Впервые в истории российской авиации ее командует «пехотный» главком. Зачем это Кремлю?
В руководстве Вооруженными силами РФ беспрецедентные перемены. Главнокомандующим ВКС назначен 51-летний генерал-полковник Сергей Суровикин, с марта 2017 года руководивший российской группировкой в Сирии. Выпускник Омского высшего общевойскового командного училища, а затем — Общевойсковой академии и Академии Генерального штаба, мотострелок по образованию и опыту службы, никогда прежде не имевший никакого отношения к военной авиации. Один из идеологов создания военной полиции в нашей армии, как считалось, ее он и должен был возглавить с декабря 2011 года. Но не сложилось. Вместо этого пришлось генералу ехать в Восточный военный округ — сначала замкомандующего, а потом и командующим его войсками. Позже, как уже сказано, была Сирия.
А теперь оно вон как повернулось: видимо, навсегда повесил Сергей Владимирович свой привычный зеленый китель в шкаф, переоделся в красивую генеральскую форму цвета неба и превратился в главного российского военного авиатора. Вряд ли ему будет просто во главе всех воздушных асов нашей страны, которые уже глухо ропщут по этому поводу.
Сравнить это решение Кремля можно лишь с печально памятным многим назначением Анатолия Сердюкова министром обороны России. Как мне рассказывали тогда бывшие сослуживцы, на первом заседании коллегии Минобороны Сердюков привычную для служивых аббревиатуру ВВС (в смысле — Военно-Воздушные силы) в заранее заготовленной для него речи прочитал как Би-Би-Си (в смысле — британская радиостанция). И это было только началом многих профессиональных ляпов этого персонажа на неизведанной для него прежде профессиональной стезе.
С какими подводными камнями предстоит столкнуться генерал-полковнику Суровикину на новом посту — это мы наверняка скоро узнаем. Но зачем и почему вообще Кремлю пришлось проделывать столь неслыханный в истории российской военной авиации кадровый кульбит?
Ну, благодарность президента Владимира Путина за подвиги в борьбе с международным терроризмом на Ближнем Востоке — это понятно. Все, кому довелось за эти годы командовать нашей воюющей группировкой в Сирии, неизменно уходят на повышение. Как, например, генерал-полковник Александр Дворников, после возвращения домой поставленный во главе Южного военного округа.
Ровно так же было и в годы чеченской войны. Путин ни разу не забывал никого из генералов, обеспечивавших его политическую победу. Так, допустим, во главе нашего Генерального штаба с 1997-го по 2004 годы оказался генерал армии Анатолий Квашнин. Так в мае 2000 года был назначен полномочным представителем президента Российской Федерации в Южном федеральном округе прежний командующий объединенной группировкой войск в Чечне генерал Виктор Казанцев, взявший Грозный.
В том, что нынешнее назначение генерала Суровикина из того же ряда официально оформленных благодарностей президента — сомнений нет. Но все же можно было бы подыскать для этого заслуженного военного нечто тоже очень значительное, но все же не связанное с абсолютно неизведанной сферой деятельности, где по этой причине запросто можно наломать дров на многие миллиарды. Как вышло у того же Сердюкова. Но раз Суровикина все же бросили на ВКС, выходит, для такого решения были и еще какие-то веские причины?
Скорее всего — так. Если продолжить аналогии с Сердюковым, то вероятно, бывший мотострелок Суровикин во главе военной авиации понадобился Кремлю чтобы сломать сложившиеся в этом главкомате корпоративные связи и провести его реформирование. Первое, что приходит в голову, — давно перезревшее решение проблемы армейской авиации (АА).
Напомню, что до 2003 года российская армейская авиация (а это вертолеты различного назначения, прежде всего — боевые) входила в состав Сухопутных войск. Как это сегодня принято практически во всем мире. Потому что боевые и транспортные вертолеты — важнейшее средство ведения общевойскового боя. И находиться оно должно в руках того военачальника, который этот бой организует. То есть — командира мотострелковой или танковой дивизии, корпуса, общевойсковой или танковой армии.
Но в 2003-м у нас все в очередной раз поставили с ног на голову. Причем, происходило это скоропалительно и совершенно непродуманно. Вот как о том решении в свое время журналистам рассказывал бывший командующий армейской авиацией Герой Советского Союза генерал-полковник Виталий Павлов: «Всё решилось спонтанно, на коллегии Министерства обороны. На это заседание меня не пригласили. Раньше ставился вопрос (1995 г.) о передаче армейской авиации в ВВС страны, но тогда подход был другой. Заранее создали комиссию из 40 человек, опросили всё армейское руководство, проанализировали ситуацию и вынесли решение о нецелесообразности таких преобразований. Здесь же Иванов (в те дни — министр обороны России — „СП“) спросил у Кормильцева (в ту пору — главкома Сухопутных войск — „СП“), готов ли он передать армейскую авиацию в подчинение главкома ВВС Михайлова. Тот, не задумываясь, ответил: „Авиация должна быть в одних руках“. Глупость. Самая настоящая глупость… Через время они одумаются, но это опять упрётся в колоссальные затраты, как людские, так и финансовые. Уверен, что за содеянное ни Кормильцев, ни Квашнин (тогда начальник Генштаба — „СП“) отвечать не будут».
А вот как комментировал ситуацию генерал-полковник Леонид Ивашов, в прошлом — член коллегии Минобороны: «Решение о ее (армейской авиации — „СП“) передаче ВВС было принято под давлением очень недалекого военачальника — Анатолия Квашнина. Он наломал много дров. Армейская авиация потому так и называется, что она призвана поддерживать армию на поле боя. С самого начала было очевидно, что решение отдать вертолеты в ВВС — неправильное. Во-первых, ВВС и ПВО объединены в одну структуру и решают единые специфические задачи. Вертолетные подразделения для них — обуза. Во-вторых, сами Сухопутные войска лишились очень мощной огневой поддержки. Это особенно ярко проявилось в августе 2008 года во время войны с Грузией. Когда наши войска двинулись вперед, в округе не оказалось ни одного вертолета, который можно было бы использовать для огневой поддержки, эвакуации, разведки или заброски спецгрупп. Даже отдел по взаимодействию с авиацией был расформирован. За эти глупости надо просто сажать».
Никого, конечно, за передачу АА сначала в ВВС, а потом и в ВКС, не посадили и не посадят. Но война 08.08.08 с Грузией действительно показала, что дров наломали немало. И генералы стали потихоньку сдавать назад. При этом пришлось (и приходится сегодня!) преодолевать нешуточное аппаратное сопротивление главкомата ВКС, который, как можно понять, совершенно не жаждет возвращать вертолетчиков в лоно Сухопутных войск. Видимо, потому, что с ними придется лишиться и немалого финансового пирога, высоких штатных должностей и прочих прелестей.
В 2008 году уже упомянутый генерал-полковник Павлов заявил газете «Красная звезда»: «Дипломатия тут не при чем. И дело не во мне. Да, я был и остаюсь убежденным сторонником того, чтобы армейская авиация входила в состав Сухопутных войск. Но это же не какая-то прихоть, не амбиции влюбленного, не скрою, в свой род войск профессионала. Это объективная необходимость, обусловленная реалиями современного боя и подтвержденная практикой.
Если вы заметили, после событий в Южной Осетии даже некоторые из тех, кто прежде с пеной у рта доказывал целесообразность перевода армейской авиации под «крыло» ВВС, публично признают несостоятельность и даже вредность своей идеи. Откуда такое прозрение? Да сама эта война, будь она неладна, показала, что командование ВВС при всем своем желании не имеет возможности постоянно отслеживать обстановку на театре военных действий и непосредственно управлять авиацией на поле боя. У ВВС другие задачи. Они (я имею в виду, прежде всего, «дальников», бомбардировщиков) бьют мосты, склады, арсеналы, железнодорожные узлы и так далее, то есть наносят удары по заранее заданным целям. А вертолет — это оружие поля боя. Его задача — искать и бить танки, боевые машины пехоты, артиллерию, живую силу противника. Значит, и структуры управления этим оружием должны находиться в Сухопутных войсках".
В июле 2010 года тогда командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Владимир Шаманов раздраженно рубанул с плеча: «Было бы правильным решением вернуть армейскую авиацию в Сухопутные войска, как это делается во всем мире».
В 2012 году тогдашний главком Сухопутных войск генерал-полковник Владимир Чиркин объявил, что к 2020 году в Сухопутных войсках будут дополнительно сформировано 14 бригад армейской авиации. При этом он, правда, не пояснил, как все это будет совмещено с самим фактом продолжающейся подчиненности армейской авиации Воздушно-Космическим силам.
Чуть позже представитель ВКС прояснил, что достигнутый компромисс с сухопутчиками таков: вертолетные бригады действительно ушли в Сухопутные войска, но организация их боевой подготовки остается за его ведомством. Видимо, по принципу: «Все, что летает — наше».
Соответственно, в главкомате Воздушно-Космических сил сохраняется отдел боевой подготовки армейской авиации. Его начальник, в сущности, и является неофициальным командующим армейской авиацией. Сегодня это генерал-майор Олег Чесноков.
Судя по его публичным выступлениям, Чесноков считает, что рожденная в муках схема управления АА сегодня близка к идеалу. И в подтверждение приводит тот факт, что в последние годы боевая мощь его войск неуклонно растет. Увеличивается налет экипажей, ритмично поступает новая техника. В немалой степени усилиями вертолетчиков добыта победа в Сирии. Как будто если бы эта структура целиком и полностью находилась в составе главкомата Сухопутных войск все сложилось бы иначе.
С чего вдруг? Новые вертолеты становятся в строй потому, что страна в состоянии обеспечивать значительный оборонный заказ. Средний налет экипажей растет из-за ритмичного финансирования боевой подготовки всей армии, а вертолетчиков — в частности. А еще — из-за продолжающихся боевых действий на Ближнем Востоке. И все это происходит вовсе не потому, что боевую подготовку вертолетных частей и соединений организует именно главкомат ВКС. В Сухопутных войсках с этим тоже наверняка бы справились. Только для этого именно там пришлось бы организовать полноценную управленческую структуру армейской авиации. Включая, естественно, и организацию боевой подготовки. Что-то вроде той, что была до 2003 года, когда в состав армейской авиации России входили до 40 вертолетных полков, 9−10 отдельных вертолетных эскадрилий, Центр боевого применения в Торжке и Сызранское высшее военное авиационной училище. Всей этой махиной из Москвы руководило Управление армейской авиации в составе 111 офицеров. В каждом округе — командный пункт АА из 50−70 офицеров.
Представить, что сегодня функции этих давно упраздненных могучих структур полноценно исполняет сохранившийся в ВКС единственный отдел боевой подготовки вертолетчиков из восьми офицеров во главе с генерал-майором Чесноковым просто невозможно. К тому же некогда единый организм армейской авиации сегодня выглядит расчлененным между двумя серьезными ведомствами — СВ и ВКС. Опыт прежней службы подсказывает, что это тоже не добавляет стройности в общий военно-бюрократический процесс.
Значит, надо многое здесь срочно менять. Новому главкому ВКС генералу Суровикину и карты в руки. Уж кому если не ему — бывшему командиру 42-й мотострелковой дивизии и командующему округом — знать цену поддержки пехоты вертолетчиками на поле боя? И что значит клянчить у авиаторов эти вертолеты буквально Христа ради?
Поэтому если он за этим реформированием и облачен президентом в летную форму — лично я бы это понял. Но трудно придется Суровикину. Это уж будьте уверены. Было бы просто — давно бы уже армейская авиация целиком вернулась в Сухопутные войска. Как говорится — перезрело.
Сергей Ищенко
