Конфликт Китая с Россией возможен только в очень воспаленном воображении
Есть четыре объективных причины и одна субъективная, почему попытка масштабного вторжения в Россию с высокой вероятностью обернется для Китая катастрофой.
Страх народов перед внешними угрозами зачастую иррационален. Мы смеёмся над какими-нибудь эстонцами, которые страшатся огромной России, но при этом сами периодически впадаем в боязнь "желтой угрозы". Понять эстонцев как раз можно: когда к депопуляции добавляется ещё и армия в зачаточном состоянии, опасаться можно любого соседа. Понять россиян, боящихся, что китайцы выпьют весь Байкал, вырубят тайгу, а затем отберут Дальний Восток, довольно сложно. Отнюдь не объем лесозаготовок и плотность населения обеспечивает неприкосновенность государственной границы страны, а ее вооруженные силы. Их мощь не соотносится напрямую ни с демографией, ни даже с размером ВВП.
Первая причина — география
На первый взгляд кажется, что российский Дальний Восток чрезвычайно уязвим. Там, где Транссиб проходит вдоль границы с Китаем, местами расстояние от рельсов до контрольно-следовой полосы составляет меньше десяти километров. Да, теоретически Китай может нанести удары по направлению на Хабаровск, блокировав Владивосток с базами Тихоокеанского флота, пройти через Краснокаменск и далее на Читу, фактически отрезав Дальневосточный федеральный округ от остальной России. А авиация может угрожать ударами через Алтайские горы крупнейшим городам Сибири и даже Урала.
Это если Китаю будет сопутствовать полный успех, а наши войска отойдут покурить.
Население Дальнего Востока (6 процентов населения страны) рассредоточено по огромным территориям. Этот федеральный округ генерирует меньше всех валового продукта. Здесь отсутствуют критически важные промышленные центры и ресурсные базы. Уголь и стальной прокат – Новокузнецк, газ – Сургут, нефтехимия – Омск, цветная металлургия – Норильск, космическая промышленность и машиностроение – Красноярск. Чтобы добраться хотя бы до последнего противнику придется развить наступление почти на 2000 километров.
Это я к чему? Даже полная потеря Дальнего Востока никак не скажется на способности России продолжать войну. Чтобы начать диктовать Москве условия, нужно дойти как минимум до Урала, а это все равно что начать есть живого медведя с хвоста.
А теперь взглянем по ту сторону российско-китайской границы. Между Владивостоком и Краснокаменском живёт 34 млн китайцев, там же находится 10-миллионный Харбин – крупный транспортный узел с развитым машино- и станкостроением, ведущий производитель национальных вертолетов. Еще дальше лежит Чанчунь, за ним Шеньян и, наконец, Пекин, до которого от Владивостока всего 1300 км. Вообще, на пространстве от залива Бохайвань до границы с Монголией и дальше на север проживает 200 млн китайцев – 15 процентов населения страны.
Перенос боевых действия на эту территорию гарантированно обеспечивает гуманитарную и экономическую катастрофу. Одна только мысль о том, что от Харбина до Шеньяна будут греметь пушки, разрываться боеголовки "Искандеров" и месить рисовые поля танковые колонны, способна отбить желание воевать с Россией даже у не самого психически здорового человека.
Глядя на уязвимые коммуникации Дальнего Востока, мы забываем посмотреть по ту сторону границы, на беззащитный Китай.
Вторая причина — техническая оснащенность
Военно-техническое развитие Китая где-то в состоянии паритета с российским, где-то, возможно, чуть лучше, но в целом он отстает от России на несколько шагов.
Не буду проводить полноценное сравнение, ограничусь несколькими примерами.
Танковая школа китайских конструкторов глубоко вторична по отношению к российской, даже если не брать в расчет машины на платформе "Арматы". Возьмем последний танк народно-освободительной армии – Тип 99. Этакий плохонький вариант Т-90, с довольно интересным боевым лазером JD-3 в качестве защитной системы, но при этом с отвратительной ходовой частью и весьма посредственной стрельбой.
Лучшее средство ПВО страны – экспортный и собственный варианты российского С-300. Войсковая же ПВО базируется на пушечных ЗСУ и переносных ЗРК, что несколько шокирует. Но это пока не узнаешь о китайской стратегической авиации.
Она представлена доблестными Ту-16 лицензионной китайской сборки. Его разработали в конце 40-х. Это к вопросу об угрозе Кузбассу и сибирским городам — МиГ-31БМ 21-й гвардейской авиадивизии, что под Новосибирском, будут очень рады поразмяться на таких целях. Да и 61-я зенитная ракетная бригада под Бийском охотно поучаствует.
С авиацией в Китае, вообще, все интересно – отличные современные образцы вооружения летают в одном небе с самолетами из 1960-х.
“Китай максимальное внимание уделяет флоту, во вторую очередь занимается авиацией, а сухопутным силам что останется”
Китай максимальное внимание уделяет флоту, во вторую очередь занимается авиацией, а сухопутным силам что останется. Конечно, у них есть весьма удачные решения, например, модульная колесная платформа Тип 08. Имеются и очень перспективные разработки, но в целом техническое оснащение Народно-освободительной армии Китая отстает от Российской, местами весьма значительно. В виду, того, что в нашей пьесе главную скрипку будут играть на сухопутном театре военных действия, флот оставим за кулисами.
Третья причина — армия
Сухопутная компонента Народно-освободительной армии Китая – почти миллион солдат. Грозная, казалось бы, сила. Однако на такую людскую массу приходится только 3800 БМП и 5000 БТР.
Для сравнения: российские Сухопутные войска – порядка 300 тыс. человек, и на них приходится 4000 БМП и 8000 бронетранспортеров.
Объясняется это просто: НОАК механизирована только на 40%. Это значит, что большая часть армии пойдет в бой не на БМП и БТР, а на грузовиках. Насколько целесообразно использовать такие пехотные подразделения в XXI веке, вопрос дискуссионный.
Отметим и то, что имеющиеся механизированные батальоны оснащены заметно слабее, чем наши. Например, половина всех БТР – тип 63 из 60-х, что-то вроде наших МТ-ЛБ, только бронетранспортер. Совокупная огневая мощь БМП тоже несколько ниже, чем у машин, стоящих на вооружении у нас.
Китайское механизированное отделение – это шесть автоматчиков, пулеметчик и гранатомётчик. Наше мотострелковое отделение, почти такое же, только вместо одного из автоматчиков снайпер. Боец с СВД – весьма ценное явление как в обороне, так и в атаке.
Экипированы китайские солдаты заметно хуже – стоимость снаряжения нашего бойца как минимум в два раза выше.
Теперь что касается возможности мобилизации солдат. У Российской армии такая возможность есть, и для появления на Дальнем Востоке новых подразделений в двухнедельный срок все готово. У НОАК такой возможности нет, потому как мобилизационные возможности обуславливаются не людскими ресурсами, а количеством вооружений на складах и базах хранения.
“Мобилизационные возможности определяются не людскими ресурсами, а количеством вооружений на складах и базах хранения”
Количество солдат в XXI веке не преимущество само по себе, но, когда они еще и не полностью механизированы, это становится слабостью.
Но китайская армия значительно более устойчива к потерям, чем наша. Это следует учитывать.
Четвертая причина — боевой опыт
На балансе у Китая, в общем то, две войны: гражданская, в которой и родилась НОАК, и провальная с Вьетнамом в 1979-м. С тех пор руководство КНР очень настороженно относится к идеям с кем-нибудь подраться.
Россия – конечно, тоже не США. На балансе у нас не так много военных конфликтов на памяти нынешнего поколения. Однако опыт имеет свойство накапливаться и передаваться, а значит уроки, усвоенные со времен Великой Отечественной, забыты не полностью. А главное – наша армия, пока есть возможность, проходит максимально плотное обучение в Сирии.
Насколько важен боевой опыт?
Нам ли, столкнувшимся в 1941-м с германской армией, прошедшей французскую, польскую компании, этого не знать. Еще об этом могут рассказать японцы, чья отлично подготовленная маньчжурская армия попала в 1945-м под каток закаленных в боях советских дивизий.
О своей боеспособности мы имеем какое-то представление. Боеспособность НОАК – сплошной вопрос.
Пятая причина, субъективная
Складывается впечатление, что российская армия банально лучше подготовлена: постоянные учения, почти внезапные проверки. Войсковые части массу времени проводят в полях и на полигонах, осваивают технику, отстреливают кучу патронов и снарядов. Дальневосточные бригады реально могут выдвинуться на марш в течении одного часа, а ведь это простые мотострелки, а не силы быстрого реагирования.
Если мы суммируем вышесказанное, то нападение Китая на Россию покажется уже не авантюрой, а чистым самоубийством. Едва из Европейской России и Сибири будут переброшены подкрепления, боевые действия перейдут на его территорию, со всеми вытекающими.
Это прекрасно понимают в Пекине. Доказательство тому: между Владивостоком и Краснокаменском в Харбине находится всего одна 78-я общевойсковая армия, 79-я расположилась уже в Шеньяне, почти за 700 км от Владивостока.
Все отлично понимают и в Москве, поэтому с нашей стороны у китайской границы расположились значительно более серьезные силы: 29-я армия, чья мотострелковая бригада стоит в 100 км от пограничных столбов, 5-я Краснознамённая в Уссурийске, 35-я Краснознамённая в Белогорске, не считая отдельных бригад.
Возможно, Китай попытается отжать какие-нибудь территории, если мы устроим новый 1917 год с аналогичным тотальным экономическим кризисом и полным развалом государственности. Но в таком случае нам уже нужно начинать опасаться тех же эстонцев, потому как и они не преминут отгрызть кусочек русской земли, воспользовавшись нашим безумием.
Сергей Черкасов
Газета "Военно-промышленный курьер",
