Россия обеспокоена тем, что американские разработки в области межконтинентального гиперзвукового оружия, которое на языке Пентагона называется «система неядерного быстрого глобального удара» (Conventional Prompt Global Strike), позволит Вашингтону разоружить Москву, не прибегая к первому ядерному удару. Тем временем, русские создают собственное стратегическое гиперзвуковое оружие, дабы защитить свои силы ядерного сдерживания.
«Разработка межконтинентального гиперзвукового оружия вызывает особую тревогу, — написал в новом докладе Владимир Дворкин, работающий военным экспертом в Московском центре Карнеги. — Например, многие российские руководители и специалисты полагают, что гиперзвуковое оружие в случае его развертывания Соединенными Штатами самым серьезным образом повысит эффективность концепции глобального удара и даст Вашингтону возможность нанести обезоруживающий неядерный удар по стратегическим ядерным силам России».
Опасения Кремля по поводу вашингтонских попыток добиться ядерного превосходства над Россией (а до нее над Советским Союзом) не новы. На самом деле, холодная война могла закончиться намного быстрее, если бы советский руководитель Михаил Горбачев не начал возражать против Стратегической оборонной инициативы (СОИ) президента Рональда Рейгана. Надо сказать, что два лидера на саммите в Исландии в октябре 1986 года почти договорились о ликвидации ядерного оружия, но камнем преткновения стала СОИ. «В Рейкьявике мои надежды на безъядерный мир ненадолго воспарили, а затем резко упал вниз в один из самых долгих, неутешительных и в конечном итоге трудных дней моего президентства», — вспоминал в 1990 году Рейган, о чем в своей книге Reagan and Gorbachev: How the Cold War Ended (Рейган и Горбачев. Как закончилась холодная война) написал бывший сотрудник Совета национальной безопасности и посол США в СССР Джек Мэтлок (Jack Matlock).
Горбачев просто не верил, что США поделятся с Советским Союзом технологиями СОИ, как предлагал Рейган. Мэтлок вспоминает, что российский руководитель сказал Рейгану: «Извините, господин президент, но я не могу воспринимать всерьез вашу идею о совместном использовании СОИ. Вы не хотите передавать нам буровое оборудование, станки с числовым программным управлением и даже доильные установки. Передача технологий СОИ спровоцирует вторую Войну за независимость! Давайте будем реалистами и прагматиками».
На самом деле, как показывает в своем анализе Дворкин, Советский Союз активно начал разрабатывать гиперзвуковое оружие в 1983 году из-за рейгановской программы СОИ. Правда, здесь следует отметить, что, по мнению Мэтлока, который ссылается на информацию из первых рук, советское военное командование считало СОИ технически неосуществимой концепцией. «СССР ответил на СОИ целым рядом симметричных и асимметричных шагов, — написал Дворкин. — Среди последних был «Альбатрос» [ракетная система], который в более поздних публикациях называли Проект 4202».
Более того, как следует из анализа Дворкина, советская программа по созданию «Альбатроса» не закончилась с распадом Советского Союза, и продолжается по сей день. «Теоретически конструкция комплекса довольно проста. На участке разгона межконтинентальная баллистическая ракета УР-100Н УТТХ запускает так называемый планирующий крылатый боевой блок на высоту 80-90 километров, который после набора высоты начинает под малым углом разворачиваться к поверхности Земли и ускоряться на траектории снижения, планируя на гиперзвуковой скорости (в пять раз быстрее скорости звука) на межконтинентальную дальность. Блок с ядерным боезарядом должен был совершать быстрые поперечные маневры уклонения от наземных средств американской ПРО, — писал Дворкин. — Согласно имеющейся информации, первые летные испытания ракеты «Альбатрос» состоялись в 1991-1992 годах, а дополнительные проверки проводились в 2001 и 2004 годах. Ракеты УР-100Н с управляемым боевым блоком запускались из шахтных пусковых установок с открытой крышей, так как их размер не позволял ее закрывать».
После принятия российского гиперзвукового планирующего оружия на вооружение его можно будет устанавливать на тяжелой МБР «Сармат» или на мобильном комплексе меньшего размера «Тополь-М». Но парадокс заключается в том, что поскольку «Альбатрос» создавался для борьбы с техникой СОИ, управляемые боевые блоки уязвимы для обычного противоракетного оружия типа PAC-3 «Пэтриот» или противоракетного комплекса подвижного наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата THAAD. «У нас нет информации о том, как управляемые боевые блоки «Альбатроса», или проекта 4202, защищены от ПРО наземного базирования, когда они осуществляют торможение на последнем участке траектории», — написал Дворкин.
Но у конструкторов есть несколько вариантов решения этой проблемы. «Например, после отделения от ракеты-носителя управляемый боевой блок может продолжать полет на меньшей высоте, примерно 40-60 километров, практически до достижения цели. (При такой траектории нет необходимости существенно увеличивать тепловую нагрузку, и благодаря этому скорость блока существенно не снижается.) Приблизившись к цели, боевой блок начинает почти вертикальное снижение, что также уменьшает риск поражения наземными средствами ПРО. Вполне возможно, что такие методы преодоления противоракетной обороны используются и в проекте 4202», — написал Дворкин.
Хотя Москва разрабатывает свои собственные гиперзвуковые системы, Кремль боится американского и в меньшей степени китайского гиперзвукового оружия, способного нанести обезоруживающий удар. Но скорее всего, российские страхи по поводу гиперзвукового оружия США безосновательны. Как утверждает Дворкин и некоторые официальные лица из США, пентагоновское экспериментальное оружие неядерного быстрого глобального удара нацелено против быстро перемещающихся важных целей. В основном это вызвано его чрезвычайно большой стоимостью. «Очевидно, Соединенные Штаты намереваются применять свое гиперзвуковое оружие против некоторых особенно опасных целей, которые способны быстро менять свое положение. Но для решения этой задачи не требуется масштабное развертывание такого оружия, — написал Дворкин. — Ситуация в какой-то степени аналогична европейским и американским системам ПРО, которые способны перехватывать индивидуальные и серийные пуски баллистических ракет, и не представляют угрозы российскому потенциалу ядерного сдерживания».
Кроме того, Соединенные Штаты (при здравомыслящем президенте) вряд ли будут пытаться наносить обезглавливающий удар по кремлевскому руководству. «Такой удар выведет из строя центральное командование, и огромное количество стратегических и оперативных систем ядерного оружия останется без централизованного надзора. Такая ситуация может привести к непредсказуемым последствиям, которые повлияют и на США. Во-вторых, резерв советских стратегических ядерных сил обладал высокой живучестью, а поэтому ответный удар был бы нанесен в любом случае, — написал Дворкин. — По тем же самым причинам Соединенные Штаты не планируют наносить удары гиперзвуковым оружием по российским центрам высшего командования. Кроме того, некоторые из этих объектов хорошо защищены от ядерных ударов, а тем более от ударов высокоточным и обычным оружием».
Гиперзвуковое оружие вряд ли представляет угрозу российскому или американскому потенциалу ядерного сдерживания. Однако Дворкин полагает, что Вашингтон, Москва и Пекин должны консультироваться друг с другом по вопросам его разработки. «Трехсторонние консультации по гиперзвуковому оружию с участием России, США и Китая могут оказаться очень полезными. Они позволят сторонам выработать более точное представление о необходимых масштабах развертывания гиперзвукового оружия и о затратах на такое развертывание, — написал он. — Со временем такие консультации помогут убедить политическое руководство в необходимости достижения соглашения о сведении к минимуму или об устранении дестабилизирующего воздействия всех типов высокоточных систем доставки неядерного оружия большой дальности».
Дейв Маджумдар — редактор The National Interest, освещающий военные вопросы
