При каких условиях она способна исключить угрозу агрессии?
Тема якобы почти неизбежной большой войны становится дежурной не только в различных "сток"-шоу, но и на страницах специализированных изданий. Уже это факт нездоровый и опасный. Однако намного хуже то, что о большой и даже ядерной войне начинают публично рассуждать как об очень возможной реальности не только "эксперты", но и военные.
За океаном, несмотря на воинственную риторику политиканов, бизнесмены и генералы не так глупы, чтобы инициировать удар по РФ в ближайшие годы, пока подавляющее преимущество Соединенных Штатов еще не оформилось. Да и в случае слома паритета наиболее вероятен не первый удар США, а предъявление ими ультиматума России с требованием провести одностороннее ядерное разоружение. ("Экспертные" надежды на то, что минимизированное ЯО РФ якобы необходимо Америке как дополнительный резерв сдерживания Китая, эфемерны). В США любят термин "мягкая сила". И там понимают, что их ядерное оружие обладает той "мягкой силой", которая способна обеспечивать необходимый режим глобальной эксплуатации без реального применения ЯО как "жесткой силы" при задействовании на мировой периферии лишь неядерных вооружений.
Но сознают ли в России руководящие политики и военные "мягкую силу" российского ЯО? Заботятся ли в должной мере о ее сохранении? И какой вообще должна быть оружейная стратегия РФ во всех ипостасях – от теоретической и военно-политической до конкретной технической?
“Суть ядерного оружия не в его применении, а в способности удерживать от развязывания боевых действий”
Прежде чем попытаемся хотя бы немного разобраться с поставленными вопросами, краткая информация к размышлению… Почти 12 лет назад, 20 января 2007 года, на проводимой Академией военных наук совместно с руководящим составом Вооруженных Сил РФ научно-практической конференции с докладом "Структура и основное содержание новой Военной доктрины России" выступал тогдашний начальник ГШ ВС РФ генерал армии Юрий Балуевский. Было заявлено, что важнейший национальный интерес состоит в становлении и развитии Российского государства, экономически мощного и социально ориентированного на удовлетворение потребностей и чаяний всех народов и народностей страны, всех социальных групп. К стратегическим приоритетам были отнесены следующие: "Создание демократического правового общества, в котором будут обеспечены политические, экономические, социальные и гуманитарные потребности общества в целом и каждого члена общества в частности; экономическое процветание России и гражданское согласие всех слоев общества, всех движений, организаций и политических партий; поиск надежных союзников и умение быть надежным союзником для других".
Припомнив, что было сделано в СССР за каждые 12 лет его бытия, констатируем, что в РФ за последние 12 лет было реализовано лишь умение быть надежным союзником для других. Быть союзником для самой себя у России не получается.
Что до остального, то и 12 лет назад все выглядело для буржуазно-олигархической РФ несбыточным, а по прошествии времени выглядит откровенной издевкой. Какая там динамичная и мощная экономика? Лишь две цифры. РСФСР 30 лет назад производила 800 миллионов шарикоподшипников, РФ сейчас – в 16 раз меньше. Недавний опрос ОТР в режиме реального времени дал следующую оценку народом состояния экономики: рывок – один процент, застой – 99. Последнее неудивительно. На красочных фото в изданиях, призванных вселить в "дорогих россиян" оптимизм по поводу освоения новых технологий на самых современных предприятиях, при внимательном рассмотрении обнаруживаются отнюдь не наши фирменные марки на оборудовании. И какое там социально ориентированное общество! Достаточно регулярного знакомства с еженедельником "Военно-промышленный курьер", чтобы понять крах всех посулов о развитии экономически мощного и социально ориентированного Российского государства. Во всех сферах реальное положение дел чаще всего, вообще-то, ужасно, несмотря на "шапкозакидательские" заявления.
В статье Павла Иванова ("Эпоха русского "Авангарда") "опровергаются" утверждения западных экспертов о том, что у России нет никакого гиперзвукового оружия, "поскольку отсутствуют материалы, способные выдержать длительный экстремальный нагрев при вхождении в земную атмосферу". А в следующем номере еженедельника Владимир Соседов, в советские годы возглавлявший объединение "Союзуглерод", отвечает на вопрос, где мы сейчас находимся в углеродных технологиях. И говорит прямо, что до 1991 года "пусть и с огромными усилиями, мы с американцами шли практически вровень", а сейчас "в России попросту нет массового производства углеродных изделий. Наша доля от китайского производства – 1/56, а от американского – 1/28" ("Прошли сквозь адское пламя"). Впрочем, и Иванов, говоря об "углеродном" крыле российского МС-21 и противореча сам себе, сообщает: "Используемая технология принадлежит нам, но разрабатывалась в Европе, в производстве также используется импортное углеволокно". Можно ли в такой ситуации говорить о том, что у нас есть гиперзвуковое оружие? (Так ли оно нам необходимо – вопрос отдельный).
Разбито ли корыто?
Итак, мы у разбитого корыта? Вопрос, конечно, интересный. До 1991 года враги России пять горбачевских лет (если не добрых тридцать хрущевско-брежневско-горбачевских) активно готовили развал страны. В 1991-м ее разрушили и стали уничтожать. А с началом нового века принялись "возрождать", однако по сей день это происходит в формате "шаг вперед, три шага назад". В итоге имеем то, что имеем, и даже более того – имеем то, чего заслуживаем. Пора признаться самим себе в том, что мы вели и ведем себя дурацки. Ведь дурак, осознавший, что он дурак, уже не совсем таков. Необходимо также признать, вспоминая знаменитую фразу Талейрана, что мы совершали и совершаем ошибки, которые хуже преступлений.
Однако признание грустной действительности – условие лишь необходимое, но недостаточное. Так что же делать? Например, уважаемый академик Алферов, справедливо восхищаясь отношением к науке советской власти с первых же дней ее существования, предлагает действовать "По примеру атомного стартапа". Но советский атомный проект стал результатом огромной творческой работы масс при компетентном государственном руководстве ими. Имеем ли мы сейчас активную народную массу и мало-мальски компетентное руководство?
Академик заявляет, что основная проблема российской науки не мизерное по сравнению с советским финансирование… И даже не утечка мозгов, хотя "за последние 20 лет мы потеряли многих высокопрофессиональных специалистов". Суть – в отсутствии "квалифицированного определения первостепенных задач" и в том, что научные результаты не востребованы "российской экономикой и обществом".
Хорошо, допустим, первостепенные задачи определены квалифицированно (правда, кем, если те, кто их должен ставить, тотально не соответствуют занимаемым должностям). Но в состоянии ли отечественная наука на нынешнем голодном пайке, при сбегающих за кордон кадрах дать результаты, отвечающие на вызовы времени?
Современной науки мирового уровня без финансов и кадров нет, это азбучная истина. И тем не менее, дорогой Жорес Иванович, основная проблема заключается в том, что олигархически-компрадорской "российской" экономике высоко наплевать на самые выдающиеся отечественные научные результаты, даже если они вдруг будут получены. И так будет до тех пор, пока экономика останется олигархически-компрадорской, а не национализированной, принадлежащей тому, кто ее создает, – народу. Скажем, по оценкам Российского нанотехнологического общества возможен российский прорыв в разработке и производстве чипов, цена вопроса – всего-то три-четыре миллиарда долларов. Но кому нужна компьютерная независимость России? Обществу? А что это такое? И может ли существовать в олигархически-компрадорской России (а тем более определять общественную ситуацию) подлинный патриотизм?
Крупный чин МИДа РФ Андрей Белоусов выступает с публичным заявлением: "Да, Россия готовится к войне. Да, мы готовимся защищать нашу родину, нашу территориальную целостность, наши принципы, наших людей… Но у нас есть серьезные отличия от Соединенных Штатов Америки: Российская Федерация готовится к войне, а Соединенные Штаты Америки готовят войну". Военный аналитик из США Андрей Раевский определяет это заявление как важное ("Последний марш на Москву"), а надо бы определять как пустопорожнее. Способна ли наша страна в нынешнем социально-политическом формате (да еще при конституционном приоритете международного права над российским) на мобилизацию всех сил нации на защиту Родины и ее территориальной целостности, если на это оказался неспособным даже брежневско-горбачевский Советский Союз, разложенный изнутри "пятой колонной"? И как защищать свою страну, если она уже опутана чужеземной компьютерной инфраструктурой и живет заемной элементной базой? Заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин сетует, что в российском руководстве имеется "прозападное крыло" ("Батька может"). Если он прав, как защищаться от США, не избавившись от их клиентуры в верхушке?
Но российское корыто все же еще не разбито. Во-первых, у нас есть великая российско-советская история и самобытная российско-советская культура. Прошлое можно исказить пивоваровскими инсинуациями, но отменить его нельзя. Во-вторых, во всех сферах жизни у нас все еще есть точечные центры существования возможных достижений и прорывов – в некотором отношении многие процессы имеют сходство с пересыщенным раствором, когда даже малое воздействие приводит к мгновенному возникновению кристалла. Главное же – все еще жив великий народ Иванов-да-Марий, который создал за века великую державу от балтийских островов Эзель и Даго до Курил и от Кушки до Северного полюса. Мы еще можем иметь великую союзную Россию!
Однако реализоваться потенция может лишь при вполне определенных условиях. В частности, если говорить об оборонном аспекте государственного и общественного бытия, необходимо гласное признание того, что сегодня не стоит вопрос: "Пушки или масло?". Сегодня актуальна иная постановка вопроса: "Пушки или олигархи?". Этот вопрос должны задать себе прежде всего ученые, оружейники и военные как наиболее здоровая часть современного общества. Этот вопрос должно задать себе и все общество, каким бы больным оно ни было. И этот же вопрос общество должно задать президенту – единственному по Конституции России лицу, зримо и весомо персонифицирующему в себе суверенитет и потенциал Российского государства.
Не пушки, а ядерные заряды
Сегодня любые исследования в сфере военной теории, не признающие возможность гарантированного исключения крупномасштабных войн за счет ракетно-ядерного фактора, можно спокойно сдавать в архив. Об этом подробно говорится в монографии 2016 года "Меч или Весы? Ядерный фактор в проблеме войны и мира", но еще в 2012-м я писал: "Эффективный ядерный фактор позволяет нам не столько исследовать характер вооруженной борьбы, сколько заняться формулированием таких условий, когда Россию не смогут вовлечь в вооруженную борьбу, когда она не потребуется нам в силу развитых ядерных вооружений. Конечно, такое военно-политическое положение может быть обеспечено лишь при вполне определенном количественном и качественном военно-техническом облике ядерных вооружений России… Эффективными же ядерные вооружения будут тогда, когда они опять станут массированными" ("Не ради подготовки к новым войнам, а для исключения угрозы войны"). Далее констатировалось: "Ни одно из этих условий в существующей экономической и политической ситуации выполнено быть не может. В частности, необходима национализация ведущих отраслей экономики". Там же было сказано: "При военно-политически верном военно-техническом облике ядерных вооружений Россия может позволить себе любые действия в целях обеспечения своей безопасности и исторического будущего. Правильно встроенные в общую систему безопасности страны ядерные вооружения России способны реально обеспечить ее всестороннее восстановление как великой мировой державы".
Не раз приходилось напоминать и о том, что к середине 80-х крупная агрессивная война против России оказывалась и невозможной, и невероятной, поскольку ядерное сдерживание в момент наивысшей советской ядерной мощи приобрело абсолютно стабильный характер. Тогда за счет массирования СЯС исключались и реальная угроза развязывания войны против России, и вообще любой крупномасштабный конфликт с участием США и СССР как прямых противников. Поговаривать о возможности ядерной войны стали сейчас, после того как Соединенные Штаты, преследуя цели обеспечения безнаказанного первого удара по средствам ответного удара РФ, спровоцировали политический истеблишмент нашей страны на крупномасштабные сокращения ядерных вооружений. Но повторю: пока Россия имеет массированные и развитые ракетно-ядерные вооружения, любая агрессия против нее исключается и обеспечивать победу в войне нет необходимости, ибо у нас есть все, чтобы гарантированно исключить ситуацию, в которой потребуется победа в прямом военном столкновении. Что же касается конфликтных зон в пределах российского геополитического пространства (РГП), границы которого совпадают с советскими, признанными Хельсинкским актом СБСЕ 1975 года, то все проблемы решаются – при воле и уме – политическим путем. Причем на базе идей нового государственного воссоединения народов РГП и прежде всего его славянского ядра.
Но, похоже, многим генералам хочется размышлять о том, как надо воевать, а не как исключить войну и можно ли ее исключить, располагая "мягкой силой" ядерного оружия. Генералам нужны пушки – это оружие понятное, а что такое ядерный боеприпас, не очень. Соответственно имеет место перекос и в военно-технической деятельности России. Сменяющие друг друга Государственные программы вооружений до такого-то года пестрят танками, пушками, истребителями, комплексами ПВО и т. д., а ракетно-ядерный "куст" дрожит между тем на ветру эпохи, оголяемый "международными договоренностями". К тому же стратегические носители и ядерное боевое оснащение – товар не экспортный, на нем руки не погреешь. И в России активно формируется тот антиобщественный сговор, об опасности которого предупреждал Америку перед своим уходом с президентского поста Дуайт Эйзенхауэр, – фактор военно-промышленного комплекса, который ориентирован не на оборонные интересы страны, а на максимальную прибыль от производства вооружений, объективно избыточных. Но России для гарантированного исключения войны необходимы не столько пушки, сколько ядерные заряды. Разумные пропорции между ядерными и обычными вооружениями соблюдать, конечно, надо, но высший приоритет в финансировании и внимании обязан быть за "мягкой силой" ЯО. Наилучшим же лекарством от амбиций оружейных "баронов" стала бы тотальная национализация всех ключевых сфер экономики и промышленного производства, а точнее, возврат их в собственность законному собственнику – народу России. Хотя… Скажем, сейчас много говорят о необходимости плановой экономики, чуть ли не о Госплане. Но возможен ли действенный Госплан в стране, где Центробанк – почти филиал ФРС США?
Каждый должен заниматься своим, но сообща
Приходится читать о героических усилиях Путина и Си "в деле предотвращения крупной (ядерной) войны". Начнем с того, что героические усилия в деле предотвращения такой войны совершили советский народ и его государство, создав атомную и авиакосмическую отрасли и те ракетно-ядерные вооружения СССР, которые по сей день хранят глобальный мир. Во-вторых, никакой реальной угрозы войны пока нет – просто нагнетание ситуации выгодно истеблишменту и США, и Европы, и Китая, и РФ. Но ЯО – только для Судного дня, а его никто по доброй воле приближать или устраивать себе не будет даже в умопомрачении. В-третьих, не знаю, как там насчет Си, а Путин действительно мог бы существенно отрезвить США и всех проамериканских "подкулачников" в мире, санкционировав, например, возобновление тех натурных испытаний, без которых ядерный оружейный статус РФ оказывается под вопросом. (У остальных ядерных стран ситуация иная, они свои экономики и этносы не разрушали). И не стоит опасаться, что кто-то объявит это переходом красной черты.
Ядерные испытания с приглашением, к слову, на них военных делегаций всех желающих стран, а также политиков и журналистов необходимы и для того, чтобы современные военные и вообще мировая элита зримо представляли себе, что такое мощь реального ядерного взрыва. Рассуждения о войнах N-го поколения у нынешних военных теоретиков и практиков – косвенный показатель их профессиональной деквалификации. Ведь все эти "Бури в пустыне" и т. д. по большому счету не более чем игры. Отвратительные, ибо в них льется кровь, но игры. Последним крупным боевым противостоянием "без дураков", в котором сходились серьезные регулярные армии, стала война в Корее 50-х годов. Даже война во Вьетнаме носила уже специфический характер, хотя она тоже была "без дураков". С тех пор имели место лишь вооруженные конфликты, "игрушечность" которых породила опасные мысли о том, что и крупная война допустима. Ядерный фактор игнорируется при этом в духе поведения страуса, хотя "мягкая сила" российского ЯО по-прежнему есть, и все еще всесокрушающа. Однако для современных политиков и генералов наше ЯО, похоже, все больше играет роль иконы в углу – поклоны отбил, а там и забыл.
Сегодня вряд ли найдется хоть один высший офицер, который присутствовал при хотя бы одном ядерном испытании. Правда, и тогда, когда испытания проводились, "неядерных" генералов на них не приглашали, а зря. Так или иначе, сегодня ядерное оружие для высших военных нечто умозрительное, отвлеченное. Очевидно, именно поэтому многие военные начинают смотреть на ЯО как на просто оружие, которым можно бы и воевать. Это очень опасный симптом, причем это рецидив болезни, в зрелые советские времена почти изжитой. В среде разработчиков ЯО памятен случай, когда первый главком РВСН маршал Неделин резко оборвал физика Андрея Сахарова, пытавшегося рассуждать о смысле ЯО. Заслуженный офицер прошлой, "обычной" войны так и не понял, что суть ядерного оружия не в его применении, а в способности удерживать от развязывания боевых действий… Что теоретические основы военной политики отныне определяются не столько военными, сколько учеными и инженерами – разработчиками ракетно-ядерных вооружений и что они должны говорить с генералами как минимум на равных. Ведь в ракетно-ядерную эпоху верный взгляд на оборонные проблемы и стратегию можно выработать лишь сообща. А ограниченная компетентность Неделина подвела его самым наглядным и трагическим образом. При подготовке первого пуска новой ракеты он вместо единственного технически верного решения слить топливо перед проверкой барахлящих электрических цепей приказал вести проверку при полных баках, а сам – внешне героически, а на деле преступно невежественно – сел на стул рядом с ракетой, "подавая пример". И сам погиб, и людей погубил.
Позднее в войска пришли инженерно грамотные поколения, умевшие говорить с разработчиками на одном языке. Да и министром обороны стал Устинов – оружейник-профессионал.
Теперь же, похоже, политику определяют те, кто не имеет о ядерном оружии внятного представления. Однажды пришлось быть свидетелем того, как руководитель одного из ЦНИИ МО РФ заявлял разработчику ЯО: он-де не сторонник того, чтобы гражданские вмешивались в вопросы ядерной политики, военные сами знают, что и как, а "промышленность" (так и было сказано) должна обеспечить указанные ей ТТХ. Как, оказывается, деградировала ситуация по сравнению с эпохой оружейной зрелости 70–80-х. Тогда облик стратегических вооружений определяли совместно – в постоянном взаимодействии – видовые НИИ МО СССР, разработчики носителей и ядерного боевого оснащения при самой активной позиции последних.
Безусловно, в военной среде и сегодня хватает просто-таки умниц, адекватно осмысляющих военно-политические и оборонные проблемы РФ, понимающих жизненную необходимость ракетно-ядерного приоритета и ядерных испытаний. Но тон в военной теории и в оборонной работе задают не они. А ведь не надо много размышлять, чтобы верно ответить на следующий, например, вопрос: "Чего стоит военное руководство, которое жестко не настаивает на необходимости полномасштабной аттестации ядерного арсенала в натурных испытаниях, не проводимых уже почти тридцать лет?" (Сравнение с другими ядерными державами неправомерно здесь с любой точки зрения, начиная с того, что ни для одной из них ЯО не имеет такого судьбоносного значения, как для России, и заканчивая тем, что ни одна не допускала тех издевательств над своим научно-техническим и культурным потенциалом, которые так характерны для РФ по сей день).
Безусловно, военные должны разрабатывать и анализировать в штабах те или иные военные операции, оценивая их также с учетом ракетно-ядерного фактора. Но недаром внятной теории ведения ядерной войны нет. Пора понять, что вся теория ядерной войны, если ядерные вооружения России имеют адекватный их предназначению качественно-количественный облик, укладывается в два слова: "Судный день!". Понявший это о возможности или реальности ядерной войны болтать не будет. Когда-то теоретические вопросы подготовки к войне были прерогативой генералов, но в эпоху, когда развитой ядерно-оружейный фактор уже 70 лет обеспечивает глобальный мир, даже военные сообща с создателями оружия обязаны отыскивать и реализовывать такой формат оборонной работы, который сохранит достигнутый усилиями предыдущих поколений мирный статус-кво. Соответственно не исключительно военные (и даже не они в первую голову) должны определять структурные и военно-технические приоритеты оборонных усилий России. Это необходимо делать сообща, скорее всего в рамках не Военно-промышленной комиссии, а давно назревшего отдельного Главного управления Генштаба по ядерному планированию с широкими полномочиями при идейной кооперации с разработчиками систем ракетно-ядерного оружия. Необходима также организационная консолидация отечественных оружейников на основе вечно актуального для России тезиса: "Ученым можешь ты не быть, но гражданином быть обязан".
"Мягкая сила" российского ЯО должна быть сохранена весьма жесткими усилиями государства и общества по национализации ключевых сфер экономики с непременным переформатированием правительства. Необходимы коренной пересмотр образовательной и культурной политики и понимание того, что задачей военной организации России является не обеспечение победы в войне, а исключение войны, которую требуется выигрывать.
Сергей Брезкун, член-корреспондент Академии геополитических проблем
Опубликовано в газете Военно-промышленный курьер в выпуске № 1 (764) за 15 января 2019 года
