Сотрудник Принстона Брюс Блэр — о недоверии, политических амбициях, форматах для новых переговоров и опасности ядерной войны
Большинство тех, кто живет сейчас в России и США, выросли под ядерным зонтиком. Благодаря ему холодная война не переросла в горячую; мрачные шутки про автомат, который нужно нести на вытянутых руках, чтобы раскаленный металл не капал на казенные сапоги, и простыню, в которой нужно ползти на кладбище после ядерного взрыва, так и остались шутками. Однако после окончания холодной войны ощущение того, насколько хрупка стеклянная стена, отделяющая мир от ядерной катастрофы, начало постепенно исчезать. Всё чаще в СМИ и аналитических статьях всплывает тема возможного применения ядерного оружия, всё чаще эксперты рассуждают, что не так страшен ядерный черт, как его малюют; да и политики уже готовы принести систему контроля над ядерными вооружениями в жертву тактическому успеху на внутриполитическом поле. О том, насколько это опасно, "Известия" поговорили с Брюсом Блэром — соучредителем международного движения "Глобальный ноль", старшим научным сотрудником Принстонского университета, автором классических работ по контролю за вооружениями. Беседа прошла на полях конференции Международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы.
— Здравствуйте, уважаемый мистер Блэр! Если не возражаете, начнем сразу с главного: мировая система контроля за ядерными вооружениями находится сейчас в глубоком кризисе. В чем причина?
— Прежде всего в том, что отношения между Россией и Америкой за последние годы стремительно ухудшились. Они, я бы сказал, достигли абсолютного дна, нижней точки. Хуже, чем сейчас, не было никогда. Это во многом обусловлено внутриполитическими проблемами в обеих странах. На мой взгляд, то, что происходит сейчас — это последствия решений, принятых еще в 1990-х, когда НАТО начало расширяться на восток и в несколько этапов достигло границ России.
Фото: globalzero.org
Но сейчас всё усугубляется тем, что советником президента США по национальной безопасности является Джон Болтон. Он — категорический противник любых ограничений, которые теоретически могут быть наложены на американскую внешнюю политику, будь то сдерживание гонки вооружений или ограничение военного потенциала Америки. Поэтому он препятствует любым инициативам по сокращению ядерных арсеналов. Но необходимо также понимать, что соглашения по ядерным вооружениям, действующие сейчас, в массе своей устарели, некоторые из них уже неактуальны, а многие находятся просто в кризисном состоянии — в первую очередь это касается РСМД.
— Что можно было бы сделать, для того чтобы эту ситуацию исправить?
— Для того чтобы вернуть систему контроля над вооружениями на прежний уровень, необходимо прежде всего восстановить диалог между странами. Нужно добиться того, чтобы Москва и Вашингтон начали прямо разговаривать на самом высоком уровне — министерств иностранных дел, министерств обороны. Не будет доверия — не будет ничего. Нужно через диалог создать благоприятный климат для общения — и только при этом условии можно говорить о восстановлении системы контроля.
Михаил Горбачёв и Рональд Рейган во время подписания соглашения о контроле над вооружениями, запрещающего использование ядерных ракет средней дальности. 8 декабря 1987 года
Источник изображения: Фото: Getty Images/Bettmann
К сожалению, сделать это непросто. Нужно признать: те решения, которые принимаются на самом высоком уровне, нельзя назвать мудрыми. В США, например, просто отсутствует какая-то единая политическая линия в отношении России: каждый субъект на американском политическом поле имеет свою точку зрения по этому вопросу. Я бы выделил в этой связи три ключевых субъекта: администрацию президента во главе с Трампом, советника по национальной безопасности Болтона и конгресс США. У каждого свое отношение к России и, соответственно, своя точка зрения на восстановление системы контроля над вооружениями.
— Предположим, что диалог удалось наладить. Но ведь есть еще Китай — тоже ядерная держава с большими амбициями. Возможно, имело бы смысл подключить его в том или ином качестве к двусторонним форматам или создать новый формат, уже трехсторонний?
— Китай сейчас не сможет и не будет подключаться к переговорам о сокращении ядерных вооружений или контролю за ними, поскольку он не будет являться в них полноценным субъектом. Ядерные арсеналы США и России сейчас настолько превосходят китайские, что КНР попросту не заинтересована в том, чтобы участвовать в подобных переговорах. Ее можно привлечь, к примеру, в качестве наблюдателя или партнера по двустороннему диалогу. Для того чтобы Китай проявил свою заинтересованность в участии в каких-либо соглашениях и переговорах такого рода, России и США придется сперва кардинально уменьшить свои ядерные арсеналы.
К чему Китай сейчас действительно готов — это к обсуждению инициативы о принципах неприменения ядерного оружия первым. Пекин всегда был сторонником этого принципа. Еще в 1990-х Китай на площадке ООН предложил всем странам отказаться от использования ядерного оружия первыми; тогда это предложение было отвергнуто всеми, кроме России. И сейчас благодаря этому шагу Москвы между Россией и КНР существует соглашение о взаимном неприменении ядерного оружия первыми.
Китай на инициативной основе оповещает другие страны в случае каких-либо испытаний, чтобы они не восприняли их как начало ядерной войны
Источник изображения: Фото: Global Look Press/ZUMA/Zhao Yingquan
Еще одна возможная инициатива — разработка и создание системы взаимного оповещения об испытаниях баллистических ракет. Сейчас это проблемный вопрос. Китай, к примеру, на инициативной основе оповещает другие страны в случае каких-либо испытаний, чтобы они не восприняли их как начало ядерной войны. У всех есть системы раннего оповещения, и в случае отсутствия подобного уведомления страна может воспринять простое испытание как ядерное нападение и среагировать соответствующим образом, то есть ударить в ответ. КНР активно продвигает идею о том, чтобы ввести подобное оповещение об испытаниях в систему.
— Но есть еще и так называемые непризнанные ядерные страны — те, которые входят в ядерный клуб неофициально. Я говорю сейчас об Индии и Пакистане. Насколько велик, на ваш взгляд, их разрушительный ядерный потенциал? Во время каждого конфликта между Индией и Пакистаном, включая тот, что произошел в марте этого года, СМИ активно спекулируют на теме использования ядерного оружия; между тем единственный раз, когда эти страны действительно вели боевые действия уже после обретения ими ядерного оружия, — в Каргиле в 1999 году, — обе стороны действовали очень осторожно, чтобы не спровоцировать оппонента на ядерный удар.
— Южная Азия — одна из точек на карте мира, где существует большая опасность эскалации конфликта и ненулевая вероятность использования ядерного оружия. В качестве одного из возможных сценариев я бы предположил следующий: допустим, в Индии происходит теракт с использованием обычных, не ядерных, вооружений с большим количеством пострадавших. Индийцы принимают ответные меры — к примеру, наносят удар по пакистанской территории также с использованием обычных вооружений, чтобы подорвать потенциал террористов и предотвратить новые атаки. Но Пакистан вполне может крайне болезненно воспринять подобное нарушение своего суверенитета и ответить на него ядерным ударом.
Испытания пакистанской баллистической ракеты Shaheen II, способной доставлять обычное и ядерное оружие на 2,5 тыс. км
Источник изображения: Фото: REUTERS/Inter Services Public Relations
И последствия такого конфликта будут крайне разрушительными — учитывая, что каждая из стран имеет на вооружении более сотни ядерных боеголовок. Если обе стороны используют ядерное оружие, то они будут полностью уничтожены. Согласно заслуживающим доверия исследованиям ученых, при использовании от ста до двухсот ядерных зарядов вполне возможен сценарий ядерной зимы, что приведет к катастрофическим последствиям для всего мира. К сожалению, у Индии и Пакистана гораздо слабее как система командования и управления, так и система безопасности, и система обнаружения ложного запуска — в отличие от российских и американских, которые считаются более надежными.
— И, если позволите, последний вопрос. Кроме упомянутых проблем на политическом уровне есть, на мой взгляд, проблемы и на экспертном. Появились эксперты, которые утверждают, что ядерное оружие вовсе не столь разрушительно, как принято считать, и вполне возможно его использование в тактических целях. В России это привело к серьезной дискуссии. Как вы относитесь к подобным заявлениям? Не приведет ли их популяризация к тому, что политические и общественные круги более безответственно будут относиться к вопросу применения ядерного оружия?
— Вопрос у вас получился многослойный, ответить на него кратко не получится. Я бы выделил два основных момента. Первый — необходимо донести до политиков и общественности не только России и США, но и всего мира ту мысль, что текущее состояние отношений между Москвой и Вашингтоном является категорически неприемлемым. Сложилась опасная ситуация, в которой напряженность может перерасти в эскалацию с использованием ядерного оружия, и это станет катастрофой.
Вы правы, люди стали забывать об опасности ядерного оружия — есть признаки, что она постепенно атрофируется в их сознании. Это допустить нельзя: необходимо доносить до общественности мысль о недопустимости применения атома в военных целях. Этот вопрос касается нас всех — ведь мы живем на одной планете. Нужно вновь и вновь напоминать: использование ядерного оружия недопустимо. Наш форум проходит под лозунгом "Контроль над вооружениями: бремя перемен", и мы должны вынести это бремя.
Фото: youtube.com/UNFOLD ZERO
Что до использования тактического оружия, я бы напомнил тем экспертам, которые любят рассуждать о возможности использования ядерного оружия малой мощности в тактических целях, что речь идет о бомбе мощностью 5 килотонн — это треть мощности бомбы, уничтожившей Хиросиму. Если бы такая бомба взорвалась, скажем, рядом с Белым домом или с Кремлем, то 100 тыс. человек погибли бы сразу, пострадали бы еще столько же, не говоря об ущербе окружающей среде и инфраструктуре.
Алексей Куприянов
