В пятницу вечером в конце саммита по ядерной безопасности в Вашингтоне президент Барак Обама высказал претензию в адрес своего российского коллеги, Владимира Путина, отметив, что тот препятствует процессу ядерного разоружения. Замечание Обамы было резким, обращенным лично к Путину и бросало луч света на столкновение двух президентов по вопросу, который они рассматривают как центральный для своего президентства.
«Из-за того, что он продолжает делать ставку на демонстрацию своей военной мощи, мы пока не увидели того прогресса со стороны России, на который бы я надеялся», — сообщил Обама журналистам на саммите.
И это еще мягко сказано. За время президентства Обамы путем переговоров России удалось добиться серьезных сокращений арсенала США, при этом сильно укрепив собственный. С большой вероятностью можно сказать, что она нарушила договор, который ограничивает размещение ядерного оружия в Европе и за последние несколько лет завела переговоры по разоружению с США в тупик впервые с 1960-х годов. Москва также вернулась к практике ядерных угроз: во время проведения военных учений она начала отрабатывать подготовку к нанесению ядерного удара, как сообщает военный альянс НАТО.
Но из всех этих явных отсылок к политике холодной войны ничто не выражало позицию России по ядерному разоружению лучше, чем решение Путина пропустить саммит по ядерной безопасности в Вашингтоне на прошлой неделе. За исключением Северной Кореи, которая не была приглашена на переговоры, Россия была единственной ядерной державой, которая не отправила на встречу ни одного высокопоставленного представителя.
Эта выходка не явилась сюрпризом. Об этом было объявлено еще пятого ноября 2014 года в заявлении российского МИДа, в котором предлагалось любопытное объяснение. Влияя на деятельность таких международных организаций, как МАГАТЭ, «Вашингтон пытается брать на себя роль основного и привилегированного „игрока“ в данной области, — говорится в заявлении. — Частично из-за этого мы поделились с американскими коллегами своими сомнениями относительно „добавленной стоимости“ форума». В связи с этим Россия не видит необходимости участвовать, сообщил МИД.
Спустя несколько дней после этого заявления мир получил более яркое напоминание о позиции Путина по вопросу ядерного разоружения. Во время встречи в Кремле с генералами 10 ноября он обвинил США в попытках «нейтрализовать» ядерный арсенал России при помощи создания ракетного щита над Европой, который может отразить удары российских ракет. В ответ, сказал президент, Россия «укрепит потенциал своих стратегических ядерных сил», включая создание «ударных систем», которые могут пробить любой противоракетный щит.
И тут, словно по команде, камера государственного телевизионного канала с приближением показала документ, который один из генералов держал в руке. Он содержал планы по разработке ядерного устройства под кодовым названием «Статус-6» с кратким разъяснением его назначения: «Создание зон обширного радиоактивного заражения» в зоне побережья противника, после чего оно будет непригодно для жизни «в течение долгого времени».
На следующий день пресс-секретарь Путина уверял, что кадр попал в ночные новости случайно. Однако кремлевская газета позже предоставила детали. Боеголовка в устройстве «Статус-6», скорее всего, будет покрыта кобальтом, элементом, который будет гарантировать «уничтожение всего живого» после ядерного взрыва.
Владимир Дворкин, генерал-майор ракетных войск стратегического назначения в отставке, помнит такие проекты еще с тех пор, когда он разрабатывал атомные подлодки для бывшего Советского Союза. «Это старый замысел СССР», — сообщил он мне по телефону из Москвы. Но он не ожидал, что когда-нибудь эта идея будет воскрешена. В 1990-х и в течение первых двух лет президентства Путина Дворкин возглавлял Центр научных исследований, занимавшийся ядерными проблемами в Министерстве обороны РФ. В те годы упор ставился на сотрудничестве с США с целью обезопасить районы хранения ядерных материалов и не дать им попасть в руки террористов.
Возвращение системы «Статус-6», хоть и скорее в роли пропагандистской уловки, чем настоящего оружия, показывает, как сильно отношения испортились с тех пор. «Идея заключается в том, чтобы проникнуть на побережье США и осуществить массивный ядерный взрыв, — говорит Дворкин. — Она была воскрешена, чтобы испугать Запад».
Мало кто на Западе ожидал вновь услышать такие страшилки. Для американцев гонка ядерных вооружений — что-то из историй о холодной войне. Но для русских — по крайней мере, для лидеров страны — нынешний мир по-прежнему кажется похожим на мир времен холодной войны.
Это стало очевидным для многих главных советников Обамы вскоре после того, как его администрация пришла к власти. Во время произнесения исторической речи в Праге весной 2009 года Обама описал свое видение мира без ядерного оружия. Время и место были довольно символичными. Ранее на той же неделе новоизбранный президент приехал в Европу на саммит альянса НАТО, новыми членами которого только недавно стали две бывшие коммунистические страны, Албания и Хорватия, расширив таким образом военный блок на территории бывшей зоны влияния Москвы.
Прага тоже была важным местом боевых действий времен холодной войны, и, как Обама подчеркнул в начале своей речи, мало кто мог представить в то время, что Чешская Республика в 2004 году станет членом НАТО, продемонстрировав, что господство России в Восточной Европе ослабевает. «Холодная война исчезла», — заявил Обама городской площади, забитой его чешскими поклонниками. Тем не менее, существование ядерного оружия, как он сказал, является ее «самым опасным наследством». Он пообещал продолжать работу по его уничтожению.
Неделей раньше Белый дом начал переговоры с Кремлем по вопросам заключения договора СНВ-3. Стороны сели за стол переговоров с абсолютно разными амбициями. «Мы хотели избавиться от максимально большого количества ядерного оружия», — говорит Майкл Макфол (Michael McFaul), который в те годы был главным советником Обамы по вопросам отношений с Россией. Кремль, похоже, не разделял эту мечту. По воспоминаниям Макфола, в ходе одного из раундов переговоров в Министерстве обороны в Москве в начале 2010 года невзначай вспомнились слова Обамы в Праге, и русские начали смеяться. «Они сказали: „Да, конечно, вы, ребята, стремитесь к миру без ядерного оружия, потому что тогда вы будет господствовать с вашими запасами обычного оружия. Зачем нам это нужно?“»
Для России образ холодной войны просто никогда не исчезал. Ее результатом стали поражение и гибель империи, положившие конец единоличному праву России диктовать условия мира в Европе на протяжении более 40 лет. К тому времени, когда Путин пришел к власти в 2000 году, единственное, что осталось от страны как супердержавы, был ее ядерный арсенал, который все еще являлся крупнейшим в мире. Поэтому он начал стал опираться именно на него.
«Даже в труднейшие дни для российских военных сил, когда они не имели средств, чтобы платить своим солдатам и поднимать в воздух самолеты, они пристально следили за готовностью и модернизацией своих ядерных сил», — говорит Давид Окманек (David Ochmanek), офицер воздушных сил США в годы холодной войны, высокопоставленный чиновник Пентагона, ответственный за развитие вооруженных сил США в период с 2009 по 2014 год. «Они следовали своей доктрине», — считает он.
Одним из первых действий Путина на посту президента было принятие военной доктрины весной 2000 года, которая отменяла обязательства Советского Союза не применять ядерное оружие первым. Причина была простой: только ядерное оружие России может противостоять превосходящей силе обычного оружия США. Поэтому он понизил планку для использования ядерного оружия в ситуациях, «критических для национальной безопасности». Это означало, что если Россия когда-либо почувствует, что силы противника превосходят ее по вооружению в военном конфликте, она может запустить ракету с ядерной боеголовкой, чтобы сравнять счет и отбросить соперника. Эта доктрина все еще существовала, когда США и Россия начали обсуждать договор СНВ-3.
Но позиция Путина в России изменилась. В 2008 году в соответствии с конституцией он не смог баллотироваться на третий срок в качестве президента. Поэтому он отошел на номинально менее важную роль премьер-министра и передал пост президента своему протеже Дмитрию Медведеву.
Обама воспринял это как возможность. Он занял пост президента на год позже Медведева и сделал одним из приоритетов внешней политики своей страны улучшение или «перезагрузку» трудных отношений с Россией. Сокращение ядерного арсенала было одним из важнейших пунктов его программы, и два лидера проводили переговоры с заметной теплотой и энтузиазмом. За кулисами, однако, Путин и его генералы задавали Медведеву строгие параметры. Даже с новым президентом баланс сил в России никогда на самом деле не менялся.
«Я всегда называл Медведева юристом Путина», — говорит Гэри Сэймур (Gary Samore), координатор Белого дома по контролю над вооружениями и ведущий участник переговоров по заключению договора. «Было понятно, кто принимает все решения».
По мере продвижения переговоров Сэймур видел, что русские продвигают две важные идеи. Большая часть их ядерных боеголовок все еще находились в бункерах советского времени, которые могли быть легко использованы, если бы США вдруг предприняли бы неожиданную атаку на Россию. «Они были очень уязвимы по отношению к предупредительному первому удару», — говорит Сэймур. Важнее всего в договоре СНВ-3 для России был шанс избавиться от этой уязвимости и воссоздать ядерный паритет с США. "Их самой главной целью было ограничить наши возможности и выиграть время, чтобы пройти через программу стратегической модернизации«— говорит он.
Обама был готов допустить это. Со времен окончания холодной войны вопросы безопасности получили новые приоритеты и не ограничивались только угрозой ядерной войны с Россией. Наибольший страх Америки заключался в возможности того, что Москва допустит попадание своего ядерного оружия в руки террористов, говорит Иво Даалдер (Ivo Daalder), посол США в НАТО во время проведения переговоров о заключении СНВ-3. «Россия не стояла на повестке дня в качестве главного объекта военной опасности, — говорит Даалдер. — Акцент был на сотрудничестве».
В частности, Обаме была необходима помощь России в отношении Ирана, ядерная программа которого воспринималась Западом как серьезная угроза безопасности. «По моему мнению, там наблюдалось вполне очевидное оказание услуги за услугу, — говорит Сэймур. — Мы были сознательно готовы к тому, что нужно будет создать стратегический паритет с Россией в обмен на сотрудничество по другим ключевым вопросам, важнейшим из которых был Иран».
Обе стороны получили то, чего хотели. Весной 2011 года Обама вернулся в Прагу, чтобы подписать договор СНВ-3 с Медведевым, и в тот же самый день Россия согласилась поддержать дополнительные санкции Запада против Ирана. Болезненность санкций сыграла важную роль, заставив Иран отказаться от программы по разработке ядерного оружия четыре года спустя, что, возможно, стало важнейшим достижением внешней политики Обамы.
По крайней мере на бумаге договор СНВ-3 тоже выглядел впечатляюще. Обе стороны договорились сократить арсеналы ядерных ракет дальнего радиуса действия и снизить число боеголовок на три четверти. На практике, однако, договор разрешал России утилизировать свои старые бункерные ракетные системы и одновременно проводить модернизацию арсенала. «Договор не запрещает модернизацию, — говорит Макфол, посол США в Москве с 2011 по 2013 год. — В условиях паритета они ощущали необходимость в модернизации, мы же, в свою очередь, ее не ощущали».
Программа по ядерной модернизации в России не завершится еще по крайней мере до конца этого десятилетия. Но она повлечет за собой впечатляющий новый старт. Москва создает новое поколение ядерных бомбардировщиков дальнего радиуса действия, подвижные баллистические ракетные комплексы и подлодки с ядерными боеголовками. За последние два года российские чиновники и государственные СМИ дежурно расхваливали плоды этих усилий, часто под головокружительными заголовками, как, например, эта «жемчужина» новостного агентства Sputnik: «Фантом железной дороги: Россия разрабатывает невидимые поезда смерти с ядерными боеголовками».
Это совсем не похоже на дух президентства Медведева, которое закончилось в 2012 году с возвращением Путина на пост главы Кремля. Договор СНВ-3, как сказал мне Медведев в середине февраля, «был грандиозным достижением отношений России и США, и был полезен для международной ситуации». Позже в интервью нашему изданию он добавил: «Досадно, что после этого вещи приняли другой оборот».
В ближайшем будущем, сказал Медведев, у России не будет другого выбора, кроме как развивать вооружения типа «Статус-6», чтобы выравнять баланс сил с учетом превосходства США в области обычного оружия (Вашингтон тратит на оборону в семь раз больше, чем Россия, которой придется сократить свои военные расходы в этом месяце во многом благодаря ослаблению экономики). «Разве это не страшно? Да, это очень страшно», — сказал мне Медведев, ссылаясь на развитие вооружения в России. «Если сотни или тысячи таких ракет будут использованы в атаке, последствия будут такими же ужасающими», как ядерный удар.
В этом и заключается важнейший парадокс российской позиции по вопросу ядерного вооружения. Реальное чувство слабости и уязвимости заставляет Россию не отказываться от своего наиболее опасного оружия. И пока лидеры России не поверят, что США не желают им вреда, идея Обамы о мире без ядерного оружия не будет реализована.
Обама признал это на саммите по ядерной безопасности Вашингтоне. «Очень тяжело будет добиться серьезных сокращений нашего ядерного арсенала, если США и Россия, две главнейших ядерных державы, не будут возглавлять этот путь», — сказал он на завершающей саммит пресс-конференции. С самого начала саммита Обама пытался возглавить решение этого вопроса, веря в то, что холодная война, как он сказал, «исчезла».
Его самые важные партнеры в этих усилиях видели ситуацию иначе, говорит Сэймур, его бывший советник. «В какой-то степени Обама не оценил, как уровень российской паранойи и боязни США продолжал пронизывать все основы системы безопасности и обороны страны, — говорит он. — Для них это было старой школой. Он просто не замечал этого». Сейчас, перед тем, как покинуть свой пост, Обама уж наверняка это знает.
Simon Shuster (Cаймон Шустер)
