Получить статус великой державы без создания мощного Военно-морского флота с современными субмаринами немыслимо
В прошлом месяце российские подводники отметили очередную, 110-ю годовщину со дня создания подводного флота России. Важность этой даты трудно переоценить. В ее активе судьбы многих сотен, почти тысячи кораблей, сотен тысяч подводников, нескольких миллионов человек, так или иначе вовлеченных в это дело: кроме экипажей субмарин непосредственно также штабов соединений, объединений, обслуживающего подводные лодки (ПЛ) персонала баз, конструкторов, ученых, инженеров и техников, рабочих-судостроителей, непосредственно строящих ПЛ на стапелях и в цехах, и еще большее число смежников, обеспечивающих строительство ПЛ комплектующими, и, конечно, судоремонтников. Сюда же надо включить и семьи подводников, делящих с ними трудности быта заполярных гарнизонов, вечного ожидания с моря.
Сами подводные корабли прошли в эволюции своей огромную дистанцию от совершенно примитивных в несколько десятков тонн водоизмещением с бензиновыми (керосиновыми) двигателями, буквально ныряющих, а не подводных, до современных атомных кораблей, не уступающих надводным кораблям (НК) основных классов ни в водоизмещении, ни в скорости.
Не знающих пределов ни в дальности подводного скрытного плавания, ни в боевых возможностях. А их главное оружие от нескольких прямоидущих торпед продвинулось до 16 «ракетодромов» с готовыми к немедленному пуску межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР). Подводные лодки за один век смогли совершить рывок от примитивных «нырялок» с буквально ручным управлением до ПЛ-полуавтоматов и автоматов с ядерным реактором в качестве главной энергетической установки (ГЭУ).
Война за войной
В активе этой даты не менее 6–7 войн, в которых участвовали отечественные подводники: Русско-японская война, Первая мировая, Гражданская, Советско-финская война, Великая Отечественная война и война с милитаристской Японией, а также холодная война. При этом, не подвергая сомнению правомерность императорского указа, как отправной точки рождения русского подводного флота, напомним, что его боевая деятельность началась чуть ли не годом раньше, когда русские ПЛ, выйдя в море из Владивостока навстречу японским броненосным крейсерам, отогнали дерзкого врага, сорвав тем самым безнаказанную бомбардировку города.
Россия не успевает полностью оправиться на морях после трагической для нее Русско-японской войны ни к началу Первой мировой, ни к началу Великой Отечественной войны. Речь идет о строительстве классического в тогдашних понятиях флота, приличествующего некогда великой морской державе (к 1904 году русский флот был третьим в мире). По количеству дредноутов и сверхдредноутов, линейных крейсеров и современных крейсеров в 1914–1015 годы мы на порядок отстаем от своего противника, Германии, и тем более от своей союзницы, Великобритании. К началу Великой Отечественной дело немногим лучше – в значительной мере выручает «молодая школа». СССР оказывается обладателем хотя бы самого многочисленного подводного и москитного флотов: более 200 современных ПЛ, большое количество торпедных катеров и многочисленная морская авиация против 142 подлодок у Германии (в 1939 году у нее было всего 52 ПЛ) и еще около сотни у ее союзников Японии и Италии. Итоги боевой деятельности ПЛ к этому моменту, в первую очередь германских, заставляют задуматься самых консервативных руководителей мировых флотов, пересматривая роль ПЛ и противолодочной обороны (ПЛО) в войне на море.
Не в этом ли ответ на вопрос, что удержало Японию от присоединения к немецко-фашистской агрессии осенью 1941 года? Подводная война на Западе была в полном разгаре, и японские адмиралы успели трезво оценить потенциальные возможности хорошо подготовленных и заблаговременно развернутых в море ПЛ, а их число на Тихоокеанском флоте (ТОФ) к этому моменту вплотную приближалось к 90 единицам, и все новых типов. К тому же здешние подводники еще с 30-х годов были известны новаторскими подходами к боевой подготовке (БП) и боевому применению.
Холодная война, сменившая Вторую мировую, принудила нас опять обратиться к развертыванию самого многочисленного подводного флота. Чем мы еще могли парировать угрозы, вектор которых резко сместился на океанские направления? Наш новый вероятный, но очень конкретный противник располагал флотом, по мощи превосходящим все остальные флоты мира, а уж наш – более чем в 20 раз. Кроме того, это была экономически самая богатая держава мира, монопольно владевшая к тому времени атомным оружием и средствами его доставки, а также создавшая множество баз вокруг нашей территории.
Итак, шестая или даже седьмая война с участием подводного флота! Плюс множество вооруженных конфликтов по всему миру, редко обходившихся без нашего и американского участия, пусть даже косвенного, и грозивших разжечь настоящую третью мировую. И все, как правило, с участием военных флотов. И хотели мы этого или нет, играть пришлось по новым правилам, в полной мере отвечая реалиям угроз из океана и из-за океана.
Форсированное развертывание мощного подводного флота было единственным способом самим реально повернуться в сторону океана. Цена проигрыша в этой гонке либо соблазна сойти с дистанции была очень высокой, во всяком случае, это означало бы утрату всего, только что завоеванного огромной кровью в Великой Отечественной войне, а далее, по сути, потерю суверенитета.
Выбора не оставалось – советский ВМФ был просто обречен стать вторым в мире флотом, поднявшись на самую высокую в своей истории ступеньку. На пике своего развития наш ВМФ уступал ВМС США только по авианосцам и УДК.
Все зависит от командира
Нередко случалось сталкиваться с попытками противопоставить количественный состав подводного флота фактической его боеспособности, подвергая, прежде всего, сомнению сравнительные характеристики наших и иностранных, в первую очередь американских, подводных лодок, их техническое состояние, а также уровень подготовки экипажей и командиров, уровень управления подводными силами в море.
Просто отрицать существование подобных проблем было бы нелепо. Верным будет ответить так. Командование всегда ревностно следило за поддержанием необходимых группировок первого эшелона боеготовых сил и сурово взыскивало за всякую попытку несоответствия или подлога. Напряженно трудились судоремонтные предприятия, корабли непрерывно находились в море, много стреляли. Хорошим командующим и командирам соединений это удавалось лучше, и силы, подчиненные им, всегда были боеспособнее.
Что же касается сравнительных характеристик наших и зарубежных ПЛА, то во всяком случае с середины 60-х нам было что противопоставить лучшим из них. Хороши были и «дизеля», построенные по послевоенным проектам, однако время их действия в океанской зоне вышло. Вместе с тем трудно представить без них оборону во внутренних и прилегающих морях. Очень эффективны оказались дизельные подводные лодки (ДЭПЛ) постройки конца 70–80-х годов, они нашли свое место в обороне государства с моря.
Больше чем просто подлодки
Без преувеличения можно сказать, что подводный флот у нас больше чем просто подводные лодки, пусть даже это и ракетные подводные лодки стратегического назначения (РПЛСН) и атомные подводные крейсера с крылатыми ракетами. Более того, не будет большим открытием, если сказать: ВМФ – это преимущественно и есть подводный флот. На самом деле ВМФ, по крайней мере в послевоенное время, пришлось решать свойственные ему задачи в абсолютно невыгодных, подчас запредельных условиях, а потому – абсолютно не традиционным способом. «Обзаведение» сбалансированным флотом – с авианосцами – было не только непосильной и крайне дорогостоящей, но и долговременной задачей. Между тем ждать было совершенно недопустимо. Перед глазами к тому же был недавний опыт Второй мировой войны, где немцы преимущественно подводными лодками – менее затратным и доступным способом – решали проблему борьбы с более мощным морским противником.
Ставка вначале была сделана на развертывание большого количества ДЭПЛ, созданных по улучшенным послевоенным проектам с их постоянным совершенствованием на основе быстро прогрессирующих технологий. Появление на ПЛ ядерного реактора и ракет с ядерными боеголовками позволило полностью компенсировать главные недостатки ПЛ – недостаточные мобильность и скрытность, а также хотя бы временно уйти от фактора неполноценности, довлеющего над всеми несбалансированными флотами.
Да, в это же время строили современные, весьма интересные типы НК. Более того, все признают, что доля современных НК основных классов в составе флота выдвинула советский ВМФ в число самых передовых флотов мира. Бурно развивалась морская авиация (МА), где особое место принадлежало морской ракетоносной авиации (МРА). Однако перспективы реализовать всю боевую мощь этих современных и к тому времени немалых сил оставались невелики: полем будущих сражений сделался весь Мировой океан, далеко не везде досягаемый для авиации берегового базирования; а время жизни НК там без воздушного прикрытия крайне невелико. Шансы воздействовать на противника везде, где бы он ни находился, оставались только у обновленного подводного флота. Причем ему, выросшему вскоре до размеров самого крупного атомного подводного флота в мире, приходилось рассчитывать фактически только на себя.
С полной уверенностью можно сказать, что враги, достаточно искушенные в вопросах войны на море и в морских вооружениях, опасались нашего ВМФ, считались с ним, а мы, его бойцы, напряженно и последовательно трудились над доведением идеи до ее «правдоподобного» состояния!
И хотя ВМФ на рассматриваемом историческом этапе так и не суждено было вступить на классический путь развития, можно с полным основанием утверждать, что он выполнил свое историческое предназначение. Это дает нам право с полной ответственностью отнести основной успех на счет отечественного подводного флота.
Флот становится ракетным и ядерным
Задаваясь вопросом, каким же был подводный флот СССР на пике своего могущества – плох или хорош, то есть насколько успешно решал задачи, стоящие перед ним, одновременно не миновать другого: рассмотрения конкретных хронологических привязок к этим фактам и событиям. К тому же можно предположить, что и сам по себе рассматриваемый период может быть неоднороден и неоднозначен во времени, в том числе в контексте ответа на поставленный вопрос.
Исходной точкой подобного периода, видимо, может быть назван момент, когда у послевоенного отечественного флота впервые появилась возможность достойно противостоять вероятному противнику на морских направлениях. В первую очередь – реально отражать опасные рейды его ударных авианосцев, а также составить адекватную угрозу его территории, имея для этого морские стратегические ядерные силы (МСЯС). Хронологически это 1967–1969 годы прошлого столетия, когда массовое развертывание ракетных атомных подводных лодок с противокорабельными ракетами (ПКР) П-6 (29 единиц), соединений МРА и соединений современных ударных НК на флотах, в первую очередь Северном и Тихоокеанском, сделалось фактом. Причем применение ракетного оружия (РО) было обеспечено надежной системой целеуказания (комплексы Ту-95РЦ).
Символично, что после известной истории, случившейся с ДЭПЛ в ходе Карибского кризиса в 1962 году, наш флот уже достойно выглядит в событиях вокруг «Пуэбло», сумев выставить тогда против авианосного ударного соединения во главе с атомным авианосцем «Энтерпрайз» такие силы и продемонстрировать такие решимость и морскую выучку, что американский адмирал, зашедший сюда по пути из района боевых действий, из Вьетнама, почел за благо ретироваться. Несомненно, он учитывал большее, чем видел: за соединением современных НК контр-адмирала Николая Ховрина, дерзко маневрирующих внутри его боевого порядка, и самолетами-ракетоносцами, проносящимися не выше корабельных мачт с открытыми бомболюками, ему виделись подводные ракетоносцы 675-го проекта, крадущиеся в район огневых позиций.
Современный ударный флот тогда только развертывался, делаясь год от года все мощнее. Уже в самом начале 70-х годов к 29 атомным подводным лодкам с крылатыми ракетами (ПЛАРК) проекта 675 и 5 кораблям проекта 659 присоединяется завершенная серия из 11 атомоходов второго поколения – проекта 670. Их поддерживают не только 13 атомных подводных лодок (ПЛА) проекта 627А, но и 15 современнейших противолодочных атомоходов проекта 671М, не уступающих, кстати, лучшим американским субмаринам типов «Скипджек», «Пермит» и даже «Стержен». А на подходе уже еще более совершенные ПЛАРК проекта 670М и ПЛА проекта 671РТ, несравненные лодки-автоматы 705-го проекта и др. Итого более 70 атомоходов в составе сил общего назначения (СОН). А это не менее четырех полнокровных дивизий только ударных ПЛА и еще большее число дивизий МРА при поддержке не менее двух-трех дивизий торпедных ПЛА. При гарантированном целеуказании и известном ядерном коэффициенте это обеспечивало уверенное поражение не менее четырех-пяти авианосцев из состава первого эшелона ударных сил ВМС США и НАТО в районах подъема палубной авиации и приближенных к ним, и не менее двух-трех на переходе в район боевых действий.
Это ли не начало эры полной состоятельности ВМФ в современной войне, в том числе с самым сильным противником, а начало 70-х – не пик ли могущества ВМФ по критерию реальной боевой эффективности?
Конечно, слабым местом первых наших ракетоносцев, ПЛАРК проекта 675, являлся надводный старт, зато у лишенных этого недостатка новых ПЛАРК проектов 670 и 670М к концу 70-х – началу 80-х годов обозначается недостаточная дальность стрельбы. Наши настойчивость и достижения в этом деле не могли не встревожить вероятного противника. Существенно «подлили масла в огонь» и «открытия» фолклендского кризиса, когда несравненно более слабые «Экзосеты» наделали столько беды в корабельных боевых порядках англичан. Невероятными технологическими и организационными усилиями вероятный противник разрушает нашу ракетную монополию, доведя наконец до ума свои «Гарпуны» и «Томагавки», расширяет зону противолодочного охранения авианосца до рубежей, уже не обеспечивающих досягаемость ракет «Аметист» и даже «Малахит», а на ракетоопасном направлении в боевых порядках его авианосных многоцелевых групп (АМГ) появляются корабельные группы противоракетного барьера с системой «Иджис».
Нашим ответом стали атомные подводные крейсеры с крылатыми ракетами (АПКРРК) III поколения – проекта 949А с 24 ПКР «Гранит» на борту. До развертывания полноценных группировок из этих кораблей на Западе и Востоке выход из положения приходится искать в организационных мерах и тактических приемах: создаются специализированные противоавианосные соединения, состоящие из ПЛАРК проекта 670 (670М) и новейших ПЛА проекта 671РТМ, действующих в развернутых единых боевых порядках. Впрочем, в начале 90-х на основных стратегических направлениях уже были сформированы и действуют полноценные противоавианосные группировки на основе новых атомоходов проекта 949А, дивизий МРА и дальней авиации (ДА) со сверхзвуковыми Ту-22М3. Их эффективность подтверждалась высокими боевыми свойствами новейших ракет с искусственным интеллектом, численностью в залпе, взаимодействием в единых боевых порядках с МРА, ДА и многоцелевыми ПЛА. Это был бы новый пик могущества подводного флота, если бы не одно обстоятельство – развал государства, Вооруженных сил, флота…
Обеспечить гарантированный ответный удар
Особо следует указать, что именно на подводный флот легла особая историческая роль – задача обеспечения гарантированного ответного удара по территории и объектам вероятного противника в случае ядерного нападения на нашу страну.
Вспомним, Вторая мировая заканчивается ядерным шантажом США против своего верного союзника СССР. Созданные у нас вскоре атомная, а затем водородная бомбы еще не решали всей проблемы, поскольку оставалась проблема доставки боеприпаса к «непотопляемой» и неуязвимой, как считали американские стратеги, территории США. Что касается стратегической авиации, то она тоже находилась в неравноправном с американской положении: вокруг СССР было множество их баз, в то время как мы не имели ничего подобного. Всякого рода изыски, вроде использования арктического направления, не давали полной гарантии и не создавали равной угрозы. Поэтому с первыми же успехами в области ядерной энергетики на ПЛ они и стали главной надеждой на достижение хоть какого-то ядерного паритета. Недостаточная первоначально дальность РО компенсировалась способностью атомоходов применять его из районов, приближенных к территории противника. А к 1972 году уже появляется МБР Р-29 с носителем – подводными крейсерами проекта 667Б, впервые решительно превосходящая все имеющееся на Западе, ракета, позволявшая стрелять на межконтинентальную дальность не только из своих вод, но и из базы, от пирса, надводного положения и др. Это сделало реальностью уже настоящий ракетно-ядерный или стратегический паритет. Ядерная война была признана сторонами бессмысленной из-за своей глобальной губительности. Историческое достижение, невозможное без участия отечественного подводного флота.
На рубеже 60–70-х годов наш подводный флот становится самым крупным в мире: к 150–160 атомоходам следует прибавить более трех сотен ДЭПЛ различных классов. Сам ВМФ признается вторым флотом в мире. Его корабли маневрируют во всех районах Мирового океана, равно как и американские.
Впрочем, борьбой с авианосцами и боевым патрулированием в готовности к нанесению неотразимого ответно-встречного ракетно-ядерного удара по территории противника роль подводных сил ВМФ вовсе не исчерпывалась. Угрозой № 1 для страны всегда считались атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) вероятного противника, и именно ПЛА признаются самым эффективным противолодочным средством. С появлением ПЛА проекта 671 и ее модификаций эта задача становится вполне по плечу нашим подводникам.
Вспоминается групповой поход ПЛА нашей 45-й дивизии к американской базе Гуам, району базирования 3-й эскадры ПЛАРБ, летом 1976 года. «К-314» капитана 1 ранга В.П. Гонтарева «берет» американца в самом начале развертывания, изматывает настойчивым слежением, заставляет всплыть и вернуться в базу, сфотографировав его через перископ. Или 72-х часовое «жесткое» слежение нашей ПЛА (капитан 2 ранга А.А. Макаренко) за американской лодкой на учении «Океан-75» весною 1975 года. Не отстают и северяне. Там уже вовсю осваивают и более совершенные ПЛА проекта 671РТ, автоматы 705-го проекта. Тогдашние серийные ПЛА проектов 671М, 671РТ, 670, 670М, 705 «в дуэли» ничем не уступают ни ПЛАРБ, ни ПЛА вероятного противника.
В противовес «трайденту»
Отдельной страницей противостояния в холодной войне становится период появления и освоения ПЛА проекта 671РТМ – в ответ на развертывание США новейшей системы «Трайдент» с носителем в виде новой ПЛАРБ типа «Огайо» и многоцелевых ПЛА типа «Лос-Анджелес». Предельно обесшумленный, вооруженный, по сути, техникой уже III поколения (ГАК, БИУС, связь), корабль полностью соответствовал предъявляемым к нему требованиям. Мало того, он обладал значительными резервами в этом вопросе. Будучи командиром головной ПЛА этого проекта на ТОФ, автор не мог не поделиться данными расширенных акустических испытаний со своим другом В.Я. Дудко, талантливым молодым командиром, отправлявшимся в самое «логово» вероятного противника к Бангору (сам же уходил в Индийский океан на 10 месяцев). В расчетном районе ожидания, В.Я. Дудко набрал такой режим работы основных и вспомогательных механизмов, что новейший «Лос-Анджелес», лидирующий ПЛАРБ на выход, миновал советскую ПЛА, не заметив ее, а за ПЛАРБ типа «Огайо» было установлено надежное слежение. Дело закончилось возвращением ракетоносца с маршрута развертывания обратно в базу, как некогда в 1975 году. Неприятностей 17-й эскадре ПЛАРБ ВМС США, оснащенной первыми восьмью ПЛАРБ системы «Трайдент» атомоходы 45-й дивизии тогда доставили немало. Не отстают и северяне, хотя в зоне их ответственности новые ПЛАРБ появятся позднее.
А впереди еще была славная эпопея службы ПЛА нового поколения – проектов 971 и 945 (945А). Если коротко, они уже не догоняли, а превосходили подлодки вероятного противника. Достаточно заметить, что с появлением этих кораблей на флоте длительность слежения за ПЛ вероятного противника сразу возрастает на порядок, а шансов прервать это слежение самостоятельно у «супостата» почти не остается – ведь высокие возможности ГАК «Скат-3» на этих кораблях эффективно подкреплялись неакустической аппаратурой, работающей по кильватерному следу.
Здесь следует на миг остановиться и почтительно склониться перед памятью выдающихся советских конструкторов атомных ПЛ, таких как Г.Н. Чернышев, С.Н. Ковалев, П.П. Пустынцев, Н.Н. Исанин, И.М. Иоффе, Ю.Н. Кормилицын, М.Г. Русанов и др., а также их замечательных коллективов. А также вспомнить асов послевоенного подплава. И хотя это непосильная задача, но я всегда буду гордиться, что по службе лично знал таких выдающихся командиров, как Р. Кетов, Л. Осипенко, Е. Чернов, А. Шевченко, действительно выдающихся командующих-подводников адмиралов Э. Спиридонова, Л. Хияйнена, А. Михайловского, Р. Голосова и др. Прекрасных командиров ПЛ и их начальников на пике расцвета ВМФ были сотни, а созвездие послевоенных Героев Советского Союза и России среди подводников не уступает военному.
Было бы абсолютно неверным не вспомнить о ДЭПЛ. Именно они в 50-е годы были главными рабочими лошадками и закономерно проложили путь океанскому флоту, сотнями своих стальных корпусов поддержали обороноспособность страны до ввода в строй достаточного количества атомоходов. Впрочем, нашли свое достойное место и оставались незаменимы они и в новом строю.
Кстати, боевой опыт командующих и командиров первых соединений ПЛА именно оттуда, когда их непосредственные предшественники – командование подводными силами не ставших еще атомными флотов справлялось с управлением даже не десятками, а сотней и более ПЛ в океане, сведенных в завесы и тактические группы Настоящая подводная школа готовности командиров и экипажей действовать в самых запредельных условиях. Практика, когда мостик атомохода занимали, как правило, пройдя через мостик дизельной ПЛ, доказала свою правоту и рациональность.
В новой обстановке
Трудно переоценить роль подводного флота и в современном военном строительстве.
Идея поддержания МСЯС строительством новых кораблей с новыми ракетами, пожалуй, единственная, не вызывающая разночтений. Поэтому не станем на ней особенно останавливаться, разве что позволим себе пару замечаний. Во-первых, подчеркнем необходимость, по крайней мере, второго ракетно-космического направления, что существенно повышает боевую эффективность системы. Отсюда вытекает необходимость развертывания на основе новых носителей проекта 955 по крайней мере 10–12 стратегических ракетоносцев: 5–6 для Севера и столько же для группировки на Тихом океане. По всем признакам этот фактор учитывается – в 2015 году на Камчатку прибыл новейший ракетоносец.
Во-вторых, МСЯС всегда остро нуждались и нуждаются в обеспечении их боевой устойчивости. В частности, противолодочном обеспечении. Отсюда неизбежно следует естественная и острейшая необходимость в поддержании группировок многоцелевых ПЛА на этих океанских направлениях. Минимальная потребность в них составляет не менее 8–9 боеготовых кораблей на каждом направлении. Решение проблемы вроде бы очевидно: до развертывания достаточного количества ПЛА нового, IV поколения боеспособность группировок могут поддержать только модернизированные атомоходы III поколения, а на Севере – еще и ПЛА проекта 671РТМК. Однако проблема модернизации требует особого внимания, ибо понятие модернизации в отечественном обиходе традиционно носит необязательный и остаточный характер.
Чтобы закрыть этот вопрос, следует остановиться еще на двух проблемах.
Во-первых, поддержание в строю ПЛА проекта 949А целесообразно именно как ударных, учитывая недостаточное количество ударных НК и авианосцев, причем их вооружение может быть инвариантно.
Продолжая эту тему, нельзя не отметить, что ПЛА проекта 885, равно как и проектов 945А и 971 (949А), – корабли достаточно дорогие и технологически сложные, поэтому не худо было бы подумать на будущее о «бюджетном» варианте многоцелевой ПЛА. Однокорпусной, водоизмещением не больше 5000 т, с максимальной скоростью хода 27–29 узлов (без форсирования), высокотехнологичной, с принципиально новым движителем (скажем, пропульсивного типа, электроприводом) и другими техническими новациями, современной ИБСУ; модульным вооружением (в зависимости от конкретной оперативной потребности: мины, КР, выгородка для обеспечения спецопераций и т.д.). Проект целесообразно осуществить в кратчайший срок на конкурсной основе. Корабль должен стать сгустком самых смелых последних новаций в подводном кораблестроении и вооружении, но остаться при этом сравнительно недорогим в исполнении и эксплуатации.
Во-вторых, неатомных ПЛ (НАПЛ) сегодня нужно еще больше, причем желательно – не менее чем в двух-трех размерностях. Скажем, для Балтики может понадобиться 6–8 малых ПЛ, для Черного моря – 4 больших и 6 средних, для ТОФ – не менее 18 больших и 12 средних, для Севера – 12 больших и средних и 8 малых, а для Каспия – 4 малых. При этом приходится учитывать, что Германия уже полностью перевооружила свои ВМС на принципиально новые НАПЛ, Турция приступает к этому процессу искусными руками тех же немцев и по тому же проекту. Сегодня нет ни одной страны вне этой темы!
Если же продолжать временно строить дизельные ПЛ, на них следует непременно резервировать место для анаэробной установки.
В заключение следует обязательно затронуть и ряд других важных моментов:
– судоремонт должен перейти в руки предприятий, строивших ПЛ;
– управление боевыми действиями, боевой подготовкой и вообще всей деятельностью и эксплуатацией ПЛ должно находиться в руках компетентных инстанций, то есть командование подводными силами должно уверенно брать это в свои руки. На СФ и ТОФ оно есть, а в аппарате главного командования ВМФ, на Балтике и ЧФ?
– пора возрождать былую славу учебных центров подводного плавания – они были на очень высоком уровне в конце 60-х – 70-х годах, но потом постепенно «опустились». Абсолютно не оправданно отсутствие аналогичных центров для экипажей ДЭПЛ (НАПЛ).
Все 110 лет своей истории отечественный подплав весомо поддерживал морское реноме государства. На этапе всех перипетий холодной войны, когда нам пришлось противостоять соединенной морской мощи англосаксов, особо чувствительных именно к морскому фактору и морской мощи, на его плечи легла вообще задача геополитического масштаба. И он с нею справился!
Если в планах нашего государства – оставаться Великой державой, нам не миновать восстановления морской мощи. А она в рамках последнего столетия неизменно прирастала подводным флотом.
Юрий Васильевич Кириллов – контр-адмирал запаса
