Любая мировая проблема рано или поздно решится, если удастся предотвратить ядерную катастрофу
Вопреки периодическим заявлениям на официальном уровне о том, что Россия не даст втянуть себя в гонку вооружений, реальное положение складывается иначе. Государство уже втягивается в масштабное военное соперничество, прежде всего с США, причем новая гонка вооружений может оказаться более сложной, затратной и опасной, чем гонка вооружений времен холодной войны.
В настоящий момент можно выявить как минимум четыре направления, по которым разворачивается этот процесс. Причем речь в данном случае идет только о стратегических вооружениях, оставляя за скобками силы общего назначения. Их техническое переоснащение по Государственным программам вооружения 2020 и 2025 тоже несет в себе яркий соревновательный момент по отношению к авиации, сухопутным войскам и флоту стран НАТО.
Во-первых, полным ходом идут работы в области наступательных стратегических ядерных сил (СЯС). ГПВ-2020 предусматривает развертывание до 2020 года. 400 новых межконтинентальных баллистических ракет, 8 атомных ракетных подводных лодок, создание новой системы тяжелого бомбардировщика (ПАК-ДА) с авиационной крылатой ракетой большой дальности двойного назначения Х-101/102, а до этого – возобновление строительства модернизированных бомбардировщиков Ту-160. В первую очередь эти системы заменяют устаревшие средства, снимаемые с вооружения, то есть преследуют цель обновления российских стратегических сил в рамках нового Договора СНВ 2010 года.
Соединенные Штаты, согласно хронологии жизненного цикла своих стратегических систем, приступят к их обновлению после 2020 года, причем в первое десятилетие на это будет ассигновано 350 млрд долл., а за 30 лет полного переоснащения ядерной триады – около 1 трлн долл. Разумеется, США в своей программе будут преследовать цели противостояния с ныне развертываемыми системами России (и КНР). Вполне вероятно, РФ должна будет, в свою очередь, реагировать на это в своих дальнейших мерах развития СЯС. Таким образом, уже через несколько лет начнется классическая гонка по наступательным ядерным вооружениям. К ней может добавиться наращивание наземных ракет средней дальности, если будет денонсирован Договор РСМД 1987 года, за что ратуют многие российские эксперты и это считают возможным даже высокие государственные деятели.
Все это более или менее знакомо: в годы холодной войны именно по такому направлению шло основное соперничество двух сверхдержав. Разница лишь в том, что в прошлом, после 1972 года, эта гонка была ограничена чередой договоров ОСВ/РСМД/СНВ/СНП, а в будущем все ограничения могут быть отброшены. После заключения Договора СНВ в 2010 году вот уже шесть лет никаких переговоров не ведется как по политическим причинам, так и поскольку стороны не могут преодолеть разногласия по ПРО и другим вопросам. Раньше новые переговоры начинались сразу после заключения очередного соглашения и обе стороны приходили на них с заготовленной повесткой дня. Сейчас к ядерному оружию в целом у двух держав весьма различное отношение – в известном смысле они поменялись местами по сравнению с прошлым десятилетием (после 2000 года). Времени на переговоры по новому соглашению становится все меньше, причем политическую элиту России это, похоже, совершенно не беспокоит. Таким образом, после истечения срока действия нынешнего Договора СНВ в 2020 году в центральной сфере контроля над ядерным оружием впервые за 45 лет может возникнуть зияющая брешь. Из-за нее пойдет на дно вся система ядерного разоружения и нераспространения, созданная за последние полвека неустанным трудом государственных руководителей, дипломатов, политиков, военных и гражданских экспертов ведущих держав мира.
Но это далеко не все, уже сейчас, не дожидаясь 2020 года, открыт второй канал гонки вооружений: российские наступательные ядерные вооружения против американской системы ПРО. Этого не было в годы холодной войны, потому что до 1972 года ни у кого не было таких оборонительных систем, а после 1972 года они были жестко ограничены Договором по ПРО, из которого США вышли в 2002 году. Новейшие российские наступательные ядерные вооружения и системы двойного назначения (в том числе оперативно-тактические) созданы не только для обновления ударного потенциала, они несут дополнительную нагрузку в части средств и способов преодоления систем ПРО США и их союзников.
Самый инновационный третий канал гонки вооружений – это наступательные высокоточные системы большой дальности в обычном оснащении, включая существующие дозвуковые (крылатые ракеты) и будущие гиперзвуковые ракетные средства. Видимо, именно такие системы имел в виду президент Путин, когда отметил в своей программной статье в 2012 году. «Все это позволит наряду с ядерным оружием получить качественно новые инструменты достижения политических и стратегических целей, – писал он. – Подобные системы вооружений будут сопоставимы по результатам применения с ядерным оружием, но более «приемлемы» в политическом и военном плане. Таким образом, роль стратегического баланса ядерных сил в сдерживании агрессии и хаоса будет постепенно снижаться».
Россия преследует цель как можно скорее догнать США по таким системам. Этот канал гонки вооружений может оказаться исключительно дорогостоящим, поскольку новейшие ударные средства требуют создания совершенных информационно-управляющих систем, в том числе космического базирования. А такие системы, в свою очередь, создадут стимул для развития средств противодействия: противоспутниковых, радиоэлектронных, кибернетических.
Наконец, четвертый канал – это российская воздушно-космическая оборона против американских средств воздушно-космического нападения (СВКН). В июне 2013 года, посещая завод по производству зенитных ракет, президент Путин заявил: «Эффективная ВКО – это гарантия устойчивости наших стратегических сил сдерживания, прикрытия территории страны от воздушно-космических средств нападения». Правда, остается неясным, какие конкретно системы оружия подпадают под эту категорию, но можно заключить, что речь идет прежде всего о высокоточных системах в обычном оснащении, как дозвуковых, так и гиперзвуковых. Причем, как чаще всего бывало в прошлом, в соревновании стратегической обороны и нападения оборона несет гораздо большие затраты.
Такой многоканальной гонки стратегических наступательных и оборонительных, ядерных и неядерных вооружений не было в годы холодной войны. Ныне ситуация усугубляется экономическим неравенством сторон, особенно в условиях финансово-экономического кризиса России. К тому же в отличие от США РФ не может рассчитывать на сколько-нибудь существенную помощь союзников и партнеров.
Еще одно важное отличие от прошлого в том, что новая гонка вооружений будет не только многоканальной, но и многосторонней. Наступательные ядерные вооружения интенсивно наращивают КНР, Пакистан, Индия, КНДР, их сохраняют и совершенствуют Великобритания, Франция, Израиль. При этом Китай развивает также гиперзвуковые высокоточные системы в неядерном оснащении, в чем отчасти даже опережает РФ и США. Чего не было во время холодной войны, гонка вооружений будет происходить как минимум в двух трехсторонних форматах: Россия–США–Китай, а также КНР–Индия–Пакистан. Далее, если раньше системы ПРО были монополией СССР и США, то впредь их будут развивать самостоятельно или коллективно страны НАТО, КНР, Индия, Израиль, Япония, Южная Корея.
На указанном фоне будет неминуемо разваливаться режим нераспространения ядерного оружия, иллюстрацией чему является провал Конференции по рассмотрению Договора по нераспространению ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 году. Этому договору почти 50 лет, он создавался для другого мира, в нем полно прорех: прежде всего в разграничении мирного и военного использования атомной энергии. Соглашение с Ираном 2015 года могло бы стать шагом в решении этого вопроса, но в соглашении прямо указано, что все достигнутые условия относятся только к Ирану и не могут быть прецедентом для других подобных случаев. Прорехи ДНЯО не залатываются, потому что между великими державами по этому поводу нет согласия. Хуже того, сотрудничество России и США по повышению сохранности ядерных материалов и объектов остановлено, и Россия даже отказалась от участия в последнем ядерном саммите, посвященном этой теме, весной 2016 года.
Между тем развитие атомной энергетики в ближайшие 20 лет совершит огромный скачок. Ныне в мире существует 435 атомных реакторов, еще 65 строятся, а 167 – планируются, в том числе в самых нестабильных регионах мира: на Ближнем и Среднем Востоке, в Юго-Восточной Азии, Африке и Латинской Америке. Это предполагает бурное распространение ядерных технологий и материалов с растущей вероятностью попадания их в руки террористических организаций, которые стремятся обрести ядерный боезаряд, взрывное устройство или хотя бы радиоактивный материал для «грязной бомбы».
Наконец, появляются новые проблемы: например угрозы кибератаки, которые могут быть направлены в том числе против информационно-управляющих систем ядерных сил.
Весь этот комплекс вопросов должен стоять на центральном месте обеспечения международной безопасности, но это не так – он далеко на периферии мировой политики. Без переговоров и регулярных контактов военных и гражданских государственных представителей взгляды России, США и ряда других государств на правила и пороги ядерного сдерживания, роль ядерного оружия, сценарии и способы его применения расходятся все дальше, что в кризисной ситуации может повлечь роковой просчет или инцидент. Поэтому парадокс нынешней ситуации в том, что за последнюю четверть века количество ядерного оружия сократилось примерно в пять–семь раз за счет договоров и односторонних сокращений, но вероятность его применения значительно возросла. Если не будет принято срочных мер по укреплению режима сокращения, ограничения и нераспространения ядерного оружия, то в свете новых угроз и вызовов вероятность боевого, случайного или террористического применения ядерного оружия будет и дальше повышаться с катастрофическими последствиями для современной цивилизации.
Укрепление системы контроля над ядерным оружием в обозримой перспективе потребует многосторонних усилий, но без инициативы России и США дело не сдвинется с мертвой точки. На две державы и поныне приходится до 90% ядерных вооружений и материалов, существующих на планете. Неотложными первыми шагами должно быть разрешение противоречий и сохранение Договора по РСМД, начало переговоров по новому договору СНВ на период после 2020 года. Это даст импульс остальным направлениям сокращения и нераспространения ядерных вооружений и материалов, вовлечения в процесс остальных ядерных государств.
Все существующие мировые проблемы, включая миграцию, климат, экономические кризисы, этнические и религиозные конфликты, так или иначе раньше или позже можно решить, если удастся предотвратить ядерную катастрофу. А если не удастся – заниматься этими проблемами будет некому.
Алексей Георгиевич Арбатов – руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, академик РАН, член Президиума Совета по внешней и оборонной политике
