Из 5000 представленных на экспертизу в 2016 году научных проектов 368 соответствуют мировому уровню. Это только один из выводов о состоянии российской науки. Такая всесторонняя и углубленная экспертиза сделана впервые. О других ее результатах, многие из которых оказались, прямо скажем, неожиданными, корреспондент "РГ" беседует с академиком Михаилом Пальцевым - главным ученым секретарем Президиума РАН, председателем Экспертного совета РАН.
- По поводу оценки работы ученых сломано много копий. После долгих и ожесточенных споров была утверждена система, которая стала итогом многих компромиссов. В прошлом году она введена в действие. Прежде всего интересует: а судьи кто? Кто эти люди, которые расставляют оценки и решают судьбу целых коллективов?
Михаил Пальцев: В 2016 году в РАН была создана информационно-экспертная система и сформирован корпус экспертов. Сразу подчеркну, чтобы ни у кого не возникало подозрений и сомнений: в число экспертов вошли 7265 ученых не только из академических институтов, но и из ведущих вузов, и других научных организаций.
Почему же ведущую роль играет именно РАН? Дело в том, что начатая в 2013 году реформа госакадемий изменила статус РАН, сделав ее главным экспертным органом страны. Сегодня созданы все условия, чтобы оперативно (в течение 14-21 дней) проводить научную и научно-технологическую экспертизу самых разных объектов.
Принципиально важно, что в Интернете размещается экспертное заключение по каждому проекту. И теперь любой потенциальный инвестор может узнать уровень новизны проекта, его инновационность и условия доведения до внедрения, связаться с авторами изобретения и т.д.
- Сколько работ было проанализировано? Каковы результаты? Есть ли мирового уровня?
Михаил Пальцев: На экспертизу в 2016 году представлены 5000 проектов. В итоге 3468 рекомендованы к продолжению исследований и выделению финансирования; 1532 рекомендовано завершить по ряду причин, в частности, из-за отсутствия научной новизны; 2540 обладают выраженным потенциалом коммерциализации и находятся в высокой степени готовности.
И, наконец, 368 проектов соответствуют мировому уровню открытий. Из них 12 процентов - это проекты в сфере энергоэффективности, 13 - транспортных и космических систем, 14 - робототехники, 18 - нанотехнологий; 9 - систем вооружения; 8,5 - науки о жизни; 7,75 - ИТ-технологии.
- Понятно, что из более чем 300 таких проектов трудно выделять самые громкие, но все же можно назвать хотя несколько?
Михаил Пальцев: Вот, к примеру, эксперты назвали проект Института катализа им. Г.К. Борескова СО РАН по созданию принципиально новых катализаторов для прорывных технологий кислотного катализа. Они применяются в самых разных сферах - химии, нефтепереработке и т.д.
Институтом молекулярной генетики РАН найдены пять генов, которые могут отвечать за развитие болезни Паркинсона. Это позволит прояснить природу тяжелого недуга и приблизить поиск эффективных препаратов. Кстати, в России насчитывается до 350 тысяч человек, страдающих от этого недуга. Еще один проект мирового уровня создан в Научно-исследовательском институте онкологии имени Н.Н. Петрова. Это новый фотосенсибилизатор, который существенно повышает эффективность лечения рака легкого методом фотодинамической терапии.
- Помимо конкретных научных результатов, конечно, всех интересует, оценивалась ли исследовательская деятельность научных организаций в целом?
Михаил Пальцев: Да, был проведен мониторинг работы 1582 государственных научных организаций и вузов по 25 критериям, в частности, числу публикаций и их качеству; коммерциализации результатов; состоянию финансовой деятельности и приборной базы и т.д.
- Во всем мире главный показатель любого научного коллектива - публикационная активность. В этом рейтинге Россия из года в год падала все ниже, опустившись на 15-е место. Какую картину выявила экспертиза сейчас?
Михаил Пальцев: В целом позитивную: число российских публикаций в последние годы хотя не так быстро, как хотелось бы, но стабильно растет. Так, в 2015 году опубликовано около 677 тысяч статей в российской базе данных РИНЦ. Что касается международных баз данных, то чуть больше 225 тысяч статей появилось в Google Scholar; 81,5 тысячи - в Scopus; 71 тысяча публикаций - в Web of Science; около 44 тысяч работ - в Специализированной информационно-аналитической системе (СИАС) и 2 тысячи статей - в ERIH.
Анализ показал, что ученые вузов больше публикуются в отечественных журналах, а академических институтов - в международных. Скажем, в престижной базе Web of science доля организаций ФАНО, куда входят все институты РАН, составляет 41,92 процента, минобрнауки - 35,26.
А лидируют здесь Физико-технический институт им. А.Ф. Иоффе РАН, Физический институт им. П.Н. Лебедева РАН и Государственный научный центр РФ - Институт теоретической и экспериментальной физики. Еще один важный показатель: число публикаций на одного исследователя. Здесь впереди Институт теоретической физики им. Л.Д. Ландау РАН, Центр междисциплинарных исследований по проблемам окружающей среды РАН, Математический институт им. В.А. Стеклова РАН.
Наконец, анализировался такой важный показатель, как публикации в журналах с высоким импакт-фактором, что характеризует рейтинг издания. Здесь впереди академические институты, ими опубликовано около 61 тысячи статей, в авангарде ученые Государственного научного центра РФ - Института теоретической и экспериментальной физики, Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе РАН и Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН. Среди вузов в тройке лидеров - МГУ имени М.В. Ломоносова, Новосибирский национальный исследовательский госуниверситет и Санкт-Петербургский госуниверситет.
- Глядя на эти результаты, можно сделать вывод, что, хотя РАН в последние годы переживает серьезные потрясения, у академической науки все еще солидный запас прочности.
Михаил Пальцев: Вы правы. Несмотря на постоянное снижение и так скудного финансирования, реформу, которая кардинально изменила жизнь академической науки, жесткую критику в ряде СМИ, институты РАН все еще достойно представляют страну в международном научном пространстве, выдают результаты мирового уровня. А ведь они достигаются на явно устаревшей исследовательской базе. Износ оборудования уже превысил 80 процентов. При этом самое современное сосредоточено даже не в ФАНО, а в Минобрнауки России, Минздраве России, Минпромторге России и др. А лидируют по оснащению современной техникой Российский онкологический научный центр им. Н.Н. Блохина, Северо-Западный федеральный медицинский исследовательский центр им. В.А. Алмазова, Курчатовский институт, МГУ им. М.В. Ломоносова, Федеральный медицинский биофизический центр им. А.И. Бурназяна.
Что касается финансирования, то максимальные суммы направляются в МГУ им. М.В. Ломоносова, Научно-производственный центр автоматики и приборостроения имени академика Н.А. Пилюгина, концерн "Созвездие", НИУ "Высшая школа экономики" и Санкт-Петербургский госуниверситет СПбГУ. Всего на эти пять организаций пришлось 11,7 процента общего финансирования всех научных организаций, а также вузов России. Годовой бюджет этой "пятерки" такой же, как у всех 703 академических организаций. Подводя итог, можно сказать, что "нарисованная" экспертами картина российской науки показывает: у нее есть серьезные резервы, чтобы получать результаты мирового уровня, но эти резервы почему-то недостаточно используются.
