Депутат Гутенев: Кастрюли вместо танков на заводах ОПК больше делать не будем
Первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы Российской Федерации по промышленности, президент Ассоциации "Лига содействия оборонным предприятиям" Владимир Гутенев на молодежном форуме "Таврида" в Крыму рассказывал, вопреки ожиданиям молодых журналистов, вовсе не про мощь российского оружия, а про незаконную вырубку леса и экологические проблемы страны. Потому вопросы про "нефтяное проклятие России", санкции как благо, вооружение российских ВКС в Сирии и переход оборонной промышленности на гражданское направление мы задали думскому депутату в эксклюзивном интервью Федеральному агентству новостей.
Российское оружие формирует наши центры силы за рубежом
- Владимир, мы с вами находимся в самом защищенном, пожалуй, на сегодняшний день регионе России - в Крыму. Как охарактеризуете положение дел в нашем ОПК и степени вооруженности в целом?
- Эффективные вооруженные силы чрезвычайно важны для обеспечения национальной безопасности, тем более что отечественный ОПК не только обеспечивает Россию техническими средствами защиты, но и приносит сумасшедший доход в наш бюджет: 15 миллиардов долларов в год за продажу вооружения и военной техники. Это высокотехнологичная продукция, там существует очень большая прибавочная стоимость, кроме того, при производстве и продаже определяются политические преференции. Оружие - очень интимный товар, который приобретается при высокой степени доверия, и это в какой-то степени политический зонтик, который расширяет наше международное присутствие, формирует наши центры силы за рубежом. Это чрезвычайно важно. Но противопоставлять рост наших вооруженных сил, нашего оборонного комплекса и рациональное использование природных ресурсов, как зачастую делается, - абсолютно неправильно. Это две непересекающиеся плоскости, которые, каждая по-своему, работают на экономику страны. Когда мы слышим высказывания о "нефтяном проклятии России" - это разговоры идиотов, потому что нефтяной комплекс дает сумасшедший заказ на нефтепереработку, на оборудование, нефтегазовое машиностроение, строительство заводов, перевод топлива на Евро-4, Евро-5… Тот, кто говорит, что нефть - наша беда, - или враг, или глупец.
- Но в вашей карьере темы оборонной промышленности и природных ресурсов как раз пересеклись. Значит, точки соприкосновения этих двух тем все же есть?
- Что касается моей личной карьерной траектории, когда я занимался разработкой вооружения, военной техникой, у меня был также определенный блок интересов, который касался экологической тематики. Периодически эти две прямые сходились, и тогда рождался целый цикл учебников, в том числе по военной экологии, который даже был переиздан в Китае. На иных этапах жизни эти траектории расходились, когда я работал в Рособоронэкспорте, в Ростехнологиях. Сейчас судьба сложилась так, что Общероссийский Народный фронт доверил мне заниматься важной, знакомой и небезразличной темой экологии и вырубки лесов, и я с большим удовольствием прикладываю все усилия для ее развития. Тем более что для решения многих экологических вопросов нужны те высокие технологии, которые есть в российской оборонной промышленности. Там, где их нет, мы оказываемся сладким и вкусным рынком для иностранных поставщиков оборудования. Но нам надо не просто закупать, скажем, мусороперерабатывающие заводы в Европе или Азии: нам надо создавать условия для проникновения этих технологий к нам, для стопроцентной локализации, трансфера технологий с тем, чтобы, выкупив их, а возможно, и доработав (где-то можно выйти на опережающие темпы с помощью наших ученых, срезать технологические углы, как говорится), уже производить оборудование непосредственно у нас, создавая рабочие места.
Санкции "приземлили" у нас иностранных промышленников
- Как думаете, санкции сейчас создали подходящий момент для этого?
- Санкции для нас - великое благо. В качестве примера я хотел бы вспомнить, насколько возросли инвестиции в нашу экономику - не те портфельные, которые привносит спекулятивный капитал, - а те инвестиции в основной капитал, которые сейчас увеличились в разы именно благодаря санкциям. Те производители оборудования, станков из стран Западной Европы, которые поставляли сюда или комплектующие, или готовое оборудование, столкнулись с дилеммой. С одной стороны, есть опасность потерять тот рынок, который они формировали 15-20 лет, завоевывая авторитет среди российских потребителей, выстраивая дилерские сети и систему постгарантийного обслуживания. Значит, либо все потерять, уступив поставщикам из Юго-Восточной Азии, которые поставляют оборудование не хуже и порой дешевле, или найти какой-то другой элегантный выход. Они этот элегантный выход нашли: стали создавать совместные производства, где российское юридическое лицо, которое не попадает под санкции, часто с использованием их комплектующих, а порой и полностью перейдя на импортозамещение, выпускает оборудование. Буквально неделю назад я посетил такое предприятие - DMG Mori Seiki, станкостроительный завод в Ульяновске, который не так давно заработал. Таких предприятий очень много, и это один из аргументов в пользу того, что санкции нам помогают. Мы видим, что в этом году мы стали крупнейшими в мире экспортерами зерновых. Мы видим, что очень успешно идут программы импортозамещения в электронно-компонентной базе, в фармацевтике. Принятие Минпромторгом закона "третий лишний" также позволил "приземлить" зарубежные фармацевтические технологии у нас. О чем этот закон? Если есть не менее двух отечественных производителя какого-то препарата, зарубежным поставщикам вход на наш рынок закрыт. Если присутствует только один национальный производитель, то для того, чтобы защитить нашего потребителя, не дать промышленнику воспользоваться монопольным положением при создании цены, зарубежные поставщики допускаются. Но как вы понимаете, в ситуации, когда есть один российский поставщик и несколько зарубежных, каждый иностранец старается опередить другого и "приземлиться" первым, скорее стать российским. Благодаря этому, постсанкционный рост фармацевтической промышленности различные статистические органы оценивают от 12 до 14%. Мне кажется, это сумасшедший рост, и если так будет продолжаться, за 4-5 лет мы выйдем на полное импортозамещение, по крайней мере, что касается списка обязательных препаратов.
Кастрюли вместо танков на заводах ОПК больше делать не будем
- С гордостью наблюдаем, как с верфей в Петербурге сходят один за другим новые боевые корабли, да и в целом российское оружие вновь проходит виток славы. Что ждет нашу оборонную промышленность в ближайшем будущем?
- В ближайшее время нас ждут радостные события, потому что мы видим появление новых модификаций образцов военной техники, которые оказываются очень конкурентоспособны на внешних рынках. Мы активно идем на широкую кооперацию, в том числе с передачей технологий в зарубежные страны: начиная от систем РЗСО (реактивных систем залпового огня - прим. ред.) до высокотехнологичной сферы. Достаточно привести в пример успех гиперзвуковой ракеты БраМос - проекта, который реализован между Россией и Индией. Сейчас этот проект расширяется, с Индией у нас успешно развивается проект по военно-транспортной авиации. Подписан договор об эскизном проектировании пятого поколения ракет, адаптированных под Индию. В этой же сфере достигнут значительный успех, который был бы невозможен без оборонки: по кооперации с Китаем в части создания широкофюзеляжного пассажирского самолета. Двигателестроительная корпорация, я уверен, будет одним из основных игроков в ближайшее время. Нами разработаны уникальные двигатели, в том числе ПД-14 (Пермский двигателестроительный узел), на его базе будет создана целая линейка от ПД-12 (который может пойти на Sukhoi Superjet), до ПД-17 - это проект по тяжелым вертолетам на базе МИ-26. Такая международная кооперация дает большой импульс предприятиям ОПК. Но в среднесрочной перспективе - и об этом говорил Владимир Путин на съезде союза машиностроителей России в апреле - наша оборонка в 2019-20-х годах будет сталкиваться с сокращением по гособоронзаказу. Здесь стоит очень важная задача. С одной стороны, это расширение военно-технического сотрудничества: экспорт нашего оружия, которое сейчас пользуется огромным авторитетом, еще и благодаря участию наших ВКС в защите Сирии. Это системы ПВО, система РЭБ (радиоэлектронной борьбы - прим. ред.), многие другие направления. С другой стороны, мы видим, как целый ряд оборонных предприятий успешно переходят на гражданскую тематику. Но не так, как это было в начале 90-х, когда на ракетных заводах делали кастрюли. Сейчас налаживается производство очень высокотехнологичного оборудования. Много можно привести примеров, но один наиболее показательный - это оптический холдинг "Швабе" Ростеха, где на базе уральского оптикомеханического завода вот уже много лет производится и экспортируется в самые передовые страны - Англию, Германию, Японию - комплекс по выхаживанию новорожденных и недоношенных детей, специальные системы вентиляции их легких, создаются уникальные оптические микроскопы, которые востребованы ведущими грандами мировой фармации. Таких примеров много. Та разумная политика, которую сейчас проводят предприятия ОПК, делает их очень крупными игроками в том числе и на гражданском рынке.
- Возвращаясь к пересечению промышленности и экологии: как рост промпредприятий в России, на который мы надеемся, повлияет на нашу ценную природу и на здоровье наших людей?
- Я думаю, промышленность все меньше и меньше будет влиять на экологию, потому что те современные технологии, которые приходят в Россию с новым оборудованием, экологически щадящие. Мы сталкиваемся с проблемой высвобождения персонала при модернизации производства, когда на смену токарным, фрезерным приходят кардинально другие станки и вместо цехов, где стояли десятки единиц разных наименований оборудования и трудились десятки людей, ставятся два-три координатных центра, где люди с иным уровнем знаний и компетенции легко их обслуживают, добиваясь не только высокой производительности труда, конкурентоспособности продукции, но и сверхщадящего режима для экологии. Такая же ситуация при модернизации производства проецируется на общую экологическую ситуацию. Это касается и переработки сырьевых ресурсов, в частности нефтепереработки, газопереработки, производства цветных и черных металлов. К сожалению, проблема экологии зачастую заключается в другом: очень часто собственник старается сэкономить на расходных материалах - не всегда включает очистное оборудование, пользуется им только тогда, когда оповещен об очередной проверке. Я считаю, что одно из направлений, которое мы должны сформировать для нашей общей экологической защиты - это комплексная автоматизированная система, которая была бы внедрена во взаимодействие с крупнейшими российскими корпорациями, которые могут конструировать приборы для мониторинга в режиме реального времени ситуации с выбросами в атмосферу и окружающую среду. Чтобы сразу оценить их качество, степень загрязнения от них и понять - этот запах в воздухе, это авария на предприятии или плановый сброс газа? Создание такой системы мониторинга сейчас технологически нам вполне по силам. Я считаю, это одна из важнейших задач, которая с одной стороны, загрузит промышленность, с другой - даст гражданам более комфортную среду, а с плеч государства снимет определенное бремя с точки зрения мониторинга исполнения законов, которые мы применяем. Для ввода этой системы нужна воля исполнительной власти, но не пассивной, не временщиков. У нас власть в территориальных представителях готовы быть наказана за бездействие больше, чем боится рискнуть и быть наказанной за неправильное действие. Эта пассивная позиция, как вы видите, не находит поддержки у президента - он заставляет всех шевелиться. Головокружение от успехов до санкций вселило в некоторых представителей исполнительной власти уверенность в своем режиме спокойной работы. Сейчас внешнее давление оказалось нам во благо. Санкции выступили катализатором, которые были нам давно необходимы, которые спровоцировали преобразования, о которых давно говорил наш президент и которые просто были неизбежны.
Евгения Авраменко
