В контексте визита в Москву президент США Барак Обама сделал немало заявлений по вопросам ПРО, воспроизводящих риторику предыдущей администрации. В частности, он подчеркнул, что США «не создают и не будут создавать систему для защиты от нападения со стороны России». Насколько это утверждение соответствует действительности?
Уже очевидно, что слухи о «кончине» американской ПРО после прихода Обамы на пост президента не подтвердились. Не стоит забывать, что принципиальное решение о развертывании ПРО приняла еще администрация Билла Клинтона. Иными словами, по поводу необходимости создания системы ПРО в американской политической элите существует почти стопроцентный консенсус.
«Демократическая» коррекция противоракетных планов в действительности выглядит следующим образом. В 2010 финансовом году расходы на ПРО сокращаются на $1,4 млрд (примерно на 15%). Во-первых, США прекращают развертывание стратегических противоракет GBI на Аляске (таким образом, у Штатов будет лишь около 30 стратегических перехватчиков — меньше, чем разрешено договором 1972 года). Во-вторых, американцы прекращают разработку новой стратегической ракеты-перехватчика KEI. Эта система, обладающая повышенной скоростью, предназначалась для замены GBI, а в «корабельном» варианте — для перехвата МБР и БРПЛ на разгонном участке. В-третьих, прекращается программа «кассетных перехватчиков» MKV – после закрытия KEI для них просто не остается подходящих носителей. В-четвертых, США отказываются от закупки второго самолета «Боинг-747», оснащенного химическим лазером (система ABL). В то же время цикл испытаний уже закупленного самолета будет продолжен. В-пятых, откладывается развертывание GBI в Польше.
Вместе с тем Пентагон намерен продолжить и интенсифицировать разработку таких программ ПРО, как Aegis-SM-3 и THAAD. Расходы на них увеличены на $900 млн, $200 млн из которых будут направлены на переоснащение системой Aegis еще 6-ти кораблей американских ВМС. В итоге уже к концу 2009 года у США будет примерно 100 ракет-перехватчиков SМ-3 и 6–8 ракет THAAD. Кроме того, будет развернуто более 700 тактических перехватчиков «Пэтриот-3» (кстати, со времен войны в Заливе их возможности по борьбе с баллистическими целями значительно возросли).
К 2013 году должны быть развернуты 5 бригад THAAD с 24-мя ракетами-перехватчиками в каждой. Также будут продолжены НИОКР для перехвата ракет на участке подъема (между разгонным участком и апогеем). Речь идет о разработке системы воздушного базирования NOCADE на основе усовершенствованных ракет класса «воздух-воздух» AMRAAM, снабженных дополнительными ускорителями. Предполагается, что такие ракеты-перехватчики будут запускаться с самолетов F-35. Возможна также их установка на БПЛА «Предэйтор».
Формально SM-3, THAAD и NOCADE относятся к системам «тактической» ПРО театра военных действий (ПРО ТВД). Таким образом, на первый взгляд американцы действительно прекращают широкомасштабное развертывание стратегической ПРО, предназначенной для перехвата полноценных межконтинентальных ракет. Однако это не так.
Нынешние GBI – это всего лишь коммерческая ракета-носитель «Пегас» с перехватчиком EKV. Эти машины, как и их предшественники на базе «обреза» МБР «Минитмен», официально именуются «суррогатными» — по сути, это чисто экспериментальная система. Ударное развертывание «суррогатов» в эпоху Буша имело сугубо политический подтекст: хотя основной упор делался на создание инфраструктуры ПРО, избирателям нужно было предъявить что-нибудь более наглядное. Запланированные закупки «летающих лазеров» ABL также носили сугубо демонстративный характер. Таким образом, отказываясь от активного развертывания ABL и GBI, но при этом продолжая НИОКР и испытания экспериментальных образцов, американцы ничего не теряют.
При этом THAAD и Aegis-SM-3 могут обеспечить перехват баллистических целей даже на восходящих участках их траекторий. Если THAAD способен перехватывать цели со скоростью 5 км/с, то у него нет никаких технических ограничений, которые помешали бы ему перехватить цель со скоростью 7 км/с. Иными словами, THAAD является перехватчиком, имеющим возможности стратегической ПРО. Тем более это относится к Aegis, чья способность сбивать высокоскоростные цели была очень наглядно доказана «сносом» с орбиты спутника в феврале 2008 года: скорость «сателлита» составляла более 7,5 км/с (но ниже первой космической – ИСЗ уже сходил с орбиты).
Ракеты с такими характеристиками оказались в рядах ПРО ТВД весьма нехитрым способом. Когда в 1993 году в рамках Постоянной консультативной комиссии (ПКК) начали обсуждаться вопросы разграничения стратегической ПРО и ПРО ТВД, США предложили относить к стратегическим только системы, которые испытаны против стратегических ракет. А если не испытаны — считать нестратегическими. Перспективы махинаций со стороны США уже тогда были очевидны для России, и в итоге долгих споров был достигнут компромисс: к нестратегическим системам были отнесены перехватчики наземного и воздушного базирования, имеющие скорость до 5 км/сек, морского базирования — до 4,5 км/сек. Таким образом американцы получили вполне легальную возможность классифицировать как ПРО ТВД стратегические противоракеты.
Разумеется, сама по себе высокая скорость недостаточна для успешной борьбы с МБР. Однако в комплексе с информационными и управляющими системами национальной ПРО Aegis–SМ-3 и THAAD превращаются в часть стратегической противоракетной обороны США.
Безусловно, 120 перехватчиков THAAD погоды не сделают. Однако «наполнить» систему ПРО этими сравнительно дешевыми ракетами не составит труда — характеристики системы позволяют быстро развернуть 1000-1400 перехватчиков. Проведенные в конце 1990-х исследования с использованием математических моделей нестратегической ПРО показали, что потенциально она в состоянии отразить примерно половину ответного удара СЯС РФ (5842 заряда). Разумеется, THAAD не может закрыть всю территорию Штатов, однако крупные города и стратегические объекты будут надежно защищены.
Aegis–SM-3 Block IB «закрывает» дистанцию от 200 до 1000 км от поверхности Земли. То есть эта модель может «достать» межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) на большей части траектории (максимальная высота не превышает 1500 км). При этом скорость МБР (до 7 км/с) даже ниже, чем у сбитого спутника. Кстати, фактическая скорость SM-3 давно вышла за конвенциональные пределы (4,5 км/с). Так, Block IB догнала спутник, летевший на высоте 247 км со скоростью 7,5 км/с, уже через 3 минуты после старта.
Кроме того, на полетных полигонных испытаниях ракет SМ-3 показали способность успешно перехватывать баллистические ракеты малой и средней дальности не только на конечном, но и на среднем участке их траектории. Кроме того, было показано, что «морская» ПРО способна отражать комбинированные атаки (баллистические ракеты средней дальности плюс крылатые ракеты), то есть продолжать борьбу с баллистическими целями даже при атаке противника на корабли-носители противоракет.
При этом сценарии некоторых испытаний американской ПРО наводят на размышления. Так, 18 июля 2008 года система ПРО была успешно протестирована на способность радаров выделить боевую часть баллистической ракеты большой дальности при использовании средств преодоления ПРО. В учениях использовались мобильный радарный комплекс Х-диапазона AN/TPY-2 (система THAAD), радар SPY-1 системы Aegis эсминца «Милиус» класса Arleigh Burke, радар раннего предупреждения авиабазы Биль в Калифорнии, а также морской X-радар, размещенный на платформе в Тихом океане. Условный пуск ракеты-перехватчика GBI был выполнен расчетами авиабазы Ванденберг. Кроме того, был имитирован пуск SM-3 с борта «Милиуса».
При этом стоит отметить три обстоятельства. Во-первых, объектом «охоты» стала баллистическая ракета большой дальности с комплексом средств преодоления ПРО. Во-вторых, американцам удалось отследить «сложную баллистическую цель» — т.е. весь набор «истинных» боеголовок и ложных целей – и осуществить успешную дискриминацию последних, выделив полноценную «голову». В-третьих, пуски по ракете большой дальности имитировались не только GBI, но и SM-3.
«Условность» пуска последней имела сугубо политические мотивы: перехват ракеты большой дальности означал бы, что Aegis–SM-3 должна классифицироваться как система стратегической ПРО. В итоге Пентагон предпочел провести несколько более «политкорректных» тестов: удар по спутнику доказал возможность перехвата целей с «межконтинентальными» скоростями, а условные пуски по ракетам – возможность выделения нужных целей с последующей своевременной атакой.
Таким образом, фактически США уже испытали «морскую ПРО» на возможность перехвата полноценных МБР. Как сообщила 24 июня пресс-служба Lockheed Martin, новая модификация Aegis (версия 4.0.1) уже установлена на борту крейсера ВМС США Lake Erie и готова к испытаниям, итогом которых должна стать сертификация системы к началу 2011 года. К концу 2010 года Aegis 4.0.1 должна быть интегрирована в боевой комплекс с SM-3 Block IB. При этом главной опцией новой модификации стало дальнейшее наращивание возможностей по отслеживанию сложных баллистических целей и дискриминации средств преодоления ПРО. Параллельно США ведут разработку следующей версии SM-3 – перехватчиков SM-3 Block II с досягаемостью по высоте до 1500 км.
Следует отметить, что в феврале 2008 года была испытана не только сама ракета SM-3 Block IB, но и ее боевая часть – кинетическая головка (блок) самонаведения KW с собственным двигателем. По сути, это самостоятельный перехватчик, который надо всего лишь доставить в космос – не обязательно противоракетой. С тем же успехом KW можно разместить в околоземном пространстве для постоянного дежурства. Расположенные над точками дислокации стратегических ракет, они будут иметь возможность перехвата МБР практически в момент старта. Иными словами, за так называемой «ПРО ТВД» маячит не только «обычная» стратегическая ПРО, но и ее космический эшелон.
Все это наводит на мысли о том, что американская «ПРО ТВД» предназначена не для защиты от Ирана и КНДР, как это декларируется, а именно для борьбы с российскими и китайскими ракетами – в том числе межконтинентальными. Даже «миролюбивый» отказ от разработки KEI может быть связан с тем, что бурно развивающаяся «нестратегическая» ПРО в лице Aegis – SM-3 Blok II в изрядной степени дублирует «официальных» стратегов. При этом она не требует специальных кораблей-носителей, не дает «законного» повода для политических осложнений и значительно дешевле. Заметим, что программа KEI была закрыта только после испытаний ключевой «опции» этих перехватчиков – двигателей первой и второй ступеней. Крайне сомнительно, что эти разработки преданы забвению.
Иными словами, американская «нестратегическая» ПРО имеет стратегические возможности и антироссийскую направленность. А демократическая «перезагрузка» противоракетных программ сводится к их обычной оптимизации – со ставкой на ускоренное развитие наиболее эффективных направлений.
Евгений Пожидаев
