ВВС России могут достойно выступить лишь в локальной войне
В армиях развитых стран последние три десятилетия считается общепризнанным, что без завоевания превосходства в воздухе успех наземных и морских операций невозможен. Как на общем фоне смотрятся ВВС России?
Анализ боевого состава и численности российских ВВС в сравнении с другими оставляет приятное впечатление – наши по этим показателям занимают в мире второе место после американских. А поскольку наиболее интенсивное пополнение боевой техникой шло в последние семь-восемь лет, можно говорить о том, что ВВС РФ – одни из наиболее современных. Боевые действия в Сирии продемонстрировали высокое качество российского вооружения и боевой техники, в том числе в противоборстве с самыми современными СВН развитых стран.
При более детальном анализе все менее радужно. Согласно открытым данным численность российских ВВС составляет 148 тысяч. На вооружении – около 3600 различных образцов воздушной техники, включая вертолеты армейской авиации, организационно входящей в ВВС, а это около 1000 машин и еще порядка 1000 единиц на хранении. ВВС США насчитывают 318 тысяч человек в линейных частях и около 69 тысяч – в резерве. Кроме того, примерно 95 тысяч личного состава – в авиации национальной гвардии США. На вооружении – около 5600 различных самолетов. Вертолеты в это число не входят, поскольку армейская авиация США включена в состав СВ. Таким образом, по количеству самолетов наши ВВС уступают американским примерно вдвое. Однако ВВС США, как показывает опыт войн и вооруженных конфликтов, не одиноки в борьбе с воздушным противником. Им активно помогает флот. Причем при подавляющем превосходстве американских ВМС на морских и океанских ТВД палубная авиация станет наносить удары в основном по наземным целям. То есть прибавляем еще 3700 самолетов и вертолетов. При этом российская морская авиация серьезным подспорьем для наших ВВС быть не сможет – в ее составе имеется, судя по открытым данным, всего около 480 самолетов и вертолетов. То есть суммарно преимущество ВВС США и их морской авиации почти тройное. Если к этому добавить общий авиапарк стран НАТО в Европе и Японии, получим почти четырехкратное превосходство над нами. Хотя благодаря усилиям последних лет авиапарк наших ВВС включает значительную часть новейших самолетов, и по этому показателю США и другие страны НАТО существенно отстают.
“Ключевое условие успешного отражения воздушной наступательной операции – создание всевысотного радиолокационного поля”
Простое количественное сопоставление не может быть основой для обоснования облика ВВС. Необходимо оценить вероятные формы и способы действий сторон в ходе вооруженного противоборства. Основной формой оперативного применения ВВС США и НАТО является воздушная наступательная операция (ВНО), а также воздушные кампании, главная компонента которых опять-таки ВНО. В Интернете размещен возможный вариант ВНО НАТО и США против России на Западе. Судя по этим данным, против нас могут быть задействованы более 2700 только ударных самолетов палубной и тактической авиации, около 80 стратегических бомбардировщиков и до двух тысяч КРВБ и КРМБ, а также порядка тысячи различных БЛА и ложных целей. Против такой мощи наши ВВС просто в количественном отношении выстоять не смогут. Поэтому российской Военной доктриной предусмотрено, что при угрозе разгрома наших ВС и утраты суверенитета и территориальной целостности страны мы можем перейти к применению ядерного оружия как тактического, так и стратегического, чтобы остановить агрессию. Иными словами, наши ВС РФ, в том числе и ВВС, с применением обычных вооружений будут действовать в военных конфликтах низкой интенсивности, к каким относятся пограничный и вооруженный конфликты, локальная война.
Для обоснования облика ВВС в первую очередь важна именно локальная война, в которой боевая авиация будет применяться наиболее масштабно. И надо учесть, что военно-политическое руководство США полагает возможным противостояние с Россией в конфликтах, не доходящих до ядерного порога, в частности на территории третьих стран. Максимальный масштаб такого конфликта –локальная война. Оценивая требуемый для такого случая состав группировок ВВС, будем исходить из наиболее тяжелой для России ситуации – столкновения с ВС США, стран НАТО и Японии.
Расклады и прогнозы
Опыт прошедших локальных войн свидетельствует, что для их ведения США и их союзники создавали весьма мощные группировки ВВС. Так, против Ирака в 1991 году Соединенные Штаты сосредоточили 1700 боевых самолетов плюс примерно столько же вертолетов различного назначения. В существенно менее масштабной войне против Югославии группировка НАТО включала около 1150 единиц авиатехники, в том числе 650 боевых самолетов. Для вторжения в Ирак в 2003 году США и их союзники отрядили уже более 1800 самолетов, из них 778 боевых, а также около 900 вертолетов.
Анализ свидетельствует, что в случае возникновения локального военного конфликта между Россией и США с их союзниками последние с учетом ограничений, накладываемых оперативной емкостью военной инфраструктуры и системы тылового и технического обеспечения, могут создать группировку численностью 2000–2500 самолетов (1100–1300 боевых), 1200–1500 вертолетов и 500–600 БЛА, а также применить в ходе боевых действий 1500–2000 крылатых ракет. Эти силы, вероятнее всего, будут задействованы в воздушной кампании продолжительностью от двух-трех недель до двух месяцев и более с проведением нескольких ВНО. При этом первая из них – ключевая. Ее срыв с нанесением существенных потерь авиационной группировке скорее всего заставит противника отказаться от эскалации конфликта.
Опыт прошедших войн свидетельствует, что типовая ВНО может иметь продолжительность от трех до пяти дней и включать пять – девять массированных авиационно-ракетных ударов (МРАУ). Каждый строится также по типовой схеме, включающей эшелон прорыва ПВО (20–45% от общего числа самолетов), ударный (45–70%) и доразведки (до 10%). Доля ударных самолетов в эшелонах может колебаться от 25 до 50 процентов в зависимости от степени ожидаемого противодействия противника. Количество КРВБ и КРМБ – до 40–50 процентов от общего числа самолетов. Еще 30–40 процентов дадут БЛА и столько же ложные цели. Эти силы используются главным образом для подавления системы ПВО и минимизации потерь пилотируемой авиации.
Основными задачами наших ВВС в такой войне будут срыв ВНО и воздушной кампании в целом с последующим поражением критически важных объектов и войск противника, авиационной поддержкой и обеспечением действий войск других видов ВС РФ.
Анализируя опыт решения задач ПВО во Вьетнаме, построения системы ПВО группировки ВС РФ в Сирии, а также в других конфликтах, можно сделать вывод, что основная тяжесть решения задачи отражения ВНО ляжет на зенитные ракетные войска (ЗРВ) из состава ВВС РФ. При этом ЗРС большой дальности (С-400 и С-300) будут решать задачи зональной обороны, тогда как ЗРК средней ("Буки" разных модификаций) и малой дальности (в том числе ЗРПК "Панцирь-С") – объектовой. Истребительная авиация возьмет на себя задачи маневренного резерва и нанесения поражения важнейшим элементам боевого порядка противника. Истребители, которые принято относить к классу легких – МиГ-29 различных модификаций, будут привлекаться к решению в основном задач нанесения предварительного поражения ударных групп противника и дезорганизации их действий, уничтожения самолетов из состава эшелона прорыва ПВО до выхода их на рубеж пуска противорадиолокационных ракет, уничтожения КРВБ и КРМБ на маршрутах полета. Тяжелым истребителям – Су-27, Су-35, Су-30СМ и в перспективе Су-57 предстоит решать задачи противодействия противнику и поражения удаленных групп его боевого порядка – уничтожения наиболее важных самолетов боевого обеспечения, прежде всего РЭБ и AWACS, носителей КРВБ до рубежей пуска ими ракет, а также сопровождения действий своих ударных и обеспечивающих групп при их атаках на вражеские аэродромы и подавлении средств ПВО. Последние две задачи будут также стоять и перед самолетами ударной авиации (фронтовой, дальней и стратегической).
Ключевое условие успешного отражения ВНО – создание всевысотного радиолокационного поля и обеспечение его боевой устойчивости. Решение этой задачи должно быть обеспечено развертыванием сети радиолокационных постов как активной, так и пассивной локации, а также организацией патрулирования самолетов ДРЛО. Опыт противодействия ВНО США и их союзников в ходе войн в Ираке, Югославии, Ливии, Сирии свидетельствует о высокой эффективности применения средств РЭБ и качественно подготовленных и проведенных мер оперативной маскировки. В частности, в ходе войны 2003 года ВС Ирака смогли добиться того, что более 70 процентов ВТО коалиции было использовано по ложным целям, фактически сорвав тем самым первый МРАУ. В Сирии эффективное применение средств РЭБ, судя по всему, позволило свести на нет удар 59 ракет "Томагавк" по аэродрому Шайрат. Поэтому наличие самолетов и вертолетов РЭБ и развертывание таких наземных средств будет обязательным условием успешного отражения удара.
Задачи поражения критически важных объектов и войск противника, авиационной поддержки и обеспечения действий войск других видов ВС РФ решаются: в тактической глубине оперативного построения – преимущественно силами штурмовой авиации и вертолетов, в оперативной глубине – главным образом фронтовой авиацией, в оперативно-стратегической и стратегической глубине – дальней и стратегической авиацией. Условие успешного решения этих задач – эффективная разведка, для ведения которой предстоит сформировать соответствующую группировку разведывательной авиации тактического, оперативного и стратегического назначения.
Из приведенных примеров видно, что в составе авиационной группировки противника морская составляющая будет весьма значительной и может достигать 30–40 процентов от общего числа пилотируемых СВН. Да и КРМБ в подобных боевых действиях, как правило, применяется существенно больше, чем КРВБ. Поэтому перед российской группировкой ВВС встанет как важнейшая задача разгром во взаимодействии с ВМФ группировки ВМС противника. Ее состав может включать три – шесть авианосцев и 40–50 надводных кораблей и подлодок. Главная ударная сила нашего флота в борьбе с надводными силами противника – морская ракетоносная авиация (МРА) выведена из состава ВМФ и передана в состав ВВС. Поэтому основная тяжесть борьбы ляжет именно на ВВС. Для разгрома авианосной группировки противника потребуется порядка 70–90 Ту-22М3 из состава дальней авиации, минимум 10–15 самолетов-разведчиков и соответствующее количество тяжелых истребителей для прикрытия ракетоносцев на маршруте и в районе выполнения боевой задачи.
Арифметика потребного
Грубые оценки показывают, что минимально приемлемый состав группировки наших ВВС в такой ситуации должен включать 120–160 тяжелых истребителей (Су-27, Су-35, Су-30 разных модификаций), 200–220 легких (МиГ-35 и МиГ-29 различных модификаций), 120–150 фронтовых истребителей-бомбардировщиков (Су-34), 100–120 штурмовиков (Су-25 разных модификаций), около 100 Ту-22М3 и до 20 Ту-95МС, Ту-160, 12–15 дивизионов ЗРС большой дальности (С-400 и С-300), 35–45 дивизионов ЗРК средней, малой дальности и ЗРПК, а также порядка 200–300 вертолетов различного назначения. В числе потребных обеспечивающих сил и средств следует отметить 6–12 самолетов ДРЛОиУ (А-50, перспективный А-100), 50–60 различных пилотируемых самолетов разведывательной авиации и несколько сот беспилотных, 20–30 самолетов РЭБ. Всего – 660–770 боевых и 76–112 самолетов наиболее важных элементов боевого обеспечения, действующих во взаимодействии с 50–60 дивизионами различных ЗРС, ЗРК, ЗРПК. Минимально потребное количество КРВБ (Х-555, Х-101) и КРМБ ("Калибр") составит 400–500 единиц. В районе боевых действий должно быть создано радиолокационное поле с нижней границей не менее 500 метров, что позволит обеспечить своевременное обнаружение основной части пилотируемых и беспилотных СВН (в ходе ВНО полет основной части их различных групп проходит на высотах от 500 м до 10–12 км). Кроме того, потребуется выделение самолетов для других видов обеспечения.
Представленный потребный состав нашей авиационной группировки существенно меньше того, который может быть задействован противником. Слабость нашей авиационной компоненты компенсируется превосходством в наземных зенитных огневых средствах и их боевых возможностях.
При этом остаются (а с возникновением такого конфликта приобретают еще большую актуальность в силу того, что потенциальные противники России могут воспользоваться отвлечением ее основных сил на локальную войну) другие задачи: контроль воздушно-космической обстановки, стратегическое ядерное и неядерное сдерживание, поддержание в готовности группировки ВВС, способной отразить попытки агрессии на каком-либо другом направлении при сохранении потенциала группировок ВВС, участвующих в прикрытии границ.
Получается, по грубым оценкам, что в составе наших ВВС должно быть 500–600 тяжелых истребителей и перехватчиков, 550–650 легких, 350–400 фронтовых бомбардировщиков, 300–400 штурмовиков (с учебно-боевыми), 150–180 самолетов дальней авиации и 80–90 – стратегической, самолетов ДРЛОиУ – 35–50, самолетов-разведчиков различных классов – минимум 150–180. Итого – 2000–2400. Близко к показателям американских ВВС. Но такие требования никак нельзя считать завышенными, если учесть, что Россия не имеет надежных союзников в отличие от США.
В армейской авиации целесообразно иметь до тысячи единиц боевых и порядка 300–400 вертолетов боевого обеспечения и транспортных. Всего – 1300–1400 машин. Не так уж и много, ведь армейская авиация США, организационно входящая в сухопутные войска, насчитывает около 2700 вертолетов различного назначения.
Потребное количество зенитных огневых средств (ЗРС, ЗРК, ЗРПК) определяется в несколько сотен дивизионов комплексов различной дальности стрельбы и предназначения. Этими силами возможно создание системы зональной ПВО и ПРО важных районов страны и Вооруженных Сил, а также объектовой противовоздушной обороны особо значимых элементов государственной и военной инфраструктуры.
Если сопоставить эти требования с известными из открытых источников данными по техническому оснащению российских ВВС, можно прийти к выводу, что количество тяжелых истребителей, штурмовиков, стратегической авиации и боевых вертолетов примерно соответствует оценочным требованиям. Наиболее серьезный дисбаланс по легким истребителям, самолетам дальней и разведывательной авиации, ДРЛОиУ, а также транспортным и иным обеспечивающим вертолетам. Возможно, такой дисбаланс обусловлен тем, что в первую очередь войска насыщаются образцами боевой техники, которую можно произвести в относительно короткие сроки при сравнительно небольших затратах. Тогда как сложные и дорогостоящие образцы вроде самолетов ДРЛОиУ, а также разведывательной авиации отложены на поздние сроки, в частности в связи с необходимостью разработать и принять на вооружение более совершенные образцы. В целом можно констатировать, что ситуация в российских ВВС заметно лучше, чем в других видах ВС РФ.
Константин Сивков, заместитель президента РАРАН по информационной политике, доктор военных наук
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 6 (769) за 19 февраля 2019 года
