальному противнику. А раз так, то боевой корабль французских ВМФ был бы нам как нельзя кстати.
Кроме того, не стоит забывать, что переговоры по преодолению российско-грузинского конфликта в 2008 году вел президент Франции Николя Саркози. И поэтому можно было бы допустить (но только допустить!), что одним из пунктов соглашения между российской стороной и стороной-посредником был пункт (устный, секретный?) о покупке французского корабля российским флотом, в качестве, так сказать, платы за успех переговоров и в качестве передачи опыта от старой морской колониальной державы к относительно молодой.
В связи с этим становится понятным, почему Россия покупает корабль не в самое удобное для нее время. Соглашение Медведев – Саркози состоялось до наступления мирового кризиса, когда валюты у России было достаточно. Сейчас валютно-финансовая ситуация в стране изменилась в худшую сторону, но ведь договоренности надо соблюдать, и за договоренности надо платить.
Эта версия внезапно вспыхнувшей русско-французской военно-морской дружбы выглядит более или менее содержательно, однако на ней все версии не заканчиваются. Можно предположить, что мы наблюдаем некую сделку, в которой пока заметна только одна часть – французский военный корабль. Другая часть – некие российские вооружения – просто пока не видна. То есть имеет место обмен одного специфического товара на другой (бартер), по условиям которого назначение товара, приобретаемого одной из сторон, оглашению не подлежит, что является вполне распространенным условием международных сделок по торговле оружием. Говоря другими словами, французские военные захотели получить какую-то российскую военную разработку, знать о которой никто ничего не должен.
Хотя предположение о покупке французской армией российского вооружения выглядит не менее сногсшибательно, чем факт покупки российской армией французской военной техники, однако, по сути дела, удивляться тут нечему, потому что прецеденты подобного рода уже были. Несколько лет назад в прессе прошли сообщения о том, что Франция, опять же в секретном порядке, закупила у России самонаводящиеся снаряды «Краснополь». И тогда пресса и аналитики оценивали эту сделку как крайне удачную, потому что проникнуть на закрытый французский рынок вооружений было практически невозможно, а вот российские оружейники смогли это сделать. Теперь история повторяется, но, судя по всему, в более крупном масштабе.
Что же касается оплаты, то за российское оружие французская сторона решила отдать свое, потому что в другом случае (то есть при платеже деньгами) Франция будет выглядеть страной-импортером вооружений, а это для ее статуса немного оскорбительно. А тут получается практически равноправная сделка – вы нам товар, который нам очень нужен (а некоторые военные аналитики настаивают, что и правда отечественными разработками не обойтись), и мы вам тоже товар, от которого вы не сможете отказаться. В результате военно-техническое сотрудничество двух стран будет крепнуть, поддерживая военную промышленность друг друга, а возмущенная российская военно-техническая общественность успокоится, потому что экспортировать оружие во Францию удается далеко не каждому.
Григорий Гриценко
