Расширение производства и переход на все более сложные переделы — главные элементы стратегии компании «ВСМПО-Ависма». Так она собирается бороться с ростом неподконтрольных ей издержек и будущей угрозой в лице дешевого китайского экспорта
Металлургия — второй по значимости сектор российской экономики. Отрасль производит продукции приблизительно на 70 млрд. долларов, больше половины произведенного экспортируется, рентабельность исключительно высока. Но успешное развитие металлургии в последние годы вызывает неоднозначные ощущения. Бурный рост производства и новые стройки — безусловный позитив. Вместе с тем развитые страны отказываются от плавильных заводов, которые со своими чадящими трубами активно мигрируют в третий мир, к дешевым сырью и энергии; металлургия все больше выглядит хоть и полезным, но всего лишь довеском к сырьевой специализации. Отечественные магнаты не стремятся укреплять на своих российских предприятиях характерную для развитых экономик специализацию на высоких переделах, металлообработка не особо их интересует, некоторые от нее уже и вовсе отказались.
Не встраивается в эту картину лишь одна из ключевых подотраслей металлургии — производство титана. Верхне-Салдинское металлургическое производственное объединение (ВСМПО) и его субподрядчик «Ависма» — единственные в России представители титановой металлургии. Все исходное сырье они закупают за рубежом, доступа к дешевой энергии не имеют. А основным критерием своей конкурентоспособности считают современное оборудование, качество продукции, имидж в глазах потребителей и накопленный опыт, а не дешевые ресурсы. Жизнь заставила. Все дело в исключительной прочности этого легкого металла. Приготовление нужных сплавов и обработка титана оказываются делом сложным и, можно сказать, наукоемким. Очень дорогой титан используется там, где его исключительное свойство не просто значимо, а жизненно важно — в аэрокосмической индустрии, оборонке, медицинской промышленности.
Уникальность и стратегическое значение небольшого (по меркам металлургических конгломератов) североуральского холдинга не вызывает ни малейших сомнений. Достаточно сказать, что в советские времена ВСМПО в одиночку производило больше стратегического металла, чем весь остальной мир вместе взятый.
В 90−х ВСМПО было акционировано и попало под контроль «красного» гендиректора, известного в отрасли специалиста Владислава Тетюхина, а также бывшего учителя английского языка Вячеслава Брешта. После коллапса оборонной промышленности и обвала внутреннего спроса владельцы сделали ставку на иностранных клиентов, главными заказчиками титанового предприятия стали крупнейшие авиапроизводители — Boeing и Airbus. ВСМПО, в свою очередь, сумело превратиться в их основного поставщика. С 2003 года, когда мини-кризис в мировом авиастроении закончился, титановый холдинг стал едва ли не идеальным примером несырьевого, связанного с инновациями развития. Производственные и финансовые показатели, доля на ключевых рынках значительно возросли, ВСМПО стало обеспечивать около 30% мировой потребности в стратегическом металле. На базе предприятия была выстроена уникальная по мировым меркам производственная вертикаль. При этом предприятие ушло от поставок полуфабриката и необработанного титана в металлообрабатывающий бизнес и производство готовых изделий. В 2006 году в Верхней Салде было запущено строительство новых мощностей СП с Boeing по производству деталей и заготовок для самолетов крупнейшей в мире авиакорпорации.
Но безоблачный период закончился. За последние пару лет титановый холдинг столкнулся с новыми вызовами, каждый из которых способен радикально и не в лучшую сторону изменить его будущее. В конце 2006 года после конфликта акционеров главным собственником стратегического предприятия стал «Рособоронэкспорт» (ныне госкорпорация «Ростехнологии»). Возник явный диссонанс: российское государство получило контроль над конкурентным бизнесом, ориентированным на тесное сотрудничество с западными корпорациями, обеспечивающими ВПК стран НАТО. Приблизительно тогда же главные игроки титанового рынка анонсировали проекты резкого наращивания производства. Более того, наполеоновские планы превращения в главного мирового производителя титана уже стал претворять в жизнь новый игрок — Китай. Со своей традиционной дешевизной он особенно опасен для российского холдинга, который страдает от инфляции издержек и продает свою продукцию с дисконтом.
У руля «ВСМПО-Ависма» в непростой период остался его прежний совладелец Владислав Тетюхин. Этот человек посвятил возглавляемому им предприятию полстолетья своей жизни и давно является лицом российского титана, гарантом его качества для иностранцев. Мы решили поговорить с титановым гуру о том, как будут эволюционировать российский холдинг и титановый рынок в новых условиях.
Рынок хочет еще
— Сейчас крупнейшие авиастроители и потребители титана — Boeing и Airbus — испытывают проблемы с вводом в производство новых моделей, на которые прежде делалась ставка. Не приведет ли это к стагнации или кризису на рынке титана?
— Для нас это не проблема. С авиастроителями мы договорились, что независимо от задержек, которые сейчас составляют три-шесть месяцев, поставки будут идти в оговоренных объемах. Компании просто нарастят складские запасы, которые потом, во время ускоренного производства, израсходуют. Более того, все уверены, что в ближайшие годы спрос на титан будет стабильно расти и к 2012 году его потребление превысит нынешний уровень раза в полтора. В авиастроении титан используют все интенсивнее, выпуск самолетов растет, в других областях металл тоже применяют все шире — в атомной энергетике, в офшорной добыче нефти и газа, в химическом машиностроении, медицине и так далее.
— Ваша продукция в Америке раньше продавалась на десятки процентов дешевле, чем местные аналоги. Благодаря росту спроса этот гэп, наверное, исчез?
— Насчет десятков процентов в прошлом сильно сказано, хотя гэп сохраняется. Американцы в прошлом году цены подняли существенно больше нас.
— Почему тогда потребители из США не переключаются на вашу продукцию?
— Нельзя нарастить долю до ста процентов. На одном поставщике останавливаются редко, даже если он самый эффективный в долгосрочном плане. Объясню на примере главного покупателя — Boeing. В конце девяностых почти все свои потребности он закрывал американским металлом, наша доля составляла только 16 процентов. Мы со своей относительно дешевой продукцией поначалу выполняли функцию гири, которая оттягивала себестоимость и издержки вниз. Но затем мы сумели довести свою долю в поставках до 50 процентов благодаря качеству и ценам. Прежний корпоративный президент Boeing Гарри Стоунсайфер на приеме у главы Минпромэнерго Виктора Христенко в 2005 году заявил, что если у «ВСМПО-Ависмы» есть желание, то долю можно довести и до 70 процентов. Но на место главы Boeing пришел бывший вице-президент General Electric Джеймс Макнирни. Когда я ему делал презентацию и сослался на предложение господина Стоунсайфера, он сказал: «Ребята, вы молодцы, что до такого сумели дорасти и договориться, но для нас это же опасно, ваша доля — где-то 35–36 процентов». Та же история с Airbus. Хотя они провозгласили политику, согласно которой доля одного поставщика не должна быть больше 50 процентов, на самом деле мы там ушли за 60 процентов. Но сейчас там есть тенденция все-таки выставить нас на 35–40 процентов. Наших зарубежных заказчиков можно понять: для них мы гости, к тому же так страхуются риски и бесперебойность производства.
В будущем мы можем уменьшить ценовой гэп, но это будет происходить не благодаря конъюнктуре, а за счет лучшего приспособления к требованиям и запросам заказчиков. Пора привлечения большого числа потенциальных поставщиков и выбора из них наиболее дешевых производителей, то есть пора «дикого» рынка, заканчивается, по крайней мере в авиакосмосе, конкуренция переходит на новый уровень. Теперь важнее желание и способность поставщика совершенствовать технологию, повышать качество и воспринимать более сложные задачи заказчика. Крупным покупателям становится интереснее долгосрочное партнерство, они стремятся сократить число поставщиков до двух-трех. В свое время Toyota провозгласила принцип выбора и развития поставщика на долгосрочной основе, и теперь его берут на вооружение многие компании.
— А что другие покупатели? В мире все больше воюют, но и все чаще находят новые гражданские области применения для цветных металлов. Это сказывается на структуре потребления титана?
— Семьдесят процентов металла стабильно забирают два сегмента. Больше всего — около 60 процентов титана — потребляют авиация и космонавтика, еще процентов десять уходит в неавиационные области ВПК. Оставшиеся 30 процентов расходятся в энергетику, химическое машиностроение, медицину, тут уже периодически происходят подвижки, связанные с появлением новых областей использования. В качестве новых развивающихся направлений можно привести автомобилестроение, цветную металлургию и спорт.
— А как обстоят дела с отечественным потребителем? Со времен СССР клиенты не сильно поменялись?
— При Советском Союзе 55 процентов титана использовалось в авиастроении, 15 процентов — в ракетостроении, 20 процентов — в судостроении, а 10 процентов доставалось народному хозяйству. Теперь основные потребители те же: российский авиакосмос забирает 60 процентов, 18–20 уходит в военное и гражданское судостроение, 7–8 тратится на оборудование для химической промышленности, 4–5 процентов используется в цветной металлургии.
— Не получится ли так, что из-за растущих обязательств перед иностранцами ВСМПО не сможет покрыть рост внутреннего спроса?
— На отечественный рынок идет четверть нашей продукции по стоимости и весу, при этом мы закрываем 100 процентов внутренних потребностей. Нас заверяют, что к 2012–2015 году эти потребности возрастут втрое. Планы весьма оптимистичные, ну да ради бога! Мы вкладываем деньги в расширение производства и будем готовы к увеличенному спросу. Проблема с внутренним рынком другая. Если Boeing и Airbus дают нам расклад по строительству самолетов по месяцам на ближайшие три-четыре года и, зная потребление титана по каждому самолету, мы можем проводить плановую подготовку производства, то от отечественных заказчиков такой информации мы не имеем.
Жених пока балует
— Может, изменение отношения Boeing и Airbus к вашей доле и обида на «недостаток патриотизма» в ценах со стороны российских потребителей имеют другие корни? Полтора года назад из частного предприятия «ВСМПО-Ависма» превратилось в кусочек госкорпорации «Рособоронэкспорт» (ныне «Ростехнологии»). Иностранцев конфликт интересов и близость Кремля не напрягли?
— Напрягли. Но, надо отдать ему должное, наш новый акционер повел себя корректно. Мы обсуждали вопрос о беспокойстве заказчиков с Сергеем Чемезовым (глава «Ростехнологий» — «Эксперт»). Он пригласил руководство Boeing и Airbus и четко заявил, что никаких изменений в стратегии, тактике и поставках не будет; более того, он им сказал, что по некоторым существующим проблемным моментам будет защищать интересы корпорации с целью недопущения каких-либо перебоев в работе.
—… типа «только бизнес, никакой политики».
— Никакой. Я вам больше скажу, думаете, «Рособоронэкспорт» только и мечтал, как бы заполучить тотальный контроль над ВСМПО, управлять каждым нашим шагом и каждой мыслью? Нет. Уже в процессе передачи «Рособоронэкспорту» 66−процентного пакета люди из этой организации нам пояснили, что их больше устроил бы меньший пакет, который позволял бы согласовывать стратегию и планы развития корпорации. Как бы там ни было, с момента смены владельца наши планы и отношения с иностранными заказчиками ни в чем не пострадали.
— Жизнь штука изменчивая, в конце концов не «Ростехнологиям» определять отношения между Кремлем и Белым домом. Не логично ли разделить ваш бизнес на зарубежно-коммерческую и российско-оборонную составляющие с последующим изменением контролирующих акционеров?
— Это невозможно по технологическим причинам. И для своих, и для иностранцев на одних и тех же мощностях мы делаем одинаковые по назначению продукты. Да и по форме, например, диск для Rolls-Royce и для «Пермских моторов» порой трудно различить.
— Зато можно подсластить отдающую Кремлем пилюлю. Давно уже говорилось о планах вывода «ВСМПО-Ависмы» на IPO, теперь со ссылкой на источники в «Ростехнологиях» появились слухи, что рассматривается возможность продажи части акций одному инвестору.
— Пятьдесят процентов плюс одну акцию, то есть контроль, «Ростехнологии» сохранят железно. Речь идет о продаже 15–16−процентной доли. С моей точки зрения, принципиальна важна не форма продажи — в виде IPO или одному инвестору, не вызывающему отторжения заказчиков, — а ее момент. Сейчас мы интенсивно инвестируем в модернизацию и в создание новых производств (см. график 1. — «Эксперт»). Проекты будут закончены где-то к 2010 году на ВСМПО и в 2011−м на «Ависме». Когда мы будем иметь обновленную и более мощную компанию, тогда, вероятно, и более резонно ставить вопрос о продаже акций.
Обрасти и потолстеть
— Много вкладываете в производство? Насколько собираетесь его увеличить?
— На сегодня кредитная масса достигла 630 миллионов долларов, всего за 2006–2012 годы планируем вложить в завод чуть больше миллиарда долларов (это эквивалентно годовой выручке холдинга. — «Эксперт»). Много денег уже пошло в дело, вы видели — весь завод перерыт. С 2006−го по 2012 год хотим нарастить объем выпуска титановой продукции до 46–48 тысяч тонн, то есть на 70 процентов больше, чем в 2007 году (см. график 1. — «Эксперт»).
— Но после бурного роста в прошлом году выручка холдинга перестала увеличиваться…
— Нет, по итогам года она вырастет примерно на 14–15 процентов.
— Даже такое увеличение не больше прироста натуральных показателей производства. Значит, цены на титан стагнируют, потолка по доле у двух основных покупателей вы достигли. Зачем нужно расширяться?
— Определенный рост цен был, но далеко не по всем позициям. Большинство поставок мы осуществляем по долгосрочным контрактам, заметный пересмотр цен возможен только после их завершения.
Что касается стратегии роста. Расти мы просто обязаны вслед за увеличивающими потребностями наших заказчиков и вновь вводимыми мощностями конкурентов. Есть на титановом рынке такой заколдованный уровень — 30–40 процентов. Главные потребители, те же авиастроительные компании, могут практически занулить того, кто обеспечивает 10–15 процентов всех поставок. Того, кто дает им 30–40 процентов, они выбрасывать не будут. К тому же кроме Boeing и Airbus есть много других компаний-заказчиков, с которыми мы хотим развивать бизнес, для которых хотим стать ключевыми партнерами. Опять-таки нужно помнить о росте внутреннего спроса.
Но это только одна причина. Сейчас серьезная проблема холдинга и всей российской промышленности — рост неподконтрольных предприятиям издержек. Расширяя производство, мы этот фактор сможем ослабить: постоянные издержки, численность персонала по абсолютной величине останутся прежними, а на единицу продукции уменьшатся.
— Да уж, издержки… По отчетности за девять месяцев прошлого года чистая прибыль сократилась аж в полтора раза.
— С одной стороны, увеличились выплаты по кредитам. С другой стороны, проблема в росте стоимости ресурсов. За прошлый год у нас оплата труда выросла на 15 процентов, а затраты на энергетику подскочили на 18 процентов. К тому же возникли временные затруднения по некоторым направлениям. Производство губки на «Ависме» немного отстает от потребностей ВСМПО, поэтому частично ее надо было покупать на стороне, что по затратам (с учетом цен и транспортных расходов) для нас было не очень выгодно. Плюс случилась катастрофа на шахте «Уралкалия». Она находилась под боком у «Ависмы» и обеспечивала ее карналлитовым концентратом, который содержит магний и хлор, необходимые для выплавки титановой губки (см. схему. — «Эксперт»). Теперь карналлитовую руду приходится возить с шахт «Сильвинита», из другого города, обогащать до концентрата на оставшейся фабрике «Уралкалия», его себестоимость из-за неудовлетворительной логистики и повышенных издержек «Уралкалия» сильно возросла. (После этого разговора, 13 марта, структуры «Ростехнологий» вместе с «Сильвинитом» в рамках аукциона приобрели лицензии на освоение участков Верхнекамского месторождения, где партнеры теперь собираются организовать новое производство карналлита. — «Эксперт».) Вдобавок ко всему существенно выросли цены на легирующие металлы, которые нам нужны для титановых сплавов, например ванадий и молибден.
Но эти проблемы мы решаем. Пока мы полностью зависим от региональных энергосистем, но в первом квартале выходим на открытый рынок, рассчитываем выиграть по цене. Ведь наша «Ависма», в отличие от большинства промпредприятий, потребляет практически одинаковое количество электроэнергии зимой и летом, днем в момент общесетевых пиковых нагрузок и ночью при глубоком спаде. Для постоянно работающих электростанций мы выгодный потребитель, поэтому при заключении контрактов сможем рассчитывать на дисконты и более низкую цену. Ищем альтернативные пути для получения хлора: строим собственную установку по хранению и испарению жидкого хлора, который будем получать из близко расположенного источника. Работаем над проектом создания собственных сырьевых источников молибдена и ванадия.
— Вы не упомянули еще об одном узком месте — весь титановый концентрат вы вынуждены покупать за рубежом, на Украине. Несколько лет назад даже случился перебой с поставками, и вы стали искать сырье в других местах.
— Украинские производители концентрата диверсифицировали свои поставки ильменита, уменьшив нашу долю: титановое сырье идет ведь не только на производство металлического титана, но и широко используется в лакокрасочной промышленности и в химии. Значительные поставки пошли с Украины в адрес американской DuPont. Тогда недостаток ильменита мы компенсировали закупками из Шри-Ланки и исследовали пробы из других источников. Но в настоящее время DuPont от украинских ГОКов отвернулся, и они опять дают нам весь концентрат в полном объеме под наши потребности. Мы хотим этот канал поставок стабилизировать и подстраховать межправительственным соглашением сроком, допустим, лет на пять. Взамен нужного нам количества губки и концентрата будем поставлять украинцам титановые изделия для их промышленности.
— Сомневаюсь, что при обычной для Украины политической чехарде это все будет соблюдаться.
— Мы им нужны, и они имели хорошую возможность в этом убедиться. Два года назад украинские ГОКи возжелали резко поднять цену на концентрат, но мы с этим не согласились. Случились перебои с поставками. Тогда мы сообщили всем нашим украинским заказчикам, что не можем дать нужную им титановую продукцию из-за отсутствия сырья. На Украине поднялся такой шум, что буквально через неделю перед нами извинились и возобновили поставки.
— Вы раньше говорили о необходимости организации добычи титана в России. Подвижки есть?
— В стране много месторождений (около 30% мировых запасов. — «Эксперт»), но беда в том, что они находятся в неудобных местах, соответственно разработка их весьма затратна. Наиболее подходящее со всех точек зрения — Центральное месторождение в Тамбовской области. Там тепло, его можно разрабатывать круглый год и получать приемлемый для нас концентрат с достаточно высоким (59 процентов) содержанием диоксида титана. На большей части месторождения «Норникель» провел геологоразведку, но лицензии на добычу у него нет, и этот актив, на мой взгляд, не является для него профильным. «Ростехнологии» сейчас работают с администрацией области и «Норникелем» с целью использования этого месторождения по прямому назначению.
— Объемы выплавки титана сейчас ниже, чем в советские времена, в два с лишним раза. Вы сможете оперативно загрузить мощности, доставшиеся от СССР, или они уже навсегда выбыли из строя?
— Плавильные мощности, созданные в советские времена, сейчас уже почти полностью загружены (на 85 процентов), через год их даже будет не хватать.
— Да как же так?!
— Действительно, на пике в 1991 году мы выплавляли 106 тысяч тонн титана, в этом году будет выплавлено около 54 тысяч тонн. (Около 30 процентов металла уходит в титановую стружку и переплавляется повторно, используются легирующие добавки, поэтому объем выплавки заметно больше потребления титановой губки и объема конечной продукции. — «Эксперт»). Печи же загружены вот почему. В советские времена слитки получали за один или два переплава. Сейчас технологии ужесточены и модернизированы, слитки выплавляются в два или три переплава. Кроме того, много металла сейчас выплавляем при существенно более низкой силе тока для исключения ликвации, то есть неоднородности сплавов по химсоставу и структуре. Соответственно, в два-три раза замедляется процесс плавки. То есть печи загружены не меньше, чем раньше, просто мы частично трансформировали количество в качество.
Убежать от желтой угрозы
— Помимо возращения «ВСМПО-Ависмы» в лоно государства есть еще одна перемена, которая способна сильно повлиять на судьбу холдинга. И уж определенно не в лучшую сторону. Год назад вы заговорили об ожидаемом резком росте производства титана в Китае.
— До последнего момента титановый рынок был стабильным и на нем работали три группы производителей — из США, России и Японии, — обеспечивая весь спрос. Титановый бум, связанный с ростом спроса в авиации и атомной энергетике, изменил эту ситуацию. На рынке громко заявили о себе китайцы, собираясь инвестировать в производство титана до двух миллиардов долларов с 2006−го по 2012 год и создать мощности по производству титановой губки в размере до 110 тысяч тонн.
Они опробовали такую тактику. Сначала наращивают производство и сбивают цены до минимума (порой продают на уровне себестоимости благодаря господдержке). Когда конкуренты вымирают, низкоэффективные заводы власти закрывают, цены у оставшихся эффективных игроков опять ползут вверх, только китайцы уже остаются в гордом одиночестве. Так было на рынке магния. В начале десятилетия, когда западные компании продавали его по 3–4 тысячи долларов за тонну, китайцы начали в нарастающих количествах выбрасывать его на рынок по 1,5–2 тысячи. Закрылось около 13 заводов по всему миру, даже такие продвинутые компании, как Magnolia и завод Norsk Hydro в Канаде. Завершив увертюру, китайские производители вышли на цены 4–5 тысяч долларов за тонну, получив почти полный контроль над мировым рынком магния.
— Опасения подтверждаются?
— Не то слово. Три года назад у китайцев было 18 тысяч тонн мощностей по производству губки, сейчас — втрое больше, то есть уже около 40 процентов от мировых! Загружены они далеко не полностью, но это лишь вопрос времени. Хотя китайцы сейчас настроены трезвее и готовы немного скорректировать свои прежние грандиозные планы в соответствии с потребностями рынка. Можно предположить, что в пределах четырех-пяти лет они станут главными поставщиком губки для всего мира. К тому времени наше первое-второе место по ее выплавке превратится в четвертое (см. график 2. — «Эксперт»).
— Но вы не единожды говорили, что титановая металлургия отличается сложностью и наукоемкостью; потребители больше всего ценят качество. За счет чего пробиваются китайцы, неужели опять используют низкие цены?
— Они пока развивают в основном производство титановой губки, а это первый, самый простой, хотя и очень важный с точки зрения формирования качества металлургический передел (см. схему. — «Эксперт»). Качество у них не ахти какое, основное преимущество их губки в низкой цене, это позволяет занять им некоторые ниши. Например, японцы за последний год впятеро увеличили закупки этого полуфабриката в Китае. Японцы свою высококачественную губку продают американским авиастроителям, а китайскую пускают на промышленные цели и ширпотреб вроде клюшек для гольфа.
— То есть китайцы начинают поджимать вас «снизу» — со стороны простейших переделов и наименее качественного металла для сегментов с невысокими запросами. Видимо, вам надо двигаться «вверх»…
— Именно. Если в других металлургических отраслях китайцы могут задавить конкурентов одной лишь ценой на металл, то в титановом бизнесе есть возможность сконцентрироваться на производстве изделий ответственного назначения с углубленной переработкой. Это уже, собственно, не металлургия, а металлообработка, причем сложная, ценовой фактор здесь играет меньшую роль, а большую — качество и надежность. Более того, в нашем бизнесе у самых крупных потребителей титана — авиаторов, оборонщиков — ценится тот поставщик, который умеет работать с более глубокими переделами. Производителей губки поменять могут легко, по поводу тех, кто дает слитки, уже задумаются, а вот тех, кто научился делать обработанные заготовки, менять станут только по очень веским причинам. К тому же обработанные изделия стоят в несколько раз дороже слитков.
Сейчас основную часть средств мы вкладываем именно в высокие переделы (см. график 1. — «Эксперт»). Теперь у нас есть уникальный бизнес по производству механически обработанных и готовых изделий вместо простых заготовок. Из крупных титановых компаний только американская RMI производит мехобработку, и то в небольших масштабах.
В общем, кроме губки и простейшего ширпотреба, китайцам ничего отдавать не собираемся. Но для этого нам надо быстро бежать вперед в смысле совершенствования и усложнения производства. Ведь китайцы тоже учатся, серьезные суммы начинают вкладывать в более сложные, чем губка, вещи. Сейчас, например, они за 200 миллионов долларов строят пресс с усилием в 80 тысяч тонн. Два аналогичных по мощности пресса есть только в России: один на нашем заводе (см. фото на стр. 103), а второй… Да, второй-то в России, но уже не у россиян. Он находится на территории Самарского метзавода, который вместе с другим предприятием в Белой Калитве был продан Олегом Дерипаской американской Alcoa. Новейшие заводы бывшего Восьмого главка авиационной металлургии Министерства авиационной промышленности отдали почти за те же 200 миллионов долларов (точнее, за 250)! Я тогда всем, включая президента, писал, какой «подарок» для обороноспособности и экономической мощи страны делает господин Дерипаска. Если с нашим прессом что-то произойдет, уникальные заказы для российских и зарубежных заказчиков самолетов кто будет делать? Наши «друзья» китайцы?
— Ваши фонды и используемые технологии сейчас как смотрятся на фоне западных конкурентов?
— В целом они достаточно близки, потому что отвечают жестким требованиям одних и тех же заказчиков. Однако есть и нюансы: например, мы уступаем в рулонном производстве и в изготовлении плит из технически чистого титана, но имеем преимущества в производстве крупных штамповок и специальных плит и листов из прочных сплавов. По многим процессам мы от американцев и японцев отстали, по многим идем в ногу, где-то уже опережаем. Если раньше мы, допустим, делали балку шасси из отдельных кусков (варили все это наши заказчики), то сейчас научились изготавливать ее за один прием.
Долина им поможет
— Как этой стратегии на высокие переделы и добавленную стоимость поможет лоббируемый вами проект Титановой долины? Кто и зачем в эту долину двинется?
— Сейчас мы в основном продаем полуфабрикаты. Но все, абсолютно все наши потребители готовы и даже просят поставлять уже готовые изделия из титана или в крайнем случае формы, максимально приближенные к финишным. Например, моторостроительная компания Snecma предлагает нам делать им готовые лопатки вентиляторов авиационных двигателей в объеме до 30–40 процентов их потребностей. То же самое просит нас Пермь (крупнейший в стране производитель авиационных двигателей «Пермские моторы». — «Эксперт»). Из российских предприятий готовые изделия просит завод Сухого в Комсомольске-на-Амуре, «Сатурн».
Собственно, Титановая долина — это особая экономическая зона в районе Верхней Салды, в которой должен расположиться целый куст СП с зарубежными и отечественными производителями титановых изделий и наши собственные высокопередельные мощности. Там из нашего металла и заготовок будут производиться детали и узлы самолетов, энергетических установок и другая конечная продукция. Далее зона может перерасти в кластер, который не ограничен какой-то небольшой территорией, а объединяет предприятия, работающие на одну идею или на один конечный продукт. Сейчас вот заявляют о формировании машиностроительного кластера в Питере и авиастроительного под Жуковским. Мы бы в титановый кластер могли включить наш завод по производству губки в Березниках и завязанные на титан предприятия в других частях страны. Эту тему мы обсуждали в Минэкономразвития. Но у нас нет законодательной базы, обеспечивающей юридическое существование кластеров, ее разработка — дело долгое. Время чрезвычайно важно, и поэтому наиболее реальный вариант — это реализация идеи ОЭЗ. «Прикладной» аспект проблемы: резиденты ОЭЗ должны получить серьезные льготы по разным таможенным платежам и налогам.
— Вам-то зачем клянчить эти льготы, у вас ведь и так все хорошо?
— Дело ведь не только в нас. Без зоны кто-то к нам придет, а кто-то и нет. Ее появление ускорит приход отраслевых инвесторов и увеличит их число, а также сильнее привяжет иностранцев к нам и к России. С налоговыми льготами многие предпочтут наращивать производство именно у нас, ведь как раз возможностью снижения издержек (при прежнем качестве) им интересен приход на Урал. Если будет больше участников — будет сильнее эффект от технологического взаимодействия, а для бюджета эффект от увеличения налогооблагаемой базы перекроет потери от разного рода послаблений.
— Потолка по доле в поставках для Boeing и Airbus вы достигли. Кого вы еще хотите «окучить» через ОЭЗ?
— Goodrich готов здесь делать элементы шасси. С Rolls-Royce обсуждалась возможность изготовления деталей для двигателей. Yamaha заинтересована в производстве выхлопных систем. Бразильский производитель региональных самолетов Embraer с нашей помощью уже закрывает 90 процентов своих потребностей в титане и тоже готов обсуждать этот вопрос.
Действительно, с введением зоны мы привяжем к себе многих клиентов и сможем нарастить собственные доходы с помощью высокопередельной продукции. Но это, может быть, даже не самый главный эффект. Мы сделаем еще один шаг вверх — от сырьевого бизнеса к наукоемкому и инновационному. В состав зоны будут входить исследовательский центр и бизнес-инкубатор. Создав здесь конгломерат разных компаний, связанных с титаном, мы сформируем очень ценную для высокотехнологичных отраслей тусовку научной и технической элиты.
— Но конечная продукция из титана очень сложна, а ее производство сопряжено с инновациями. Иностранцам логично тяготеть не к сырью в уральской глубинке, а к местам потребления и научным центрам в развитых странах.
— Замечание верное, но лишь отчасти. Взять ту же медицину. Естественно, те, кому нужны индивидуальные вещи и срочные заказы, должны быть близко к хирургическим центрам, идеологам процесса, и в Салду они не поедут. Скажем, если, например, человеку, повредившему череп, в тот же день сделать компьютерную томографию и слепки, уже на следующий день можно изготовить отформованную титановую сетку, идеально закрывающую пробитое место. В таких ситуациях время не терпит, производитель такой сетки должен быть рядом с хирургическим центром. Но это эксклюзивные решения. Чаще медики используют простые серийные изделия из титана, к примеру разные виды пластин для скрепления костей, титановые крючки и так далее. Производители такой продукции вполне могут облюбовать Урал, где под боком главное — титановая компания.
— Помимо родного Урала вы взялись участвовать в создании новых титановых производств на территории Индии. Зачем?
— Мы с Индией практически не торговали и вот сейчас делаем первые заходы на этот рынок, где запустили сразу два проекта. Первый — в городе Хайдерабаде. Местное предприятие Midhani, принадлежащее индийскому министерству обороны, изготавливает титановый прокат, для производства которого наша «Ависма» поставляет губку, которую индийцы не производят. Мы договорились создать с ними СП, можем совместно делать штамповки и другую продукцию, необходимую для закупаемых у нас самолетов «Сухого». Второй проект — в штате Керала. Там есть титановые пески, можно прямо на пляже и в зоне, которая идет на два-три километра в глубь страны от моря, брать хорошее сырье. Мы обсуждаем с ними создание завода по производству губки.
— Зачем же выращивать нового конкурента?
— В Индии уже присутствуют американцы, у этой страны огромный потенциал. Если мы не будем участвовать в его развитии, это без проблем сделают другие.
/Корр. Иван Рубанов/
