Сокращение оборонного бюджета обостряет внешние угрозы
Обсуждение перспектив развития Вооруженных сил Российской Федерации будет продолжаться вечно – просто потому, что всегда будут меняться ситуация внутри страны и вокруг нее, средства и методы вооруженной борьбы.
Ядерная дубинка – это еще не все
Ядерное оружие, особенно стратегическое – это, безусловно, «наше все» (второе после Пушкина). Но есть у него одна неприятная особенность – невозможность боевого применения. Против неядерной страны его использование стало бы избыточным в военном плане и невозможным в политическом. Использование его против ядерной страны ведет к гарантированному аналогичному ответу. В итоге применено ядерное оружие может быть только в случае, если обе стороны решились на взаимное самоубийство. И если у страны есть ядерное оружие, но нет полноценных обычных сил, против нее вполне может быть развязана агрессивная война обычными средствами с ограниченными целями в расчете на то, что та просто не рискнет применить ядерное оружие, если речь не идет о полном уничтожении страны.
Таким образом, имеет место некий парадокс. С одной стороны, Россия обязана иметь ядерные силы, гарантирующие уничтожение сразу обоих своих сильнейших потенциальных противников – США и Китая.
С другой стороны, настоящим гарантом безопасности страны являются только очень мощные обычные силы, делающие цену любой агрессии против нее непомерно высокой и неоправданной для любого противника при любых обстоятельствах.
Впрочем, здесь также возникает парадокс: чем мощнее будет потенциал обычных сил (в совокупности с не менее мощным ядерным арсеналом), тем меньше вероятность того, что им придется воевать. Однако в этом и цель существования Вооруженных сил – обеспечить стране, во-первых, мир, а во-вторых, возможность проводить полностью независимую и самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Чем сильнее у страны армия, тем меньше для нее внешних угроз и наоборот, это очевидно школьнику. Соответственно популярные в определенных кругах российского общества разговоры о том, что «нам никто не угрожает», поэтому необходимо резко сократить военные расходы, являются откровенным юродством или прямым предательством. Как только мы резко сократим военные расходы, угрозы мгновенно появятся.
Даже с чисто экономической точки зрения дороже всего стране обходится та армия, которую недофинансируют, потому что она поглощает деньги, но не выполняет своей прямой функции – защиты страны в целом и ее экономики в частности от внешних угроз. То есть по-настоящему эффективны только те ВС, которые самим фактом своего существования обеспечивают себе возможность не воевать никогда. По крайней мере – в оборонительной войне.
О пользе военных расходов
Военные расходы полезны для экономики и в другом смысле – они дают очень мощный мультипликативный эффект в сфере высокотехнологичного производства. Это обстоятельство прекрасно известно, как и то, что в России оборонно-промышленный комплекс – вообще единственная конкурентоспособная и по-настоящему высокотехнологичная часть промышленности. Поэтому требование сократить военные расходы, исходящие от лиц с высшим образованием и учеными степенями невольно заставляют вспомнить знаменитый вопрос Милюкова: «Что это – глупость или измена?»
Тут надо отметить, что в нашем менталитете очень сильно сидит убеждение в том, что война может и должна быть чисто оборонительной (это при том, что почти все человечество считает нас вечными агрессорами). На самом деле, это не совсем так. Война, конечно, не должна быть откровенной неспровоцированной агрессией. Но сама же Россия в последние годы отлично продемонстрировала возможность активных действий в своих национальных интересах за пределами собственной территории, которые при этом агрессией не являются. Насчет Сирии нет вопросов, только мы воюем там легитимно, по приглашению законного правительства. Но и Абхазию, Южную Осетию, Крым можно, конечно, объявить «агрессией и оккупацией» с нашей стороны, но они не являются таковыми хотя бы потому, что население всех этих территорий рассматривает Россию не как оккупанта, а как освободителя. Кроме того, есть еще один важный аспект активных действий – «шоковая терапия». Запад только таким способом может быть «приведен в чувство», то есть к осознанию того, что он не обладает монополией на попрание норм международного права и если этого не поймет, то получит полный хаос во всемирном масштабе, который ударит по самому Западу (во многом это уже происходит). Поэтому надо договариваться по-новому и переучреждать международное право, признав ранее свершившиеся факты.
Территориальная армия
 |
| Ядерное оружие остается гарантом безопасности страны, но может оказаться бесполезным в региональном конфликте. |
| Источник: Владимир Смирнов/ТАСС |
Кроме ядерных и обычных сил национальных ВС стране необходимо иметь и третий компонент военной структуры – территориальные войска. Сейчас даже классическая война не будет вестись сплошными фронтами «от Баренцева до Черного моря» (или от Байкала до Тихого океана), возможно проникновение войск (не только десантных) противников глубоко в тыл друг другу, что делает само понятие тыла достаточно условным. А уж при мятежевойне фронтов нет даже формально. Поэтому необходимо защищать всю территорию страны одновременно. Важнейший шаг в правильном направлении у нас был сделан путем создания Российской (Национальной) гвардии, причем в данном случае был прямо употреблен термин «территориальные войска». В тех же кругах нашего общества, которые требуют резко сократить военные расходы, создание Росгвардии было истолковано конспирологически – она создана для подавления грядущих массовых антиправительственных выступлений. Непонятно правда, зачем понадобилась конспирология, ведь подавление внутренних беспорядков вполне официально является одной из функций Росгвардии (вообще-то в любой стране, даже самой демократической, существуют силовые структуры с подобными функциями). При этом если хоть немного представлять себе реальную социально-экономическую и политическую ситуацию в России, то прекрасно понятно, что вероятность массовых антиправительственных выступлений равна абсолютному нулю и нет никаких тенденций к изменению этой ситуации. Поэтому особенно важно ориентировать Росгвардию на выполнение в первую очередь функций именно территориальных войск, то есть на борьбу с крупными террористическими группировками, со спецназом, десантами и ЧВК, а в некоторых случаях и с обычными регулярными войсками иностранных государств, а также с крупными потоками иммигрантов (об этом речь ниже). Вполне вероятно, что Росгвардия должна эволюционировать в аналог Национальной гвардии США, которая, по сути, является вторыми ВС.
Значение территориальной обороны особенно велико в связи с тем, что в ближайшем будущем единственной реальной внешней угрозой для России будет являться деятельность радикальных суннитских исламских группировок, которые заведомо действуют в стиле мятежевойны. Правда, сейчас Россия воюет с этим врагом на его территории. Нынешняя сирийская кампания на данный момент является одной из лучших за всю историю отечественных ВС «от Рюрика до наших дней». Это относится как к чисто военным аспектам (очень хороший результат при незначительных расходах и минимальных потерях в людях и технике), так и к политической стороне (очень редко в своей истории Россия действовала «на опережение», почти всегда она дожидалась, когда противник приходил на ее территорию, убивая мирных жителей и разрушая экономику и инфраструктуру). Чрезвычайно важно выдерживать баланс и дальше: с одной стороны, не допустить значительного роста расходов и потерь со своей стороны, с другой – не затягивать кампанию до бесконечности, чтобы не допустить слома сирийской стороны. И, самое главное, надо не забыть основную цель войны – удержание суннитских радикалов на максимальном удалении от своей территории и нанесение им максимальных людских и материальных потерь. Любые другие цели этой войны должны быть либо подчинены этой основной, либо отвергнуты вообще.
А Китай все же опасен
Вероятность агрессии против России со стороны НАТО такая же, как и у массовых антиправительственных выступлений, – абсолютный ноль. Европейские армии с точки зрения их технического оснащения и, главное, психологического состояния как военнослужащих, так и обществ в целом, можно вообще не принимать во внимание. Военная мощь США, безусловно, очень велика, но их главный недостаток – принцип комплектования. В высокоразвитой стране «профессиональная», то есть полностью наемная армия будет воевать только при полном технологическом превосходстве над противником, что позволяет почти не нести потерь. Против России США так воевать не смогут. Даже обычные силы ВС РФ, не применяя ядерного оружия, сегодня гарантируют нанесение американским ВС неприемлемых для них потерь. В будущем угроза со стороны США будет определяться в первую очередь именно соотношением технологических уровней ВС США и РФ, а также внутренней стабильностью в России.
Китай, разумеется, гораздо опаснее НАТО из-за совершенно другого психологического состояния армии и общества (поэтому его устойчивость к потерям несравненно выше американской, не говоря уж о европейской). Пока, однако, ВС РФ способны нанести НОАК неприемлемый ущерб в технике даже без применения ядерного оружия. Что будет дальше, сказать крайне сложно. Техническая оснащенность НОАК очень быстро растет, количество вооружений всех основных классов как минимум не уменьшается. При этом внутри КНР быстро развиваются именно те проблемы и нарастают именно те многочисленные противоречия, которые могут стать предпосылкой для внешней экспансии Китая в различных формах, не исключая военную. В связи с этим критически важным будет сохранение за ВС РФ способности даже обычными силами сделать цену прямой агрессии против России неприемлемо высокой и неоправданной при любых обстоятельствах.
Впрочем, в распоряжении Китая (в отличие от НАТО) есть одно очень мощное оружие – мигранты. Стрелять в безоружных людей, в том числе в женщин и детей, армия не может. При этом если мигрантов многие миллионы, они несут не меньшую угрозу, чем вторжение регулярных войск. Мы сейчас наблюдаем, как мигранты из Азии и Африки уничтожают Европу. Необходимо подчеркнуть, что угроза для Европы отнюдь не в терроризме, это удел отдельных «отморозков». Угроза – в необратимом изменении этноконфессионального состава обществ и в перспективе обрушения социальной системы, а затем экономики в целом. Из чужих проблем нам надо делать выводы прямо сейчас. Со стороны Китая возможно прямое поощрение миграции в Россию нескольких десятков миллионов человек, которая заменит (или предварит) военное вторжение. В такой ситуации очень велика будет роль Росгвардии. Необходимо будет без ненужных сантиментов отправлять мигрантов в лагеря, после чего либо их всех, либо мужчин старше 12 лет депортировать без обсуждения обстоятельств. Противящихся депортации можно будет отправлять на «стройки народного хозяйства», опять же без сантиментов. Предельная жесткость на начальном этапе может предотвратить очень большие проблемы в дальнейшем. Необходимо понимать, что руководство страны обязано проявлять гуманизм к собственным гражданам, а не к иностранцам (за исключением реального форс-мажора, то есть стихийных бедствий и техногенных катастроф). Более того, гуманизм к иностранцам почти всегда бывает предельно антигуманным по отношению к своим, что нам и демонстрирует Европа. Понимать это важно вдвойне в связи с тем, что внутренняя стабильность делает Россию практически неуязвимой от внешней агрессии, а внутренняя дестабилизация, наоборот, становится «приглашением» к агрессии со всех сторон – Запада, Юга и Востока.
Разумеется, Россия обязана не допустить сколько-нибудь заметного технологического отставания в военной сфере ни от США, ни от Китая. Технологии же генерируются наукой. И именно ситуация в этой сфере и в смежной с ней сфере образования является сегодня главной угрозой для России. Речь идет не только о состоянии науки как института, а оно далеко не самое благоприятное, но и об атмосфере в обществе, из которого целенаправленно изгоняется научное мировоззрение. Попса, гламур, религия, мракобесие разнообразных «шокирующих гипотез», экстрасенсов, астрологов и прочих шарлатанов с таким мировоззрением принципиально несовместимы, однако всего этого становится все больше, а науки – все меньше. В случае же разрушения науки через пару десятилетий нас можно будет просто брать «голыми руками», даже агрессия не понадобится.
Александр Анатольевич Храмчихин – заместитель директора Института политического и военного анализа.
