Подвиг не пропишешь в контракте, но можно и нужно – в законе
Как сегодня работают военные летчики-испытатели, в чем секреты их профессионального мастерства, какие задачи приходится решать? Это важно потому, что именно испытатели накапливают уникальный опыт действий в критических ситуациях, который может быть крайне полезен каждому пилоту.
8 июня 1989 года в Ле Бурже на 38-м международном салоне авиационной и космической техники советский летчик-испытатель Анатолий Квочур при показе на МиГ-29 самых сложных фигур высшего пилотажа оказался в ситуации, которая едва не закончилась трагедией. Его шансы спастись были ничтожны.
Укротители и дрессировщики
В тот день многие зрители восхищенно наблюдали, как управляемый Квочуром МиГ-29 выписывает сложные фигуры. Но на третьей минуте пилотажа раздался хлопок, сопло правого двигателя выбросило пламя.
“Для «вызревания» профессионального летчика-испытателя кроме таланта весьма важны среда обитания, круг общения, даже социальная справедливость”
Высота – всего 165 метров, скорость – 180–185 километров в час. Для такого самолета маловато. Как в этой критической ситуации повел себя летчик? Ему удалось на работающем на форсаже левом двигателе вывести самолет из опасной зоны, тем самым сохранить жизнь людей. Лишь после этого он катапультировался.
По фотографиям объективного контроля специалисты отметят, как были скручены стропы его парашюта, купол не наполнен, а Квочур находится примерно на уровне сопел двигателя. Когда нос МиГ-29 коснулся земли, тело летчика еще находилось на уровне киля. После катапультирования прошло всего две с половиной секунды.
Квочура в той критической ситуации спас наполнившийся от ударной волны купол парашюта. Потом в опытно-конструкторском бюро (ОКБ) ситуацию разберут до мельчайших деталей и придут к выводу: летчик действовал правильно и вышел из нее с честью, чему помог прежде всего профессиональный опыт.
Сегодня летчики-испытатели ОКБ – главные оценщики качества нового воздушного судна. Они помогают конструкторам устранять недостатки машин. Служба военных летчиков-испытателей проходит в Государственном ордена Ленина краснознаменном летно-испытательном центре имени В. П. Чкалова (929-й ГЛИЦ МО РФ). Их подготовка ведется с учетом внедряемых в практику авиастроения инновационных технологий, вычислительной техники, систем индикации, работающих на борту и на земле. Без высокого интеллекта, инженерного склада ума, любви к технике ас не состоится.
В век сверхскоростей и сложной техники эти качества испытываются новыми рисками, которые возникают при создании летательного аппарата. Прототип самолета включает много непривычных и даже неоднозначных конструкторских решений. Но наибольший технический риск представляют комплектующие, изготовленные на разных предприятиях. На земле, в цехе окончательной сборки проверяются гидравлика, система управления самолетом и двигателем, бортовое радиоэлектронное оборудование, многое другое. Но ответить на главный вопрос – взлетит ли образец и как поведет себя в небе, могут только специалисты летно-испытательного подразделения.
Говоря об особенностях их работы, вспомним слова Владимира Сергеевича Ильюшина, Героя Советского Союза, лауреата Ленинской и Государственной премий, заместителя главного конструктора ОКБ Сухого, освоившего 145 типов самолетов: "Мне кажется, это прежде всего умение дойти до той разумной грани, откуда еще можно вернуться, вернуться обязательно!".
Для "вызревания" настоящего профессионала кроме таланта, на мой взгляд, весьма важны среда обитания, круг общения, даже социальная справедливость, великое множество других факторов, играющих в судьбе любого человека разнонаправленные роли.
"Для каждого полета определяется перечень элементов, на которые обращается особое внимание, – говорил заслуженный летчик-испытатель России Сергей Манадышев. – К примеру, в первом полете делался акцент на устойчивость и управляемость, во втором – на навигационный комплекс и вооружение, в третьем – на максимальную скорость". По его мнению, в ходе испытаний выявление недостатков в работе машины зависит от того, насколько испытатель способен максимально слиться с самолетом, чтобы нащупать те мельчайшие отклонения в работе сложнейших систем от заданных конструкторами параметров.
Нештатная ситуация – обычное дело. Для того и садятся профессионалы в самолет, чтобы выявить неполадки и недочеты в технике.
Знакомо ли летчикам-испытателям чувство страха? Говорят, только дураки ничего не боятся. У летчиков-испытателей это чувство сформулировано по-иному – профессиональная настороженность. Для Владимира Ильюшина после памятного полета на перехватчике Су-11 с остановившимся двигателем, когда он удачно приземлился, это проявилось в словах: "А планировать на таком самолете все равно, что на утюге". Друг и коллега Аркадий Богородский тогда спросил: "Володя, скажи честно, когда ты окончательно поверил, что сядешь?". "Знаешь, – ответил Ильюшин, – только тогда, когда остановился после пробега".
Проверка палубой
Летчику-испытателю надо быть готовым к любому развитию обстановки. Этому, надо отдать должное, сегодня учат. Взять самого первого летчика-испытателя перспективного, многофункционального авиационного комплекса фронтовой авиации пятого поколения Т-50 (ПАК ФА) Сергея Богдана. Выпускник Борисоглебского военного авиационного училища, он окончил школу летчиков-испытателей в 929-м ГЛИЦ Министерства обороны России им. В. П. Чкалова (Ахтубинск, Астраханской область) и Московский авиационный институт. Участвовал в испытаниях почти всех истребителей типа Су в последние годы. Освоил 55 самолетов и их модификаций. Первым поднимал в небо серийный Су-30МКИ и многофункциональный истребитель Су-35.
В одном из интервью Сергей Богдан сказал: "Все достижимо, если человек ставит цель. Если говорить о себе, то прекрасно осознаю, что работы непочатый край. Еще много чего не знаю, много чему хотелось бы научиться и сделать". И далее: "Я далеко не обольщаюсь на свой счет. Любая ситуация в воздухе и на земле состоит, как в математике, из "дано" и поисков решения. "Дано" – это оценки человека (хорошо, плохо, прав, не прав) – здесь, зачастую и совершаются ошибки. Поэтому нужно на все смотреть глазами терпения. В армии все просто, по регламенту. В испытательной работе – нет. Были ситуации, когда мне несколько авторитетных учителей объясняли одно и то же совершенно по-разному. И приходило осознание, что истина где-то в другом месте. Но если "линчевать" за каждый недостаток других, останешься один, такой замечательный, такой золотой и никому не нужный".
Речь скорее о том, что к каждой необъяснимой ситуации надо подходить серьезно, без шапкозакидательства. К этому готовят и летчиков-испытателей палубной авиации для тяжелых авианесущих крейсеров (ТАКР). Именно морская авиация во всех странах считается элитой, а летчик, способный посадить самолет на палубу авианосца, приравнивается к асам.
Сегодня в боевом составе ВМФ России "Адмирал Кузнецов" – единственный авианосец. Он способен принимать боевые летательные аппараты основных классов: на палубу корабля садились тяжелые истребители Су-27, легкие МиГ-29, штурмовики Су-25, палубные Су-33. 1 ноября 1989 года на авианосец впервые сели три самолета, взлетевшие с испытательного полигона НИТКА в Саках в Крыму. Это были Су-27К, МиГ-29К и двухместный учебно-тренировочный Су-25УТГ, который пилотировали летчики-испытатели, Герои России Александр Крутов и Игорь Вотинцев.
"Посадке самолета на авианосец предшествовала целая история – вспоминает Крутов. – Изначально КБ Сухого не собиралось использовать Су-25УТГ для крейсера, но под давлением руководства Летно-исследовательского института и благодаря моему участию как летчика-испытателя ЛИИ этот самолет все-таки пошел на корабль. Мы доказали, что Су-25 проще, чем Су-27 или МиГ-29, и что именно он нужен для обучения палубников. В результате этих усилий я в основном занимался Су-25УТГ, хотя был готов к посадке на Су-27К. Но первый взлет с авианосца совершил 1 ноября на Миг-29К Токтар Аубакиров. Вся работа летчиков-испытателей – сплошной риск, порой смертельный. Среди нас уже нет Героев России Александра Кружалина и Олега Спички. Выполняя испытательный полет на МиГ-29КУБ 23 июня 2011 года, они оказались в запредельно критической ситуации, из которой, к сожалению, не нашли выход. Увы, бывает и такое. Но наши коллеги отдали свои жизни во имя обороноспособности Отечества. Бортовые регистраторы показали, что они действовали в том полете ответственно и до конца боролись за спасение машины".
Закон для испытателей
Подчеркнем: работа испытателя основана на духовной готовности к подвигу. К сожалению, когда речь заходит о наградах или каких-то благах для летчиков-испытателей, некоторые чиновники говорят: "Закон одинаков для всех". Формально правильно. А по жизни – обычная черствость. Разве речь об очереди в магазине? Государственная награда не хлеб насущный, а нравственный стимул, то самое уважение к подвигу, ценимое во все времена.
Когда мы говорим, что закон одинаков для всех – это хуже уравниловки. Нельзя умалять значения профессии летчика-испытателя. Социальная несправедливость сегодня обернется экономическими потерями и ослаблением обороны завтра. Приходится об этом говорить потому, что в государстве до сих пор четко не прописаны критерии оценки подвига, наделения семей погибших летчиков-испытателей различными льготами. Порой они определяются на глазок в зависимости от расположения и "доброты" местного начальства. Из-за чего подтачиваются нравственные основы, духовно беднее становимся все мы. Значит, к этой теме надо бы вернуться еще раз уже на законодательном уровне.
Игорь Семенченко, первый заместитель начальника оперативного управления Главного штаба ВВС (1997–2003), ведущий советник Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности (2003–2013), генерал-майор
Опубликовано в газете "Военно-промышленный курьер" в выпуске № 7 (671) за 22 февраля 2017 года
