Военный историк Том Купер — о том, почему США и их союзники не могут провести "ограниченную операцию" против Ирана
Ситуация вокруг задержанного иранского танкера заставила многих политиков и экспертов вновь говорить о возможности военной операции США против Ирана. В последнее время дипломатические инциденты случаются нередко. Тем не менее все последние годы эти разговоры ничем не заканчиваются. Даже когда президент США Дональд Трамп прямо проанонсировал воздушные удары, их не последовало. И это неслучайно: Иран смог так выстроить свою систему безопасности от внешних угроз, что удары по нему будут иметь самые серьезные последствия для всего региона.
Принципиальная проблема в оценке оборонного потенциала Исламской Республики Иран (ИРИ) заключается в том, что эту страну защищают две крупные военные структуры. Первая — это регулярные вооруженные силы. В их состав входят Армия Ирана (сухопутные войска с собственной армейской авиацией), ВВС, ВМС и Силы противовоздушной обороны. Эти виды вооруженных сил официально отвечают за защиту территориальной целостности Исламской Республики.
Вторая структура — это "иррегулярный" "Корпус стражей исламской революции" (КСИР). В его состав входят: киберкомандование, воздушные и космические силы (cyber force, air and space force, IRGCASF), в составе которого есть и Ракетное командование, на вооружении которого находятся баллистические ракеты; сухопутные силы КСИР (в их составе около 20 дивизий, в основном укомплектованных кадровыми военными); ВМС, располагающие собственной армейской авиацией; силы "Кудс" — формирования специального назначения, проводящие операции за рубежом; "Басидж" — военизированное ополчение, в последнее время задействуется в основном для подавления протестов в стране. Официально функции КСИР заключаются в защите Исламской революции.
Каждая из двух иранских военных структур проходит по отдельной строке оборонного бюджета и, более того, располагает своей собственной промышленной базой. Соответственно, каждая следует своей стратегии и доктрине и имеет собственные системы вооружения.
После возглавляемого США вторжения в Ирак в 2003 году КСИР адаптировал свою — и таким образом иранскую — стратегию национальной обороны к так называемой мозаичной доктрине. Ее суть заключается в децентрализации всех систем управления, контроля, коммуникаций и разведки, чтобы сделать все военные структуры более живучими и способными действовать даже в случае масштабных ударов по командным пунктам.
Одним из малоизвестных последствий этого стало то, что сейчас командиры на местах самостоятельно принимают множество решений под свою ответственность. Для примера можно вспомнить недавний инцидент со сбитым американским беспилотником RQ-4N Global Hawk. Начальник расчета комплекса ПВО "Раад" (местная копия российской системы "Бук-М1"), входящего в состав КСИР, самовольно передислоцировал свое подразделение из района, который ему было приказано прикрывать, в "более подходящий". И таким образом создал крупный международный инцидент — исключительно по своему собственному решению.
В случае военного конфликта с США или их союзниками в регионе на переднем крае обороны окажутся подразделения ПВО из состава вооруженных сил и КСИР. Они отвечают за защиту разных объектов: армейские части ПВО прикрывают военную и нефтяную инфраструктуру, а ПВО КСИР особо важные объекты (в частности, атомную промышленность и Тегеран).
Войска ПВО иранских вооружённых сил оснащены различными комплексами американского производства и их иранскими клонами, в частности, ракетами MIM-23B I-HAWK класса "земля-воздух". На вооружении ПВО КСИР стоят российские системы ("Квадрат", "Бук", С-200, С-300), а также комплексы, разработанные самостоятельно в кооперации с КНР (Раад, Бавар-373 и др.). В совокупности эти две структуры пользуются примерно 20 различными радиолокационными системами, некоторые из них довольно продвинутые обеспечивают обильное резервирование. То есть, если какая-то система окажется неэффективной или легко уязвимой в бою, есть множество кандидатов, готовых ее заменить.
Особое внимание в вопросах ПВО уделяется противодействию "самолетам-невидимкам" и всем типам крылатых ракет.
ВВС КСИР используют большое количество разнообразных БПЛА. Все беспилотники — собственного производства (хотя некоторые по сути представляют собой приблизительную копию американских и израильских разработок).
Благодаря сотрудничеству с китайскими высокотехнологичными компаниями такие системы, как "Шахед-129", были не только запущены в серийное производство, но и широко испытаны в Сирии. Между тем они зарекомендовали себя как системы, способные применять миниатюрное дистанционно управляемое вооружение или выполнять роль "крылатых ракет бедняка" с ударными возможностями, которые нельзя игнорировать.
В отличие от хорошо оснащенных сил ПВО и большого флота беспилотников некогда сильные ВВС сегодня лишь бледная тень их былой мощи. Сейчас вооруженные силы этой страны располагают примерно 20 боеготовыми самолетами. Серьезную угрозу из них представляют только несколько F-14A, вооруженные ракетами AIM-54 Phoenix "воздух-воздух" и несколько F-4E Phantom, модифицированные под китайские противокорабельные ракеты C.801 и C.802. В ВВС КСИР ситуация немногим лучше: там летают только несколько Су-22.
Куда более внушительным остается арсенал баллистических ракет КСИР. Он включает в себя по меньшей мере 300 боеголовок, которые могут достичь территории Израиля и даже удаленных городов и военных объектов в Саудовской Аравии, и более 2 тыс. ракет меньшей дальности, способных поразить объекты в восточных регионах Саудовской Аравии, а также Кувейта, Бахрейна, Катара и ОАЭ.
Хотя некоторые из них могут быть запущены из хорошо защищенных подземных шахт, у всех ракет есть мобильные транспортно-пусковые установки. Благодаря чему их сложно засечь и навести на них средства поражения, особенно в горной местности Ирана.
Именно поэтому эти системы представляют наибольшую угрозу из всего конвенционального оружия — для всей нефтехимической и военной инфраструктуры на западном берегу Персидского залива.
Значительным остается и иранский арсенал береговых противокорабельных ракет, в том числе C.801, C.802 и их местные аналоги, некоторые из которых оснащены оптико-электронными системами наведения. Вместе с малыми ракетными кораблями КСИР и подлодками (у Ирана есть три дизель-электрические субмарины проекта 877 "Варшавянка" и несколько кораблей собственного производства по северокорейским технологиям) эти силы имеют возможность хотя бы временно заблокировать Ормузский залив и перекрыть трафик танкеров.
Любое противодействие таким системам вооружений должно начинаться с уничтожения наземных средств ПВО Ирана. На бумаге это может казаться "легкой задачей", но в действительности она сильно осложняется особенностями рельефа, высокой самостоятельностью командиров при принятии решений и тем фактом, что многие системы ПВО местного производства неизвестны оппонентам Ирана. И эти системы настолько многочисленны и диверсифицированы, что на их нейтрализацию уйдёт несколько дней, а то и недель. А если их не уничтожить, иранцы смогут непрерывно наносить ракетные удары по объектам США на Ближнем Востоке и в Израиле. Или по другим целям, препятствуя мореходству в Персидском заливе с помощью антикорабельных ракет и беспилотников.
И еще один немаловажный фактор: с иранской точки зрения, "ограниченная война" — например, в виде "ограниченного воздушного удара" по подразделениям иранских ВВС или других сил — немыслима. Напротив, любая форма агрессии была бы расценена как "полномасштабная война", в случае которой силы "Кудс" КСИР получили бы приказ действовать методом асимметричных операций. Следует ожидать, что они будут нацелены не только на американские военные базы на Ближнем Востоке, но также на нефтехимические производства и в целом на дестабилизацию ситуации в регионе.
Иными словами, конвенциональные иранские вооруженные силы можно относительно легко победить. Но могущество этой страны и присутствие ее сторонников и оперативников в Ираке, Сирии, Ливане, Бахрейне, Саудовской Аравии и ОАЭ гарантирует то, что провести даже "ограниченную операцию" против Ирана — означает разворошить осиное гнездо.
Том Купер – военный и авиационный аналитик и историк, специалист по Ближнему Востоку, Африке и Азии
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
