Эксперты расходятся в ответах на вопрос, хотят ли российские лидеры военного конфликта с США и НАТО
Москва — В ходе Московской конференции по безопасности, прошедшей в российской столице в последнюю неделю апреля, министр обороны России Сергей Шойгу говорил о нежелании общаться с НАТО «через оружейные прицелы». Однако в том же апреле Москва посылала альянсу сигналы совсем другого характера: это и пролет российского военного самолета над американским эсминцем Donald Cook, и перехваты российскими летчиками разведывательных самолетов США. Один такой перехват произошел 29 апреля — ровно на следующий день после того, как конференция по безопасности в Москве закончилась.
Российские публицисты имперской направленности периодически публикуют статьи, в которых говорится, что в грядущей войне с Западом сомневаться не приходится: одни из них рассуждают о войне информационной, другие в открытую призывают к войне самой настоящей. По российскому законодательству призыв к агрессивной войне — уголовно наказуемое деяние, но никаких действий российские правоохранительные органы в ответ на такой призыв пока не предпринимали.
Отражают ли воинственные статьи в российском Интернете и такие же рассуждения в соцсетях реальные настроения военных в России? Насколько российская армия избавилась от «комплекса Матиаса Руста» и готова стрелять по западным целям — и хочет ли она это делать? Эти вопросы Русская служба «Голоса Америки» задала ведущим российским военным обозревателям.
Павел Фельгенгауэр: в обиход вернулось понятие «вероятный противник»
Независимый военный эксперт Павел Фельгенгауэр считает, что военное командование в России настроено достаточно решительно, и эта решительность транслируется высшему руководству страны: «В области принятия стратегических решений Путин — марионетка в руках генералов. Генштаб российской армии вырабатывает оценку угроз, и в этом у них нет конкурентов. Соответственно, через это они руководят принятием решений. Они постоянно доказывают, что Запад готов напасть, и что его главная цель — уничтожение Путина, и в это вкладываются гигантские деньги, и России в ответ тоже нужно тратить гигантские деньги. И Путин эти деньги выделяет».
В качестве проникновения идей из военных кругов в круги кремлевские эксперт приводит следующий пример: «Когда секретарь Совбеза России Николай Патрушев говорит, что на территории стран СНГ созданы лаборатории по созданию биологического оружия, подведомственные США, это же не он сам придумывает — это ему военная разведка докладывает такое».
По словам Фельгенгауэра, в руководстве российской армии вполне допускают относительно близкий военный конфликт: «О возможности крупномасштабной войны говорил, в частности, в 2013 году действующий начальник Генштаба российской армии генерал-полковник Валерий Герасимов. Они готовятся к большой войне, это мне понятно, а малые войны уже идут вовсю».
Павел Фельгенгауэр утверждает, что военные, по его наблюдениям, играют на вере Путина в заговор Запада по его свержению: «Они, в частности, убедили Путина в том, что базы противоракетной обороны США, создаваемые в Польше и Румынии — это только прикрытие для так называемого «первого обезглавливающего удара», для ослепления противника и уничтожения его военно-политического руководства. Они всерьез считают, что поэтому и сделали две базы ПРО: в Румынии — для удара по Сочи, где Путин много времени проводит, а в Польше — для удара по Москве. Крым, в частности, оккупировался для того, чтобы взять на прицел эту базу в Румынии, а на Польшу ответили Калининградом. Поэтому такое истерическое отношение к этим базам ПРО, хотя абсолютно понятно, что никакой угрозы российским межконтинентальным баллистическим ракетам эти базы не несут».
Эксперт отмечает важную деталь нынешнего военного лексикона: «В России в обращение вернулся термин, которого не было 25 лет — «вероятный противник». В конце марта этого года было официальное сообщение о заседании коллегии Министерства обороны России, и на этом заседании министр обороны Сергей Шойгу говорил о том, что ракетный полк Новосибирского соединения ПВО был переоснащен системой С-400 для поражения крылатых ракет «вероятного противника». В данном случае, имелись в виду явно Соединенные Штаты. В России вернулись к четкой формуле, которой определяли США в годы холодной войны, когда рассматривали Штаты как врага».
По мнению Фельгенгауэра, явно большая, чем раньше, приемлемость военного сценария для Москвы очень опасна: «Планы войны у военных есть всегда, это их работа. Когда военные доминируют, и когда над ними нет никакого гражданского контроля, как это сейчас происходит в России, они определяют многое, в частности, то, куда стране нужно тратить деньги. Они бесконтрольны, и ведут дело к войне, эта угроза стремительно нарастает — от почти несуществующей до Крыма до 10-процентной, по моей оценке, вероятности общеевропейской войны сейчас. Будет достаточно какого-нибудь столкновения двух военных самолетов над странами Балтии».
Виктор Литовкин: российская армия готова к отражению агрессии, но в ней не хотят войны
Военный обозреватель информационного агентства ТАСС Виктор Литовкин, близкий к российскому военному руководству, в интервью «Голосу Америки» конкретизировал слова Сергея Шойгу о «вероятном противнике»: «Сегодняшняя армия России представляет собой силу, которая заставляет наших вероятных противников в лице Соединенных Штатов и НАТО понимать, что провоцировать Россию не надо, хотя они пытаются это делать, чтобы втянуть нас в гонку вооружений».
При этом Виктор Литовкин уверен, что желания воевать у российских военных нет, но возможности есть: «Мы не собираемся воевать с НАТО, Соединенными Штатами, мы не собираемся ни на кого нападать и не готовимся к экспедиционным операциям, но мы готовы отразить агрессию НАТО и США. Для такого отражения у нас есть все возможности. Они не особенно велики, но достаточны для того, чтобы никто и не помышлял о том, чтобы проверить нашу боеспособность».
Эксперт напоминает о большой практике Вооруженных сил России в последнее время: «Операция в Сирии и те внезапные проверки, которые проводятся руководством Вооруженных сил, показали, что наша армия — одна из сильнейших в мире. На всей территории страны проводятся постоянные учения, личный состав и боевая техника перебрасываются из одного конца страны в другой».
В смысле вооружений, продолжает Виктор Литовкин, армия России также готова к боевым действиям: «У нас есть мощные ракетные войска стратегического назначения, неплохая авиация с многофункциональными истребителями Су-30 и Су-35, фронтовыми бомбардировщиками Су-34, обеспеченная всеми необходимыми боеприпасами и навигацией, очень надежные системы ПВО, оперативно-тактические комплексы «Искандер-М» и «Искандер-К». Есть сильное отставание от США в надводных кораблях, в том числе в авианосных ударных соединениях, но мы мало чем уступаем в подводном флоте, и этот вид вооружений сейчас развивается».
 |
| Загрузка ракетного комплекса "Искандер-М" |
| Источник: Дмитрий Рогулин/ТАСС |
Однако военный эксперт подчеркивает, что о каких-либо реальных агрессивных инициативах речь идти не может: «Желание побряцать оружием, повоевать всегда сталкивается с мыслью — а что после этого будет, стоит ли игра свеч. При тех видах вооружений, особенно разрушительных, которые у нас и у нашего вероятного противника есть, мысль повоевать — просто идиотская, и таких мыслей ни в руководстве страны, ни в руководстве Вооруженных сил, чьи умонастроения я хорошо представляю, нет».
Александр Гольц: гражданское руководство России приказывает военным показать «кузькину мать»
Военный эксперт Александр Гольц, приглашенный исследователь университета в Упсале, также говорит в интервью «Голосу Америки», что сами по себе военные России не являются носителями идеи о необходимости войны: «Военные лучше других отдают себе отчет в том, с какими тяготами и последствиями вообще столкнется страна в случае войны. Если военные и делают что-то, то исключительно выполняя волю политических руководителей, желание повоевать не возникает в недрах самой военной организации. Кроме того, настоящая война — это очень большое испытание для военной организации, чего военные чиновники очень не хотят. И мне, все-таки, кажется, что если в Советском Союзе военные доминировали в принятии решений, то сейчас я этого не наблюдаю».
Отсутствие у руководства России, по мнению Александра Гольца, реального стремления воевать объясняется, прежде всего, социально-экономическими факторами: «У российской армии довольно высока цена нынешних ее побед, и у нее существует безусловное ограничение в ресурсах. Россия продолжает падать в демографическую дыру. Всю российскую огромную территорию сейчас защищают около 100 бригад сухопутных войск. Можно спорить о том, достаточно ли это для обороны страны, но этого совершенно недостаточно для сколь-нибудь серьезной наступательной операции. Не хватает и экономических ресурсов, и российская промышленность не в состоянии производить военную технику взамен той, которая была бы уничтожена в ходе масштабных боевых действий».
Эксперт также указывает и на другие сдерживающие факторы: «У России фактически нет союзников, и вести войну без союзников будет неподъемно. И, самое главное — можно сколько угодно написать сценариев войны с Западом без применения ядерного оружия, но никто, ни один из этих теоретиков не может дать гарантий того, что эта война не перерастет в ядерную».
Однако Александр Гольц допускает, что в принципе Кремль или какая-то часть окружения Владимира Путина могут допускать развитие военного сценария для поддержания милитаризованной атмосферы внутри страны и запугивания «вероятного противника»: «Я совершенно не исключаю, что в нынешней милитаристской истерии такие идеи могут посещать гражданских руководителей России, и те, кто к такой войне призывает, адресуют эти призывы не военным, а самому Путину. Да, я допускаю, что именно гражданские — формально гражданские — руководители могут принять авантюристические и крайне рискованные решения. Я, в частности, уверен, что все эти облеты самолетов и кораблей — это не инициатива самого Шойгу, это — выполнение приказа прямого начальства «показать им кузькину мать».
Данила Гальперович
