Во время регулярного министерского совещания, состоявшегося 4 мая, российский министр обороны Сергей Шойгу разъяснил объявленные ранее планы противодействия Организации Североатлантического договора. Он отметил: «Министерство обороны принимает ряд мер противодействия наращиванию сил НАТО в непосредственной близости от российских границ. До конца этого года будут сформированы две новые дивизии в Западном военном округе и одна дивизия в Южном военном округе». Ранее сообщалось, что новое мотострелковое соединение будет размещено неподалеку от Ростова-на-Дону, а еще две дивизии — в Смоленской и Воронежской областях.
Высокопоставленные натовские руководители отреагировали весьма предсказуемо. Новый верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе генерал Кертис Скапаротти (Curtis Scaparrotti) сказал: «Что касается их развертывания, то НАТО отреагировала на их [российские] агрессивные действия на восточной границе… Я пересмотрю […] наши планы, нашу военную концепцию, а потом дам свои рекомендации о нашем структурном построении и численности, о тех учениях, которые нам следует продолжать для обеспечения сдерживания и реагирования». Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг повторил причины такого подхода: «Мы стали свидетелями готовности России применить военную силу в Европе против независимого и суверенного государства Украины, когда Москва незаконно аннексировала Крым и дестабилизировала восток Украины. По этой причине мы принимаем ответные меры реагирования. Это реакция на поведение России, которая стала более напористой и агрессивной, которая проявляет готовность использовать военную силу для изменения границ в Европе впервые после окончания Второй мировой войны».
Меры противодействия наращиванию военной мощи России наверняка станут одной из главных тем обсуждения на предстоящем саммите НАТО в Варшаве. Тем не менее, вопреки логике, создание новых дивизий на западе России скорее всего не усилит, а ослабит общую боеспособность российской армии. На сегодня одним из самых важных достижений российских вооруженных сил является их способность к быстрому развертыванию. Такую способность они наглядно продемонстрировали во время операций в Крыму, в Донбассе и в Сирии. У Москвы в феврале 2014 года ушло всего несколько дней на развертывание 40-тысячной войсковой группировки на границе с Украиной. Это был огромный успех. Для сравнения: в 1999 году, когда чеченские боевики решили взять штурмом Дагестан, у военного командования ушло три недели на переброску войск.
Оперативное развертывание стало одним из главных достижений военных реформ, осуществленных бывшим министром обороны России Анатолием Сердюковым (2007-2012 гг.). Он понимал, что главный недостаток российской армии — это реализация концепции массовой мобилизации. В частности, на случай возникновения военной угрозы власти планировали призыв миллионов резервистов. По этой причине около 80% российских военных частей были кадрированными, то есть недоукомплектованными личным составом, который планировалось призывать и вооружать в ходе мобилизации. Для осуществления массовой мобилизации требуется много времени на перестройку каждой части, причем делать это нужно в чрезвычайных обстоятельствах. Следовательно, российские вооруженные силы были в целом неспособны дать быстрый отпор. Кроме того, массовая мобилизация сама по себе была мифом из-за демографического спада в России. Количество резервистов там уменьшалось с каждым годом.
В такой ситуации Сердюков решительно расформировал все кадрированные части. В результате этого количество дивизий, бригад и полков в сухопутных войсках Российской Федерации уменьшилось с 1 890 до 172. В итоге у военного командования осталось в распоряжении несколько десятков войсковых формирований, способных осуществить развертывание в течение нескольких часов после получения приказа. Президент Владимир Путин поспешил воспользоваться этим преимуществом на Украине и в Сирии. Таким образом, вооруженные силы стали главным, если не единственным инструментом кремлевской внешней политики. Но растущие амбиции вскоре вступили в конфликт с реальными возможностями, когда российские руководители начали ставить перед армией новые, более масштабные задачи. Первое и главное — это военное противостояние с НАТО. Но количество российских частей просто слишком мало для планирования сколь-либо серьезной операции против глобального противника. Поэтому Министерство обороны и начало создавать новые дивизии, не ограничиваясь теми тремя, о которых недавно заявил Шойгу.
В сентябре прошлого года российский министр обороны заявил, что с начала 2015 года в Западном военном округе будет создано около 30 новых войсковых формирований. А в конце ноября он отметил, что в Южном военном округе уже создано более 15-ти частей, и еще две находятся на завершающем этапе формирования. Согласно сообщению «Независимого военного обозрения» от 19 февраля, «у нас в последнее время появилось восемь новых оперативных объединений (другими словами, армий), более 25 дивизий (общевойсковых, авиационных, ПВО, надводных кораблей), 15 бригад». Западный военный округ усилен недавно сформированной 1-й танковой армией со штабом в Подмосковье. Высокопоставленный источник из Генерального штаба рассказал ТАСС, что в округе пришлось с нуля создавать 20-ю общевойсковую армию, поскольку большая часть ее сил и средств была передана в состав 1-й танковой армии. Но ни Путин, ни Шойгу не могут изменить характер демографической ситуации в России. Согласно планам российского Министерства обороны, численность вооруженных сил в текущем году увеличится всего на 10 тысяч военнослужащих. Этого достаточно, чтобы укомплектовать одну дивизию, но никак не 40 новых формирований.
Есть два возможных варианта решения такой квадратуры круга. Во-первых, Россия может создать новые дивизии на западном направлении, куда будут переведены войска из других регионов. На самом деле, это уже происходит. Командующий Центральным военным округом объявил в этом году, что дислоцирующаяся в Таджикистане 201-я мотострелковая дивизия будет сокращена до бригадного уровня. Таким образом, пытаясь реализовать свои амбиции, Россия радикально сокращает свое военное присутствие в Центральной Азии, где существуют вполне реальные угрозы.
Но количество имеющихся в наличии российских войск ограничено. Поэтому военные планирующие органы, скорее всего, выберут второй вариант действий. Российское Министерство обороны может приступить к созданию кадрированных частей, которые будут комплектоваться несуществующими резервистами. Это будет означать возврат к дискредитировавшей себя советской концепции массовой мобилизации. В результате рассредоточенные силы существующих бригад утратят свою боеспособность. Тем не менее, Кремль уже думает о том, как вооружить эти мифические тысячи резервистов. Например, Путин недавно провел совещание по вопросу повышения мобилизационной готовности промышленности. В ходе дискуссии обсуждалась возможность перестройки российской экономики накануне войны в целях значительного увеличения внутреннего производства оружия. В конце 1980-х попытки повысить мобилизационную готовность в условиях падения нефтяных цен окончательно разрушили советскую экономику. Похоже, что ситуация повторяется.
Александр Гольц
