Боевым роботам помогут найти себя на "гражданке"
Советская робототехника в 70–80-е годы достигла расцвета. Достаточно вспомнить фантастические полет и затем посадку на Байконуре космического челнока "Буран", экспедиции луноходов, промышленных роботов, работавших на самых разных производствах. Но в 90-е все это было потеряно. Луноход погиб под обвалившейся крышей сарая, где догнивал свой век, из "Бурана" сделали аттракцион.В новом веке в западных армиях получили широчайшее развитие беспилотные летательные аппараты, боевые роботы. Мы отставали. Однако сегодня роботы и БЛА отечественного производства мало в чем уступают западным аналогам, а во многом и превосходят их. О том, как этого достигли, "ВПК" рассказал член коллегии Военно-промышленной комиссии Олег Мартьянов.
– Ваша работа в коллегии Военно-промышленной комиссии началась…
– С постановки задач. Вице-премьер – председатель коллегии Военно-промышленной комиссии Российской Федерации Дмитрий Рогозин сформулировал три основных направления. Первое – развитие боевой экипировки. С учетом опыта, полученного при формировании Сил специальных операций, до этого я 30 лет прослужил в армейском спецназе, и было предложено реализовать накопленный багаж в перспективных разработках.
“Многие "разработчики", использовавшие чужие и "паркетные" технологии, наработки и заделы, сегодня отошли от темы”
Второе направление оказалось абсолютно новым для многих и в коллегии, и в Вооруженных Силах: координировать развитие фактически новой отрасли – военной и специальной робототехники. И третье направление связано с обеспечением жизни и здоровья наших военнослужащих, продлением "золотого часа".
Когда начали анализировать состояние дел и решали, как спланировать работу, поняли, что направления взаимоувязаны. Их основная задача – сохранить жизнь и здоровье военнослужащих и обеспечить эффективное выполнение ими боевых задач.
– Что в этой формуле первично?
– Серьезная моральная дилемма определить, что важнее: выполнить задачу или остаться живым. Первое для меня – главное. Если боец уже в заданном районе и получил приказ, то обязан сделать все для того, чтобы была исполнена вторая, третья, четвертая задачи, сколько бы их ни было поставлено. Но не любой ценой, а благодаря знаниям, умению, навыкам и применению технических средств, которые позволят человеку остаться живым.
Исходя из опыта конфликтов, где мне довелось участвовать, одно из главных направлений было разорвать дистанцию с противником. Это можно решить тем, что чуть раньше и дальше его обнаружить, меньше потратить боеприпасов, точнее попасть в цель. Осведомленность об обстановке на поле боя, в других условиях – основная проблема, с которой предстояло справиться.
– Но в спецназе всегда решали эти задачи.
– Выстрелить из бесшумного пистолета или бросить нож – проверенные, но не самые надежные способы. Поэтому задумались над тем, как выполнить те же задачи, но с помощью науки и техники.
Немало взяли из спорта высших достижений – для обеспечения работы человека в экстремальных условиях многое делается, под нужды атлетов подстраивается промышленность. Постарались отыскать перспективные наработки в области оптики, спортивного стрелкового оружия, транспортных средств. Адаптировали их для нужд Вооруженных Сил.
– Кто определяет приоритеты?
Дружеское рукопожатие Федора– Опираться на мнение одного получившего полномочия человека было бы неправильно. Когда обсуждали способы решения поставленных задач, сформировали не советы, как это принято в коллегии Военно-промышленной комиссии, а лаборатории – межведомственные рабочие группы, в которые не только приглашены представители федеральных органов исполнительной власти, госзаказчиков, но и введено правило – на совещаниях по соответствующей тематике присутствуют действующие офицеры. Чтобы те могли дать свое видение.
– Что в итоге?
– Мы столкнулись с достаточно жесткими дискуссиями, когда армейский капитан заявлял конструктору, что его винтовка, мягко говоря, не соответствует требованиям военных. При этом мнение свое обосновывал: нужны, скажем, тактический телескопический приклад, возможность двухтемповой стрельбы, перезарядка, как у спортивного оружия, прицелы сеткой не в первой, а во второй фокальной плоскости. И приходилось убеждать конструктора, что разработка будет более эффективно и надежно применяться, если он учтет потребности практиков.
Если говорить о боевой экипировке, она состоит из 59 элементов, из систем поражения, защиты, энергообеспечения, связи, разведки. По каждому направлению назначили главного конструктора и сформировали соответствующие экспертные группы, которые в плановом порядке обсуждают текущее состояние дел, векторы развития и определяют, куда двигаться дальше. И эти же эксперты помогают нам формулировать задачи на проведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. До 2020 года личный состав ВС России будет обеспечен боевой экипировкой второго поколения. Сегодня ведется научно-исследовательская работа "Ратник-3".
– Как часто собираются эксперты?
– Как правило, не реже раза в месяц, но при необходимости могут и чаще. Наличие экспертного сообщества позволяет найти решение между соблазном "оказать помощь другу", загрузив заказом его завод, и поиском коллектива разработчиков, способных своевременно и качественно выполнить задачу. Очень сложно бывает, когда разработчик что-то не довел до ума, потом на выставке показал в свете софитов свой образец, блестящий и красивый, и затем убеждает, что это лучший экземпляр… Поэтому мы ввели в практику совещания "в поле".
– Как это было в 2014 году, когда решили посмотреть роботов на полигоне в Красноармейске?
– Да. Тогда пригласили разработчиков наземной и морской робототехники, БЛА. Это была серьезная встряска для всех: большинство беспилотных систем там вообще не взлетели, оказались неадаптированными для действия "в поле". Из наземной техники поехали два-три образца.
– Какие выводы были сделаны?
– Заявили, что аттестовать и допускать к конкурсам робототехнические комплексы будем не по выставкам, а после полевых испытаний. И конструкторы стали к этому серьезно относиться. Многие "разработчики", озабоченные прежде всего собственным пиаром, использовавшие чужие и "паркетные" технологии, наработки и заделы, сегодня отошли от темы.
– После этого и родилась программа "Роботизация-2025"?
 |
| Источник: © Донат Сорокин/ТАСС |
– Да. Стало понятно, что у нас разработчики конструируют то, что считают нужным или что умеют. Комплексного и системного взгляда на развитие робототехнических средств в Вооруженных Силах не было.
В Минобороны сформировали сначала концепцию развития и применения этих комплексов в ВС РФ, на ее основании разработана и утверждена целевая программа, где сформулированы основные взгляды на робототехнику. Появились ясные ориентиры, увязанные с формами и способами применения войск: например, как быстро и с какой достоверностью, на каких дальностях и в каких условиях робот должен обнаруживать цели, с какой вероятностью их поражать, с какой скоростью и на какие расстояния перемещаться и так далее.
Выводы, сделанные по итогам мероприятий в 2014 году, позволили систематизировать работу и получить результаты, которые мы видим сегодня. Встряска помогла понять, как сообща двигаться дальше. В части, касающейся робототехники, одним из первых шагов стал указ президента РФ о создании Национального центра развития технологий и базовых элементов робототехники, специалисты которого в составе Фонда перспективных исследований занимаются обобщением и анализом передовых мировых разработок, помогают формулировать задания и предложения заказчикам, в каком направлении отрасли двигаться дальше. Так, например, ФПИ с участием лучших российских ученых и конструкторов, на основе требований госзаказчиков впервые подготовил и передал в Минпромторг две программы: развития технологий, необходимых для создания робототехники нового поколения, и развития медицинской робототехники. Хочется отметить, что этим же указом робототехнические комплексы (системы) военного, специального и двойного назначения внесены в перечень приоритетных направлений развития науки, технологий и техники в России.
– По какому принципу строится работа вашего центра?
– Пошли по уже проверенному пути – сформировали совет головных разработчиков, куда вошли и перспективные потребители, практики от Вооруженных Сил, МЧС, ФСБ, Росатома, Роскосмоса, других заинтересованных ведомств, где применяют роботов, и главные конструкторы. В состав экспертного совета пригласили ведущих специалистов и ученых, понимающих толк в робототехнике, ее ключевых компонентах. Все это пошло на пользу делу: заказчики формулируют требования, что бы они хотели получить, эксперты говорят, возможно ли это реализовать, сколько потребуется времени на разработку, или предлагают использовать уже имеющиеся ресурсы.
Разработали типовую схему деления роботов: разбили их на подсистемы, учитывающие все необходимые составные части. Образно говоря – на кубики: навигация, движение, управление, энергообеспечение, разведка, поражение. Из этих подсистем и собирается необходимый робокомплект.
Эксперты обсуждают текущее состояние каждой подсистемы, потребности, ищут способы, как их развивать дальше. Из этого вытекают задачи для промышленности, Минобрнауки – чтобы вузы включались в проблему, РАН – чтобы провели исследования в нужном направлении. Ставим вопросы перед Минпромторгом и Минобороны о необходимости соответствующих НИОКР.
Принципиально важно: опора на "полевых" экспертов и академических специалистов, работающих вместе, позволила сегодня получить БЛА, замечательно себя зарекомендовавшие при выполнении боевых задач, наземные и морские РТК. И этот путь мы проделали всего за несколько лет.
Наземные робототехнические комплексы прошли опытную эксплуатацию в Сирии. Один из удачных примеров – "Нерехта", изделие Завода имени Дегтярева, созданное при научно-техническом сопровождении ФПИ. Были задействованы лучшие разработчики каналов связи и управления, специалисты в области навигации. Все передовые наработки, существовавшие в то время, ковровцы сумели совместить в одном изделии. "Нерехта" достаточно эффективно выполняет задачи разведки и поражения.
 |
| Источник: © Донат Сорокин/ТАСС |
– Конечно, сопровождали все опытные образцы. Они оперативно выявляли недоработки, достаточно быстро устраняли их там же или отправляли технику на предприятия, потом возвращались и проверяли, насколько правильно и удачно все сделано. Генеральные конструкторы ежедневно отслеживали ситуацию, оказывали помощь в ликвидации недочетов.
– Ваша командировка оказалась в высшей степени полезной?
– Конечно. Я горжусь тем, что председатель коллегии ВПК России Дмитрий Рогозин доверил мне координировать работы по опытной эксплуатации комплекса дистанционного зондирования морского дна "Галтель" в районе порта Тартус. Увидел, с какими трудностями сталкиваются экипажи ВМФ при его погрузке на катер, как он действует в тамошней теплой воде. И знаю, какие усилия пришлось приложить для того, чтобы выстроить тактику применения. Я благодарен судьбе за полученную возможность совместной практической работы с лучшими специалистами Главного управления научно-исследовательской деятельности Минобороны, Тихоокеанского и Северного флотов, Института проблем морских технологий Дальневосточного отделения РАН.
В Сирии этот робот, обладающий искусственным интеллектом, сконструированный для поиска подводных мин, решал и другие задачи. С его помощью составлена подробная донная карта у сирийских берегов.
Коллегия Военно-промышленной комиссии сегодня состоит из специалистов, проводящих достаточно много времени "в поле", на предприятиях, полигонах, в войсках. Это помогает идти в ногу со временем.
– На сетевых форумах утверждают, что интеллект боевого робота на уровне улитки.
– Это не так. Развитие искусственного интеллекта, системы распознавания образов – очень серьезная задача и для боевых роботов критически важна. От этого зависят и жизнь человека, и выполнение задачи.
Отмечу, что в нашей стране технологии искусственного интеллекта развиваются давно и успешно. Они не уступают, а в некоторых направлениях превосходят лучшие зарубежные разработки. И конечно, применяются в существующих образцах вооружения и военной техники. С развитием вычислительных систем появилась возможность практической реализации технологий нейросетей глубокого обучения. Сегодня робот и искусственный интеллект – неразрывно связанные понятия. Уровень этого интеллекта определяется возможностями бортовой вычислительной системы и, конечно, во многом превосходит "возможности улитки", а в ряде случаев и человека, помогая ему решать многогранные задачи как в повседневной деятельности, так и при ведении динамичных боевых действий, управлении сложнейшей техникой.
Относительно интеллекта: под эгидой Фонда перспективных исследований развернуто целое направление. Проводятся конкурсы, в которых идет поиск коллективов, способных найти и предложить лучшие решения в области распознавания речи и образов, систем технического зрения и т. д. Результаты реализуются в прикладных проектах ФПИ, когда создаются новые системы разведки, высокоточного оружия и, конечно, перспективных робототехнических комплексов. Из уже хорошо известных – платформа "Спасатель". Самый яркий ее представитель – робот "Федор". Многие функции он выполняет быстрее и лучше, нежели его иностранные собратья. Сейчас в разной степени готовности находятся интеллектуальные наземные боевые беспилотные платформы, реализующие алгоритмы стайного поведения, сверхавтономные морские роботы.
Но гордится фонд не роботами, а набором полученных технологий и людьми, которые их создали.
– "Федор" может заменить бойца? И нужно ли это?
– В перспективе сможет. Создана платформа, позволившая отработать технологию управления удаленным робототехническим комплексом оператором, находящимся в безопасных условиях. Одна из основных задач, стоящих перед нами, – обезопасить в максимальной степени человека.
“Отличать противника от союзника, вооруженного террориста от заложника – достаточно сложная работа”
Однако "Федор" с пистолетом в руках не главное, хотя стреляет он быстрее любого из нас, владея при этом технологией распознавания образов, отличая вооруженного противника от мирного гражданина. Важно то, что создана технологическая платформа, на которой отработали устройство тактильных датчиков. "Федор" может аккуратно вкрутить лампочку и легко раздавить стеклянную банку с водой. Тактильные ощущения робота передаются человеку. Вместе с тем решалась сложнейшая проблема распознавания образов. Отличать противника от союзника, вооруженного террориста от заложника – достаточно сложная работа. "Федор" – собирательный образ прорывных технологий в робототехнике.
– Вероятно, у "Федора" или у технологий, полученных при его разработке, есть и гражданские перспективы?
– Конечно. Вопрос диверсификации нашей оборонной промышленности поставлен достаточно веско. Не потому, что у нас закончатся деньги на гособоронзаказ и надо думать над тем, как развивать предприятия "оборонки". Диверсификация направлена на то, чтобы жизнь людей стала лучше, качественнее. Здесь использование полученных при развитии сложных боевых систем наработок и адаптация их для гражданских нужд – одна из самых главных задач.
В Стратегии национальной безопасности РФ зафиксированы приоритеты, которыми определяются задачи важнейших преобразований для создания устойчивого развития страны и реализации прав и свобод ее граждан. В документе говорится о комплексе, в котором наряду с обороной рассматриваются вопросы общественной, информационной, транспортной, энергетической, экологической безопасности. А это и умный город, системы наблюдения, позволяющие распознавать объекты и лица, и ликвидация последствий стихийных бедствий и катастроф, и освоение космоса и гидрокосмоса, и аддитивные технологии в промышленности, и сервисная и медицинская робототехника, и многое другое.
Для меня, моих друзей и коллег по лаборатории это серьезный вопрос: занимаясь развитием военной робототехники, мы не вправе забывать об остальных направлениях работы, потому что оборона должна гарантировать населению спокойную и радостную жизнь. И она должна быть полноценной.
Шумахера не обгонит, но далеко поедетХочу отметить, что в решении задач как обороны, так и технологической безопасности государства важнейшее место занимает Фонд перспективных исследований, который создавался как подобие американской DARPA, но за пять лет занял гораздо более важное место в жизни нашей страны, чем его заокеанский аналог. ФПИ на межведомственном, многоотраслевом уровне по поручениям президента России, коллегии ВПК ведет самые ответственные и высокорисковые исследования и разработки в области информационных, физико-технических, химико-биологических и медицинских технологий, выполняет функции центра развития технологий, базовых элементов робототехники и перспективного материаловедения.
– Какие у коллегии ВПК отношения с академической, отраслевой и вузовской наукой?
– Мы серьезно работаем с вузами. Мне повезло ознакомиться с томской высшей школой. Там готовят уникальных специалистов в области механотроники, робототехники. У нас крепкие контакты с вузами Северной столицы. В Санкт-Петербургском государственном морском техническом университете добились серьезных успехов в исследованиях и конструировании как дыхательных аппаратов для боевых пловцов, так и сегмента морской робототехники, связанной с глайдерами, другими необитаемыми подводными аппаратами. Тесные отношения с учеными из Дальневосточного федерального университета, Морского государственного университета имени адмирала Невельского. Эти вузы сегодня одни из лучших в мире в разработке морской робототехники. Таганрогская школа Южного федерального университета – одна из ведущих в области систем управления роботами.
С Академией наук достаточно крепкие и творческие отношения. Без ученых РАН решать научно-технические проблемы, связанные с разработкой систем будущего, было бы очень тяжело, а порой и невозможно. Сложились плотные рабочие отношения с ФАНО. По предложению коллегии ВПК там составлен комплексный план научных исследований в области робототехники, где сформулированы соответствующие направления работ в институтах РАН, выделены финансы на эти исследования, определены их этапы и обозначены результаты, которые мы хотели бы получить к 2025–2030 годам.
– Вы увлекаетесь практической стрельбой. Это хобби или и для пользы дела?
– Волею судьбы еще во время военной службы я подружился с ребятами из Федерации практической стрельбы России. С помощью инструкторов сформировали целый раздел по специальной огневой подготовке Сил специальных операций, в котором тактические действия совместили со стрелковыми навыками. Отзанимавшись в тире или на полигоне полтора часа, я выхожу оттуда мокрый. Это подвижный вид занятий. Кроме того, нужно правильно выстроить порядок поражения целей, оцениваются скорость и точность; за все промахи идут штрафные баллы. Тактическая обстановка заставляет мозг очень быстро работать – нужно переключать внимание с одной цели на другую, считать патроны, учитывать угрозы.
Я общаюсь там со спортсменами – они ездят по всему миру и, глядя на то, как оснащено их оружие оптикой, лазерными прицелами, дальномерами, планками и прикладами, какие применены технические новинки, понимаю, что нужно и можно адаптировать для нужд наших военных. Это очень полезно – знать, как живет стрелковый мир, какие патроны, пороха, пули, элементы снаряжения сегодня в ходу.
А занятия практической стрельбой, кроме того, помогают сохранять скорость мышления и принятия решений.
Олег Мартьянов
Беседовал Сергей Карпачев
Опубликовано в газете "Военно-промышленный курьер" в выпуске № 9 (722) за 6 марта 2018 года
