Политический процесс в нашей стране отодвинул на второй план решения ключевых задач безопасности. Такое мнение в интервью «Главкому» высказал директор Центра исследований армии, конверсии и разоружения Валентин Бадрак.
После начала военной агрессии России, оккупации Крыма в отечественных вооруженных силах произошли существенные изменения. Для армии закупается новая техника, обеспечение и зарплата военнослужащих выросли. Но, несмотря на это, в узком экспертном руководство государства беспощадно критикуют, информирует еizvestia.com.
Валентин Бадрак сказал, что темпы и качества оборонного реформирования не соответствует нынешнему уровню угроз. Эксперт скептически оценивает последнюю смену правительства и убежден, что команда президента Порошенко и в дальнейшем будет ориентироваться на ручное управление сектором безопасности. Создавать понятную и прозрачную систему поставок вооружений для армии никто не собирается.
Бадрак объяснил, почему танки «Оплот» и корветы не является первоочередной потребностью для армии в нынешних условиях, а также констатировал: разведчики, которые работают на оккупированной территории, не защищены со стороны государства.
По вашим словам, темпы и качество оборонного реформирования не соответствуют уровню угроз, которые стоят перед Украиной. Что именно идет не так?
Украина в любой момент может быть атакована Россией. Я имею в виду не только провокации российско-террористических группировок в Донбассе, которые поддерживает Россия, сделав там небольшую профессиональную армию, настроенную против Украины. Имею в виду проведение масштабной военной операции со стороны РФ. Россия использовала и использует территорию Украины как полигон для того, чтобы вести соперничество или дискуссию с Западом. При определенных условиях, если ситуация зайдет в тупик, произойдет максимальное обострение отношений между Россией и США, Россией и Западом вообще, то Москва в качестве компенсации может демонстрировать свою силу, выбрав Украине как слабую мишень.
Два года назад, когда Россия осуществила открытую агрессию, по словам экспертов, у нас практически не было армии. Прошло два года: огромные ресурсы тратятся Украиной на увеличение обороноспособности, руководство государства отчитывается: движемся к стандартам НАТО…
Достичь стандартов НАТО — большая задача, но она не связано с реализацией или обеспечением безопасности от угрозы, о которой я говорил. Обеспечение безопасности от этой угрозы может позволить только способность Украины к бесконтактной войны. Вот как раз здесь начинается проблема — торможение украинской власти. Для ее решения требуется создание ракетного щита, о котором говорит Турчинов. Хорошо, что эти программы все же начались, некоторые включены в госзаказ. Нужна реализация и ракетных программ, и ряда программ военно-технического сотрудничества с западными оборонными компаниями. А здесь у нас огромные пробелы.
Все в секторе безопасности государства происходит в ручном режиме, не позволяет говорить об ответственности конкретного человека или группы людей. Наблюдатели не имеют возможности подвергнуть весь процесс оборонного реформирования системному анализу. С одной стороны, с участием экспертов происходят публичные обсуждения стратегических документов — новой редакции Военной доктрины, Стратегии национальной безопасности, Стратегического оборонного бюллетеня — это, безусловно, положительно. Но, с другой, ключевые требования экспертного сообщества игнорируются, в документы не включаются.
Так же мы не можем проанализировать оборонное производство. Во-первых, эта сфера закрыта, во-вторых, она полностью, но безосновательно, тайная. Кроме того, мы не имеем вертикали управления оборонной промышленностью. Эта проблема еще более весомая, потому что при отсутствии такого управления все решения принимаются согласно взглядам каких-то конкретных лиц, а не государства, согласно соответствующим принятым документам. Например, состоялись закупки абсолютно ненужных «Саксонов» старых, за что никто не ответил. Выбор образцов связи у нас происходит в пользу прямой закупки старых американских радиостанций Harris вместо внедрения новых технологий и постепенного налаживания серийного производства на одном из четырех отечественных заводов … Все это из-за отсутствия стратегии.
Есть немало ситуаций, когда закупается иностранное оборудование, которое дороже, но хуже по качеству, чем украинское. Почему так происходит? Потому что закупка иностранного оборудования проходит через спецэкспортеров, которые берут дополнительно несколько миллионов комиссионных, которые никто не знает, как используются. Также мы не знаем, куда идет военный налог, даже из пенсий удерживается.
Мы слышим только различные заявления, которые не имеют аналитического обоснования. Например, в прошлом году премьер Яценюк сказал, что в Украине появится завод по производству патронов. Во-первых, я сомневаюсь, что такой завод появится. Во-вторых, а кто решил, что нам нужен завод именно по патронному производству, а не по производству артиллерийских или танковых боеприпасов, которых также не хватает? Что важнее, патроны, которые можно закупить за рубежом, или более ценные артиллерийские снаряды? Скажу вам больше. Украина входит в семерку стран, которые разрабатывают и могут изготавливать высокоточные управляемые артиллерийские снаряды. Это «Цветник», принятый, кстати, на вооружение в 2012 году. Однако никто не позаботился об их серийном производстве, несмотря на то, что они существенно усилили бы артиллерийские подразделения украинских сил обороны. Эти примеры не для того, чтобы уколоть власть, а для того, чтобы показать отсутствие в Украине системы оборонного производства и реформирования армии.
Вы упомянули о ракетном щите. Долгое время разрабатывается комплекс украинской системы ПВО «Днепр», однако до сих пор она не введена в эксплуатацию. Почему?
Да, я знаю, что у нас есть и неплохо двигаются разработки. Но я не хочу, чтобы меня обвинили в том, что выдаю элементы государственной тайны. Позитив заключается в том, что некоторые разработки включены в государственный оборонный заказ, и это достаточно важное достижение, которое произошло не без настойчивых предложений негосударственных аналитических центров и отдельных экспертов и советников. В то же время из-за проблем и невозможности удовлетворить свои экономические желания некоторые проекты переброшены на то, чтобы обеспечить их за счет военно-технического сотрудничества. То есть в контракты по продаже вооружения, которое еще должно быть создано, включены опытно-конструкторские работы. В результате иностранные заказчики проплачивают нам именно опытно-конструкторские работы, которыми может воспользоваться Минобороны … Это очень хорошо, и эта традиция «Укрспецэкспорта» существует уже много лет, а особого размаха достигла в 2005 — 2010 годах при руководстве госкомпанией Сергеем Бондарчуком. С другой стороны, эта традиция отражает неспособность государства обеспечить ключевые оборонные программы. Так, армия перевооружается, она приобретает новые оборонные возможности. Но при этом остается ситуация, когда внешний вид армии будущего до сих пор неясен. И ключевых программ, которые могли бы регламентировать развитие армии, пока нет. Прежде всего, Госпрограмма развития ВСУ до 2020 года так и не появилась.
В чем причина?
Ситуацией выгоднее управлять в ручном режиме. Потому что при таких условий нет ответственного … Сейчас у нас в сфере производства вооружений и военной техники создана монопольная система в виде «Укроборонпрома», и эта монопольная система на себя замыкает все, создав неравные, неконкурентные отношения среди предприятий. Если учесть, что исполнительная власть отсечена от принятия решений и управления оборонной промышленностью, то фактически созданы возможности для злоупотреблений.
Уязвимой нишей в обороне называют Военно-морские силы. В этом направлении что-то меняется?
Я встречался с предыдущим руководителем ВМС Гайдуком, было несколько рабочих встреч с командованием. Могу сказать, что по крайней мере на уровне заявлений и на уровне разговоров было понятно, что руководство ВМС желает развития. Но желания не были подкреплены ресурсными возможностями государства. Мы (эксперты) соглашались с тем, что было бы хорошо иметь корвет для Украины, но для нас это неподъемная задача. Поэтому сегодня мы ближе к той программы и предложений, разработанных адмиралом Кабаненко, — они основаны на соответствии желаний с ресурсными возможностями. Для этого предлагается создать так называемый москитный флот, то есть флот из малых ракетных катеров. Если они будут действовать группами, это может компенсировать возможности серьезных кораблей.
Будучи страной-мишенью, страной уязвимой, мы имеем ситуацию, когда можем за огромные деньги создать корвет, но он может быть уничтожен, условно говоря, одним выстрелом Российской Федерации. Это было бы большой потерей. Поэтому речь идет о том, чтобы сегодня не распылять усилия, а направить их на ракетный щит, о котором я уже говорил … Кроме того, создание ракетных береговых систем для ВМС — это очень важный проект. Такие ракетные комплексы могут быть использованы по принципу унификации — подходить и для наземных сил, то есть как мобильные комплексы для Сухопутных войск, так и для сил береговой охраны.
На днях стало известно, что на заводе Порошенко «Ленинская кузница» начато строительство четырех кораблей для ВМФ. А что из себя представляет сегодня ВМФ, как оценить его боеспособность?
Флот действительно слаб. Первое направление, по которому следует работать, — это модернизация командования ВМС, создание реалистичного командования западного типа, небольшого по количеству. Второе важное направление — это вооружение ВМС ракетными катерами и береговыми ракетными комплексами. Безусловно, нужен ремонт значительного количества кораблей, но я согласен со специалистами ВМС — проводить большую модернизацию «Сагайдачного» (флагман украинского флота — «Главком») нецелесообразно, учитывая и возраст корабля, и другие факторы.
Важным направлением является усиление спецназовцев. Мы знаем, что морская пехота достаточно активно использовалась не по назначению. Были случаи, когда специалисты-подводники использовались для таких задач, как защита блокпостов, что недопустимо. Определенное количество этих специалистов погибло, часть из них потеряла мотивацию к дальнейшей службе. Поэтому нужно понимать разницу между общевойсковым солдатом и спецназначенцем. Ни в коем случае нельзя использовать этих людей не по назначению в таких вот противостояниях в будущем. Тем более, что все подразделения спецназначения, в том числе морская пехота, — это как раз те подразделения, которые могут развить потенциал асимметричного удара …
Минобороны Индии и ряд компаний этой страны подписали с Минобороны Украины 15 меморандумов о производстве 500 транспортных самолетов и о долгосрочных поставках газотурбинных установок для индийских военных судов. Поскольку это произошло на фоне ранее замороженного совместного индийско-российского проекта военного сотрудничества, в украинских СМИ это подается как невероятный успех. Как вы оцениваете эти достижения?
Что касается самолетов, то да, я считаю это настоящим успехом. Здесь совпали интересы Индии и Украины. Россия же находится под ударом санкций, а этот факт практически исключает получение новейших технологий. Добавьте к этому технологическое истощение российских конструкторских бюро. Все это привело к тому, что Россия не может удовлетворить Индию в необходимости создания военно-транспортного самолета. Проект с Россией был подписан еще в 2007 году. За все эти годы Россия абсолютно никак не смогла продемонстрировать свои конструкторские способности и доказать, что она способна разработать такой самолет. На фоне этого Украина выполнила очень серьезный контракт по модернизации более 100 индийских Ан-32. Это доказало, что конструкторская школа в Украине не только сохранилась, но и имеет тенденцию к развитию. Хотя индийская сторона откровенно не говорит, что она отказалась от проекта MTA (сооружение военно-транспортного самолета Multi-role Transport Aircraft — ред.), но фактически Россия этот отказ имеет. Украинская сторона такой проект может выполнить без проблем. Опять же, возвращаясь к управлению оборонной промышленностью, я не могу не вспомнить, что «Антонов» был искусственно загнан в «Укроборонпром». Это, на мой взгляд, — отрицательное решение, оно создает для работы «Антонова» новые риски, связанные с этим подчинением.
Поставка «Антоновым» в Россию комплектующих для Ан-148, который собирается в соседней стране, больший риск?
Мы критиковали любые контакты с Россией в военно-технической сфере после начала войны. Понятно, что в «Антонове» 13 000 сотрудников. Руководство всегда напоминает, что нужно их кормить. Но если Украина находится в состоянии войны де-факто, то нужно отказаться от любых контактов в военно-технической сфере с Россией. Это ставит под удар санкции Запада против России и позволяет говорить о двойных стандартах в Украине.
Украина сотрудничает с Россией не только в авиационной сфере, но и в поставках комплектующих для бронемашин. Например, наши «Дозор-Б» используют ходовую от российского БТР-80. Каким образом решается проблема с поставками из РФ?
Систему надзора, систему экспортного контроля, систему контроля за качеством производства нужно менять вместе с системой управления оборонной промышленностью. Удастся ли это, например, новому правительству? .. Я не случайно это вспоминаю. Несмотря на назначение вице-премьер-министра (по АТО — ред.) нет уверенности, что дальнейшее управление оборонной промышленностью не будет происходить в ручном режиме.
То есть Украина и дальше будет вести торговлю с Россией в военной сфере, одновременно с ней воюя?
Я не хочу утверждать, но не исключаю этого. Все факты, заставляют говорить именно так.
В последнее время появилось много новых бронемашин от различных производителей: «Дозор», «Спартан», «Казак» и многие другие. Такое многообразие полезно? Создается впечатление, что производители диктуют государству свои запросы, а не наоборот?
Абсолютно верно. Это очень важный вопрос унификации украинского вооружения. Когда-то генеральный конструктор бронетанкостроения Борисюк (Михаил Борисюк — Генеральный конструктор по созданию бронетанковой техники и артиллерийских систем «Харьковского конструкторского бюро по машиностроению им. А. А. Морозова») сказал, что СССР было крайне трудно держать на вооружении три (разных) танка, держать три конкурентные школы. То есть это было трудно даже такому монстру, каким был Советский Союз. Что касается Украины, то это не выдерживает никакой критики. Украина не имеет ресурсов для того, чтобы поддерживать многие школы. Зато пути к унификации нет! Тем более пути к стандартам НАТО в этом сегменте в Украине нет. У нас же нет до сих пор ни системы сертификации НАТО, ни лабораторий для осуществления испытаний по выносливости против мин и тому подобное. С одной стороны, все этот хаос, который у нас есть, создан войной. С другой — само государство ничего не сделало для упорядочения, унификации. Надзор государства сводится к сопровождению испытаний специалистами Минобороны, проверке качества готовых образцов и так далее.
На этом зарабатывают конкретные люди?
Система непрозрачная, тайная и монополизирована структурой под названием «Укроборонпром». Поэтому, безусловно, существуют возможности для злоупотреблений. Например, «Укроборонпром», собирая тактическую беспилотную систему, предложил всем частным разработчикам фактически передать ему все разработки. Причем вопрос роялти никто не поднимал. То есть у предприятий просто хотели забрать разработки. Это при том, что у нас все еще нет ни закона о государственном и частном партнерстве, ни закона о производстве вооружений военной техники. Все это, отсутствие нормативной базы и управления в ручном режиме, создает возможности для злоупотреблений.
Насколько большое влияние на «Укроборонпром» и на закупки вооружений имеет депутат Пашинский?
Безусловно, это влиятельное лицо. Я слышал от конкретных производителей военной техники о том, что некоторые решения положительного плана были инициативой Пашинского вместе с Турчиновым. Турчинов является человеком, который через СНБО руководит оборонно-промышленной координацией, но и Пашинский также влиятельный. Насколько? Вот в том-то и дело, что трудно сказать. Поскольку у нас не существует системы прозрачности в этой сфере, то получается, что определенные лица имеют влияние, и это лобби закрытого типа. Несколько человек, которые приобщены к этому процессу, осуществляют закупку, или реализуют другие проекты так, как считают нужным.
Как я говорил, несмотря на это, есть и положительные решения в продвижении ракетных программ. Эти проекты в Украине начали реализовываться, что является безусловным позитивом. Но кроме того есть много сомнительных дел… Я хочу подчеркнуть, что отсутствие системы в стране создает риски. Нет контроля за принятием решений, нет возможностей, как это делается в цивилизованном мире, осуществлять парламентский и гражданский контроль. Несмотря на то, что уровень свободы слова у нас достаточно высокий, сама закрытость не позволяет даже специалистам иметь четкое представление о том, что и как происходит. Тут мы очень четко осознаем, что существуют неконкурентные условия для различных предприятий, есть все возможности для злоупотреблений.
«Укроборонпром» ставит в приоритет не снабжение танков «Оплот» для украинской армии, а продажу этой техники на экспорт. Не противоречит ли это интересам государства?
С одной стороны, «Укроборонпром» фактически провалил программу серийного производства танков, так как длительное время производство налаживается, но успехов в этом направлении немного. С другой стороны, Украина имеет внешний контракт и желает остаться поставщиком военной техники в мире, не потерять рынки, которые ей удалось получить. Итак, эти вопросы взаимосвязаны.
Если брать ситуацию на момент, когда этот вопрос возник, в начале прошлого года, то потребность тогда была в том, чтобы скорее получить значительное количество модернизированных танков «Булат», чем получить единицы танков «Оплот», которые являются более ценными, сложными в управлении, в эксплуатации. Чтобы их освоить требуется определенное время подготовки на тренажерах. Здесь ситуация примерно такая, как с корветом. Уничтожение одного такого танка могло быть катастрофическим для психологического восприятия в украинской армии того времени. Но это лишь один эпизод. Если брать серьезную государственную позицию, то, безусловно, новейшие танки нужны украинской армии. Нужно было бы наладить их серийное производство таким образом, чтобы хватало и для внешнего контракта, и для ВСУ. Когда завод им. Малышева производил до 600 танков ежегодно. Понятно, что сейчас потеряны мощности, нет такого количества производственных линий, но сейчас де-факто военное время и то, что «Укроборонпром» не смог это сделать, не только танки, но и, например, «Дозоры», является подтверждением несостоятельности или фантомности этой надстройки.
Относительно бронемашин «Дозор-Б», их поставки на вооружение срываются, поскольку в месте расположения двигателей в этой технике обнаружили трещину. Как такое могло произойти, ведь это совершенно новые автомобили?
Опять мы возвращаемся к тому, о чем говорили. Есть закрытая система. Не существует контроля качества, не существует системы надзора за тем, как предприятие работает. Однако существует жесткая система контроля за использованием средств. Даже субподрядчика предприятие-производитель не может выбрать самостоятельно. Любую закупку оно должно согласовывать с «Укроборонпромом». Это абсолютно деструктивная управленческая позиция. Предприятия в нормальном виде должны получить гораздо большие права, больше должна быть и ответственность директоров. А когда это военное время де-факто, то должны быть применены очень жесткие правила как для разработчиков, так и для производителей.
От «Укроборонпрома» получить любую информацию очень трудно. Однако мы знаем, что украинский концерн «Богдан» будет собирать белорусские автомобили МАЗ, которые имеют как гражданское, так и военное значение. «Богдан», как известно, принадлежит Олегу Гладковскому, приближенном к президенту Порошенко. Почему именно «Богдан» получил возможность собирать МАЗы?
Сегодня в системе закупок, в том числе в системе формирования государственного оборонного заказа, действуют правила личных договоренностей, как это и должно быть в условиях ручного режима управления сектором безопасности. Есть конкретные люди, конкретные интересы, есть лобби отдельных структур, которые могут оказывать влияние на оборонную промышленность и на принятие решений по закупке в Вооруженные силы, или в Национальную гвардию, или в структуры СБУ, Службы внешней разведки отдельных вооружений, отдельных видов военной техники .
Оружие Украина закупает за рубежом?
Главным образом речь идет об определенных комплектующих. Закупаются они определенными компаниями, преимущественно частными, самостоятельно. Скажем, частная холдинговая компания «Укрспецтехника», которая производит и поставляет достаточно мощные радары для армии, для Государственной пограничной службы, проблему поставки комплектующих решает самостоятельно. «Мотор Сич», кстати, также сама решает вопрос поставки комплектующих для своего производства. Мы настаивали на том, чтобы у нас в Украине была налажена система военно-технического сотрудничества, которая бы обеспечивала вместе с западными оборонными компаниями создание важных элементов агрегатов или конечной номенклатуры военной техники. Например, можно было бы совместно с западными компаниями наладить производство артиллерийского боеприпаса «Цветник», он очень нужен армии. Можно было бы создать совместное производство беспилотников. Можно было бы организовать производство тепловизоров, что в свое время было сделано в России. Это бы сняло очень много вопросов при создании новой техники, способной для ведения боевых действий ночью. Один из недостатков нашей армии как раз в том и состоит, что российская армия, или пророссийская группировка на Донбассе, лучше готова к ведению боевых действий ночью.
В последнее время военная разведка гораздо чаще сообщает о потерях русских на Донбассе. Такого не было раньше. Может, в Украине появились новые разведывательные системы?
Возможно, вы заметили, что такие сообщения появились после замены руководителя военной разведки ГУ разведки Минобороны. Получив нового руководителя (Валерия Кондратюка), очевидно, управление расширило свои возможности. Следует учесть, что этот человек пришел после руководства департаментом контрразведки. А контрразведка достаточно серьезно сегодня работает над вопросами привлечения к сотрудничеству украинцев, находящихся на оккупированных территориях. К сожалению, до сих пор не были внесены изменения в закон о разведывательных органах в части обеспечения людей, которые находятся на оккупированных территориях, а фактически выполняют функции шпионов. Такие люди нуждаются в дополнительной защите от государства.
Учитывая характер и детализацию сообщений разведки, которые можно встретить в СМИ, на мой взгляд, разведке удалось нарастить свои возможности именно за счет создания агентурных сетей. Возможно, в какой-то степени это компенсирует технические проблемы. Например, Украина не имеет собственного разведывательного спутника. Нам нужны спутники с разрешением хотя бы до 1 метра. А пока речь идет в нашей стране о линейных проектах. Мол, мы можем производить танк, значит, будем его производить. Способна была Украина когда-то производить ракеты, значит, нужно восстановить ракетный щит и тому подобное. А вот чтобы создавать новые возможности, то, к сожалению, за последние 2 года мы не наблюдали такого.
Михаил Глуховский
