Аннексия Крыма в 2014 году, «невидимое вторжение» российской Федерации на восток Украины, а также преданность Москвы сирийскому режиму Башара аль-Асада — все это свидетельствует о мощной волне самоуверенности и напористости в российской внешней и военной политике. Последние пять лет президент Владимир Путин осуществляет модернизацию и реструктуризацию российских вооруженных сил, повышая их боеспособность и уверенность в себе. Однако западные аналитики посчитали, что военная реформа в России произвела на свет не более чем бумажного тигра, и что сами реформы потерпели жалкую =44187&cHash=31d9a573ab8dd0fa0496411743aec906#.Vs_5I0bHgoJ]неудачу.
Такая необдуманная критика российской военной реформы вызывает обеспокоенность. Несмотря на изъяны, программа модернизации и реструктуризации, начатая Владимиром Путиным и его бывшим министром обороны Анатолием Сердюковым после грузинской войны 2008 года, повысила боеспособность и боевые возможности российских вооруженных сил, причем произошло это в момент, когда многие крупные члены НАТО и страны-союзницы сокращают бюджеты и численность своих армий. Сегодня российские вооруженные силы оснащены и способны вести современные боевые действия гораздо лучше, чем в любой из периодов после распада Советского Союза. И это стало неожиданностью для западных аналитиков.
Конечно, определенная часть критики имеет под собой основания. Здесь можно упомянуть программу строительства суперавианосцев в условиях, когда у России нет необходимых судоверфей и инженерно-технических объектов для их строительства и обслуживания. Кроме того, весьма нереалистичным кажется план по строительству стратегических бомбардировщиков Ту-160М2 и двух с лишним тысяч танков Т-14 «Армата». Да и в кадровом вопросе увеличение количества контрактников и профессионального сержантского состава может оказаться более проблематичным, чем прогнозировалось вначале. Теперь, когда произошло резкое снижение нефтяных и газовых цен, вполне может случиться так, что дальнейшие масштабные реформы России будут не по карману.
В то же время, несмотря на определенное увеличение в последнее время военных расходов в некоторых странах НАТО, почти все прошлое десятилетие многие из них сокращали свои вооруженные силы и ослабляли их боевой потенциал. Исправлять такую отрицательную динамику начали только сейчас. Наглядный пример тому — история о том, как Нидерланды сначала сняли с вооружения свой основной боевой танк, а потом снова приняли. Активность и напористость Москвы в ближнем зарубежье и в Сирии заставили НАТО провести переоценку не только своего боевого потенциала, но и российского.
Активность российского военно-морского флота, и особенно подводных сил из состава Северного флота, усилившаяся до самого высокого уровня с 1991 года, заставила Соединенные Штаты восстановить свои объекты в исландском Кефлавике для обеспечения патрульных противолодочных самолетов P-8A Poseidon. Министр обороны Сергей Шойгу снова начал проводить крупномасштабные и внезапные учения в советской манере типа тех, что две недели назад состоялись в Южном военном округе. Это указывает на готовность армии к ведению боевых действий. Чаще и дальше стали летать на патрулирование стратегические бомбардировщики. Операция «маленьких зеленых человечков» в Крыму указывает на повышение боевой эффективности российского спецназа, а действия объединенной группировки в Сирии, способной «видеть, стрелять и снабжать» на суше, на море и в воздухе, свидетельствуют о том, насколько выросли российские возможности по ведению общевойскового боя.
География говорит о том, что российская военная реформа не должна вызывать особое беспокойство у тех, кто формирует австралийскую политику в сфере безопасности. Но Россия это по-прежнему сильный игрок в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это подтверждается крупномасштабными совместными учениями российских и китайских военных, сотрудничеством двух стран в кибернетической сфере, участившимися полетами стратегической бомбардировочной авиации в районе Гуама и даже вблизи западного побережья США, а также проходом российских боевых кораблей вдоль восточного побережья Австралии во время саммита Группы 20 в 2014 году. Кроме того, Россия в январе объявила о поставках неуказанного оружия армии Фиджи, что говорит о ее растущем стратегическом присутствии в южной части Тихого океана.
Путинская интервенция в Сирии это пример конфликта австралийских и российских стратегических интересов, и теперь политическое и военное руководство Австралии должно принимать во внимание российские замыслы и возможности. Австралийские ВВС сегодня совершают боевые вылеты не только на одном театре с самыми современными и боеспособными российскими самолетами Су-35 и Су-34, но и, возможно, в зоне действия комплексов ПВО С-400 «Триумф». Пересечение путей Австралии и России на Ближнем Востоке должно стать серьезным напоминанием о том, как российская военная реформа может отразиться на австралийском оборонном планировании.
Правительство в своей Белой книге по вопросам обороны должно комплексно проанализировать последствия российской военной реформы, а также возможности и степень присутствия России в Тихом океане. Оно также должно задуматься о российской интервенции в Сирии и о том, как действия Москвы должны отразиться на австралийской оборонной политике и стратегии.
Митчелл Йейтс — аспирант Университета Западного Сиднея
