Вчерашнее признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии не может не обернуться усилением конфронтации нашей страны с Западом. Нет сомнений и в том, что находящиеся сейчас на гребне славы силовики будут использовать это как повод для подготовки к противостоянию не только политическому, но и военному. И хотя в проекте бюджета на 2009–2011 годы, который на этой неделе начнет рассматривать Госдума, одной из самых затратных статей, как всегда, прописаны расходы на оборону, военные наверняка будут добиваться их увеличения. Рост оборонного бюджета на 23,1% до 1 трлн. 266,8 млрд. руб. их может и не устроить. В то же время уверенности в том, что обороноспособность страны будет расти так же, как растут бюджетные ассигнования на нее, у экспертов нет.
Конфликт в Южной Осетии выявил целый ряд слабых мест в военном обеспечении российской армии. На одном из брифингов замначальника Генштаба Анатолий Ноговицын, комментируя понесенные ВВС России потери, отметил, что обученная с помощью украинских специалистов грузинская ПВО стала существенной угрозой для наших самолетов, поскольку соседям отлично известна сохранившаяся со времен СССР российская техника. Генерал также признал низкую эффективность российских средств радиоэлектронной борьбы, оставшихся неизменными с советских времен. Нехватку современной военной техники в армии традиционно объясняют недостатком финансирования. Однако военный бюджет страны на протяжении последних лет демонстрировал достаточно высокие темпы роста, с 2000 года он увеличился более чем в пять раз. Но при этом, по утверждению экспертов, военный потенциал нашей армии не только не вырос, но и усох.
В докладе Института национальной стратегии, который стал одним из последних исследований военного потенциала страны, приводится сравнение темпов обновления вооружения нашей армии в периоды с 1992 по 1999 год и с 2000 по 2007 год. Как утверждают авторы доклада, за последние семь лет на вооружение российской армии поступило лишь 27 баллистических ракет – втрое меньше, чем в 90-е годы, тогда как число списанных подобных ракет составило 440. За 2000–2007 годы российская армия получила 90 новых танков Т-90, в то время как за предыдущие семь лет в сухопутные войска поступило 120 танков Т-90 и до тридцати Т-80У. Еще более плачевная ситуация в ВВС. В новом веке был построен лишь один бомбардировщик, несущий крылатые ракеты, против семи в 90-е годы, а фронтовая авиация, получившая с 1992 по 1999 год до 100 различных машин, за последние семь лет довольствовалась лишь двумя новыми самолетами Су-34 и модернизацией тридцати-сорока Су-27 и Су-25. Силы ПВО получили пять полков зенитно-ракетных систем С-300ПМ до 2000 года и лишь один – после. При этом общая сумма военных расходов в период с 2000 по 2006 год на 12,5% превысила аналогичные затраты с 1993 по 1999 год – 90,13 млрд. долларов против 80,75 млрд.
Директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов выделяет три блока проблем перевооружения российской армии. «Первый, объективный, связан с тем, что, несмотря на рост военного бюджета и внутри него рост средств, выделяемых на закупку вооружения, этих денег недостаточно. В России очень высокая инфляция – если в области потребительских товаров она составляет 12–15% в год, то в области производства вооружений 25–30%, – отметил эксперт. – Вторая группа проблем связана с мышлением военных. У нас неправильно расставлены приоритеты военных расходов, военные готовятся к предыдущей войне, а надо – к последующей. И третье – коррупция в сфере производства и закупки вооружения».
«Военный бюджет по сравнению с 2000 годом вырос в 5–6 раз, но чего у нас при этом стало больше в 5–6 раз? Ничего», – считает директор Института военно-политического анализа Александр Шаравин. Он отмечает, что конфликт в Южной Осетии выявил отставание технического оснащения российской армии даже от маленькой Грузии. «На захваченных российскими войсками грузинских танках стояли системы навигации GPS, у нас таких не было. А ведь ночью в незнакомой местности ориентироваться без такого оборудования очень сложно, – сообщил «НИ» эксперт. – Кроме того, нашей армии не хватает приборов ночного видения, средств связи и средств навигации».
Руслан Пухов выделяет еще ряд слабых позиций в армейском оснащении. «Отстает от развитых стран индивидуальная экипировка бойца, а также система разведки, управления и связи. Сюда можно добавить также высокоточное вооружение, например, с наведением из космоса и беспилотные летательные аппараты», – сообщил «НИ» эксперт. Кстати, отсутствие беспилотных самолетов-разведчиков во время кавказского конфликта обошлось России почти в 1 млрд. руб. Примерно столько стоит сбитый грузинскими ПВО стратегический бомбардировщик Ту-22М3, который был отправлен с несвойственной для него миссией – производить разведку. Грузинская сторона для аналогичных целей использовала израильские беспилотники, которые стоят в разы дешевле и к тому же не подвергают риску жизнь пилота.
Нетрудно заметить, что в списке того, чего не хватает нашей армии, немалое место занимает оборудование, необходимое простому солдату. «Мелочей, которые помогут солдату в бою, не хватает, – отмечает Александр Шаравин. – У каждого американского солдата на руке есть прибор навигации, и командир знает, где находится каждый его боец. У нас ничего подобного нет».
Руководитель Центра международной безопасности РАН Алексей Арбатов также считает, что у нас часто закупается совсем не то, в чем реально нуждается армия. «Зачем покупать приборы ночного видения или средства связи? Это не ново, не гламурно, а вот ракетный крейсер или авианосец – это здорово, этим можно похвастаться», – посетовал «НИ» на подобный подход эксперт. По его словам, несмотря на то, что 35–40% расходов военного бюджета – это инвестиционные статьи (расходы на научные исследования, закупку нового вооружения и ремонт), необходимого военным оборудования закупается все меньше и меньше.
Одной из главных причин недостаточной вооруженности нашей армии эксперты называют не величину военного бюджета, а низкую эффективность расходования бюджетных средств. «Наша главная проблема не маленький военный бюджет, он уже и так на уровне таких стран, как Франция и Великобритания, где солдаты хорошо одеты, обуты, всем обеспечены, и военной техники навалом, – отмечает Александр Шаравин. – Главная проблема –неэффективность расходов, которой способствует закрытость самого бюджета. Проверить статьи расходов невозможно – военная тайна. То, что должно контролироваться парламентом, сейчас бесконтрольно. Я даже не уверен, что члены комитета по обороне Госдумы в курсе, куда идут деньги», – подчеркнул эксперт, заметив, что, к примеру, расходы американского военного бюджета являются открытой информацией.
«Сейчас статьи расходов российского военного бюджета втрое более закрыты, чем в 90-е годы, – соглашается Алексей Арбатов. – Это можно объяснить стремлением военных защитить себя от критики экспертных оценок. Когда все в руках бюрократов, которые расходуют деньги, как хотят, добиться эффективного их использования крайне сложно. Обоснованность закупки того или иного вооружения не приводится, и в результате закупка происходит в интересах различных организаций оборонного комплекса».
Для выхода из сложившейся ситуации, по мнению экспертов, необходимо публичное обсуждение военных расходов и их строгий контроль. «Мировой опыт говорит: общество должно контролировать траты военных. Должна быть дискуссия, как это происходит на Западе. Почему открыто, с привлечением специалистов, экспертов не обсудить – сколько и чего нам нужно?» – вопрошает Александр Шаравин. Руслан Пухов напоминает, что 30 лет назад в США и Великобритании были те же проблемы – военные обманывали налогоплательщиков. «Сейчас же там существует целый корпус военных аудиторов, которые следят за тем, куда расходуются деньги. Теперь, с 30-летним отставанием, этим потихоньку начинаем заниматься и мы, – отметил эксперт. – Именно поэтому Владимир Путин назначил на пост министра обороны финансового инспектора, чтобы разобраться, куда идут деньги на вооружение. Идут проверки, часть людей уволилась, часть была отдана под суд, поскольку деньги были неправильно использованы или разворовывались».
МИХАИЛ КАЛМАЦКИЙ
