Российская экономика застряла в прошлом столетии, и из этого тупика надо выбираться
С резким усугублением экономической ситуации в стране возникли и извечные русские вопросы «что делать?» и «кто виноват?». Появилось много рецептов исправления ситуации, участились негативные прогнозы не только выхода из экономического кризиса, но и будущего России. Притом что их уже дают и те лица, которые еще недавно возглавляли экономический блок правительства. В их числе Герман Греф, который с 2000 года, будучи еще в Санкт-Петербурге, возглавил Центр стратегических разработок и в том же году стал министром экономического развития и торговли РФ (этот пост занимал до 2007 года), реализуя эти разработки. Так, выступая на Гайдаровском форуме 15 января нынешнего года, он заявил: «Мы проигрываем… мы проиграли конкуренцию, надо честно сказать, оказались в стане стран, которые проигрывают, в стане стран-дауншифтеров. (Иначе говоря, в стане стран-лузеров, или неудачниц. – А.К.)
Хотя и в других формулировках, но так же негативно отзывается о нынешней экономической ситуации в стране и бывший министр финансов и заместитель председателя правительства (2000–2011) Алексей Кудрин, который ныне возглавляет Комитет стратегических инициатив. Это он настаивал на том, чтобы нефтедоллары в экономику не шли, а хранились (причем под низкий процент!) в банках и ценных бумагах стран Запада, и в первую очередь США, иначе-де будет расти инфляция. Тезис этот многими авторитетными экономистами считался глубоко ошибочным, ибо лишал экономику инвестиций, инфляцию же разгоняют не нефтедоллары, а естественные монополии. Однако, пользуясь доверием главы государства, с которым он был на равных должностях в питерской мэрии при мэре Анатолии Собчаке, Кудрин твердо стоял на своих позициях.
Немного истории
Подсчеты некоторых экономистов, что для модернизации отечественной экономики стране потребуется 1–1,5 трлн долл., казались из области фантастики. Но к началу ХХI века цены на нефть пошли в гору и постоянно росли, достигнув к лету 2008 года 147 долл. за баррель. Соответственно быстро росли и доходы от экспорта энергоносителей (к слову сказать, к 2015 году, по некоторым подсчетам, они достигли 3,5 трлн долл.). Соответственно рос и ВВП, составлявший к началу финансово-экономического кризиса 2008 года в среднем 7% в год.
Только Кудрин вряд ли смог бы проводить линию на «стерилизацию нефтедолларов», если бы не пользовался еще и поддержкой «сырьевых магнатов» и их адвокатов в СМИ. В защиту сырьевой ориентации национальной экономики был пущен в ход тезис о том, что энергоресурсы не менее важны для мировой экономики, чем высокие технологии. При этом некоторые высокие чиновники даже стали говорить о том, что нефть и газ мы будем обменивать на продукцию высоких технологий, что, однако, не встретило понимания со стороны высокоразвитых стран. Тогда же с подачи, полагаю, хорошо известных читателям «НГ» лиц Россия «превратилась» в энергетическую сверхдержаву. Капитаны сырьевого сектора прогнозировали рост стоимости барреля нефти в ближайшей перспективе до 200 долл., 1 тыс. куб. м газа – до 1 тыс. долл., а рыночной капитализации «Газпрома» – до 1 трлн долл. Сколько реально на данный момент стоит баррель нефти, нам известно, а что касается капитализации «Газпрома», то с 369 млрд долл. (май 2008 года) она снизилась до 95,9 млрд к июню 2013 года и до 56,5 млрд долл. в 2015 году.
В то время как в правящих кругах упивались «огромными достижениями» в развитии страны и уже выдвигали идею сделать рубль резервной валютой, а Москву – новым международным финансовым центром, ученые били тревогу. Что их беспокоило? За счет доходов от экспорта энергоносителей растут зарплаты и пенсии граждан, обновляются столица и ряд крупных городов, возникают элитные дома и поселки типа Рублевки. Элита не вылезает из Куршевеля и с Лазурного Берега, а все больше граждан со средним достатком отдыхают в Турции и Египте. Чиновники и новые русские переводят деньги в банки стран Запада и в массовом порядке скупают там недвижимость, в том числе замки и даже целые острова; туда же посылают на учебу своих отпрысков, а дочерей и жен – на лечение и даже на роды. Рост есть, а развития как такового нет. Напротив, многие отрасли хозяйства и социальной сферы, секторы высоких технологий теряют и те позиции, которые были завоеваны в советские годы, и страна все больше откатывается назад.
Что есть рост, а что развитие, давно определил выдающийся австрийский и американский экономист Йозеф Шумпетер (1883–1950) и продемонстрировал это на очень простом примере. Если увеличить производство фаэтонов, говорил он, то это будет рост, а если вместо них выпускать кабриолеты, то это будет развитие. Востоковедам этот феномен давно знаком из опыта целого ряда бывших колоний, богатых тем или иным пользующимся спросом на мировом рынке видом сырья, но прежде всего энергоносителями, и в научную литературу вошел под термином «рост без развития».
Первыми забили тревогу ученые РАН. Так, уже ушедшую из жизни Татьяну Заславскую, крупного отечественного социолога, академика, беспокоило то, что благополучие страны все больше зависит от экспорта нефти, которая либо кончится, как уже случилось с некоторыми ее экспортерами, либо потеряет в цене, что уже не раз происходило в последние десятилетия. А еще она обращала внимание на растущую эмиграцию из страны талантливых ученых и специалистов наиболее трудоспособного возраста, что неизбежно ведет к ухудшению качества населения и обедняет отечественный научно-технический потенциал. Авторитетный в научном сообществе директор Института экономики РАН академик Леонид Абалкин, проанализировав все составляющие промышленного и научно-технического прогресса, пришел к выводу, что страна может сблизиться по уровню развития с развитыми странами не раньше, чем через несколько поколений, да и то при благоприятных обстоятельствах. Но, пожалуй, самый негативный сценарий развития России вытекал из проведенного в Институте прикладной математики РАН математического моделирования, о чем поведал общественности заместитель его директора доктор физико-математических наук Георгий Малинецкий. Если Россия не сменит модель развития, то, согласно этому сценарию, к 2030 году она развалится, как развалился СССР. Причем этот сценарий появился еще до кризиса 2008 года.
Конечно, может возникнуть вопрос: почему Россия застряла в прошлом веке и не смогла диверсифицировать экономику? И хотя это отдельная тема, но если в нескольких словах, то, на мой взгляд, питерская команда капитулировала перед объективными трудностями в деле создания новой экономики в условиях страны, в которой в постсоветские годы произошла деиндустриализация. Притом что новую продукцию надо не только производить, но и находить для нее ниши в условиях жесткой конкуренции, характерной для глобальной экономики. Тут неизбежны и ошибки, и провалы. Это с одной стороны. А с другой стороны, надо менять систему управления, экономическую и социальную политику, приоритеты в расходовании государственных средств. Надо на всем экономить, снизить жизненный уровень правящей элиты, заставить госуправленцев слезть с беззаботного сидения на нефтегазовой трубе и ломать голову над тем, что строить, как строить, на какие средства строить и как созданный продукт реализовать. А еще надо избавляться и от многих управленцев из числа «своих» (бывших и действующих силовиков и питерцев), преданных высшему руководству, но слабых, некомпетентных, а нередко и коррумпированных. Не исключая и соратников, которые по невежеству или корысти давали Кремлю ложную картину ключевой роли энергоносителей в мировой экономике на многие десятилетия вперед. Но это могло бы привести к подрыву вертикали власти, костяком которой являются «свои».
Факторы развития
Для перехода страны на новый уровень надо сохранить критическую массу потенциала. Но каковы ее составляющие? Это человеческий капитал. В ХХI веке основным двигателем развития стал человеческий капитал, отсюда растущие инвестиции в образование, науку, здравоохранение. Однако расходы нашего государства на эти цели сильно упали по сравнению с советским периодом и сейчас во много раз меньше, чем в передовых странах. Не будучи востребованными на родине, сотни тысяч ученых, инженеров, математиков, биологов и других специалистов самого работоспособного возраста уехали в страны Запада (прежде всего в США) и составляют там немалую часть персонала университетов и высокотехнологичных компаний. Мы потеряли инженерно-технические коллективы, у нас острая нехватка квалифицированных рабочих. А Курчатовы, Королевы, Ландау, Туполевы, Яковлевы и т.д., так необходимые при переходе к новому качеству экономики, могут появиться только в крупных производственных и научно-технических коллективах, чего нет и не может быть в условиях сырьевой экономики.
Это материально-техническая база. Практически все сложные машины и оборудование, в том числе для нефтегазовой отрасли, мы закупали в странах Запада. По производительности труда в промышленности мы отстаем от передовых стран в 5–10 раз. У нас упало машиностроение, практически потеряны станкостроение, прикладная наука, включая опытные производства, без которых открытие не может дойти до конвейера. В лабораториях преобладает допотопное оборудование. Неразвиты электроника, робототехника, биотехнологии, оптика и т.д. По мнению большинства ученых, наша экономика отстает от передовых экономик примерно на 40–50 лет.
Это международная обстановка. Она ныне крайне неблагоприятна для перевода сырьевой экономики на рельсы промышленного и научно-технического развития. Наша внешняя политика мне порой кажется импульсивной, плохо продуманной и даже иррациональной. А история так распорядилась, что центр великих открытий оказался на Западе и на протяжении последних столетий именно западные страны стали центром промышленного и научно-технического прогресса. И ни одна страна мира не совершила промышленного переворота и не добилась крупных успехов в сфере инноваций без опоры на Запад. Это касается и Японии, и Южной Кореи, и Китая, да и всех новых индустриальных стран. Но это же касается и России. И речь идет не только о реформах Петра I. Индустриализация была осуществлена большевиками при активном участии гениального промышленного архитектора Альберта Кана из Детройта. В условиях Великой депрессии в США он и его команда спроектировали важнейшие стройки первых пятилеток, заказали и организовали доставку в СССР для них самых современных в ту пору машин и оборудования, а иногда и целых заводов. И как ни странно, большевики закупали в странах Запада и военную технику: в Италии – военные суда и документацию для их строительства, в Германии – оборудование для подводных лодок и другую военную технику, в США – летательные аппараты, в Чехословакии – артиллерийские системы и т.д.
В последние столетия наша страна практически всегда имела союзников. Она была в союзе то с Германией и Австро-Венгрией, то с Англией и Францией, наконец – в составе антигитлеровской коалиции. Потом НАТО противостоял военный блок – Организация Варшавского договора. СССР был родоначальником реального социализма, который считался альтернативой капитализму, пользовался поддержкой со стороны зарубежных компартий. Ныне же у нас нет союзников, не считая Белоруссии. И нет никакой притягательной идеи для других стран. Страны БРИКС, ШОС – это партнеры, а не союзники. Но при этом мы поссорились с Украиной и бросили вызов практически всему развитому миру, который по ВВП превосходит нас не менее чем в 20 раз и примерно во столько же раз по промышленному и научно-техническому потенциалу. И тем не менее в обновленной стратегии национальной безопасности записано, что главными противниками России являются США и их союзники. А еще до этого с высоких трибун было заявлено, что при определенных условиях мы готовы применить и ядерное оружие. По-моему, таких заявлений не делалось в СССР и не делается в других ядерных странах. Ядерное оружие ныне рассматривается в мире как оружие устрашения, а не применения. Это оружие самоубийства. Его применение даже в тактических целях могло бы спровоцировать полномасштабную ядерную войну и поставить крест на земной цивилизации.
Но что из вышесказанного вытекает? Во-первых, прежде чем ставить глобальные задачи – закрепить за Россией статус одной из лидирующих мировых держав, перейти на новый уровень технологического развития (как записано в стратегии национальной безопасности), следовало бы не обострять, а сглаживать противоречия с Западом и Украиной. Политика импортозамещения в каких-то отдельных областях может сработать, а как стратегия развития – это нонсенс в условиях глобальной экономики. Достаточно того, что нам придется возмещать те потери, которые мы понесли после введения Западом санкций и разрыва кооперативных связей с Украиной в военной сфере. Ведь с США и ЕС у России до санкций активно развивалось военно-техническое сотрудничество. Как утверждает военный обозреватель Владимир Воронов (ссылаясь на официальных лиц РФ), к 2025 году нам предстоит заместить «826 образцов вооружений и военной техники». А еще надо заместить немалое число единиц вооружений и военной техники, производимых в Украине.
Во-вторых, если мы считаем США и их союзников нашими главными противниками, то и они нас будут воспринимать так же. Раньше они основным своим врагом считали терроризм, а геополитическим противником – Китай. Если судить по прошлому опыту, то они будут делать все возможное, чтобы помешать нормальному развитию России даже после формальной отмены санкций. Я даже думаю, что американцы тоже обновили свою стратегию безопасности и разработали для этого соответствующие меры. О том, какие методы США пустили в ход, чтобы подорвать жизнеспособность СССР, рассказал миру американский автор Петер Швейцер, автор книги «Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря». (Как он утверждал, его консультировали бывшие сотрудники администрации США.) С одной стороны, западные стратеги подтолкнули нас к введению войск в Афганистан, а с другой – был широко разрекламирован миф о намерении США перенести гонку вооружений в космос. В том, что идея «звездных войн» носила политический, а не военный характер, впоследствии признался помощник президента США по национальной безопасности Роберт Макфарлейн. Все это было направлено на то, чтобы спровоцировать СССР на новый виток гонки вооружений, тем самым подорвать его экономику и вызвать недовольство граждан существующим режимом. И им это, увы, удалось. Близорукое советское руководство тратило на гонку вооружений гигантские средства для защиты страны извне, а беда пришла изнутри: СССР распался без единого выстрела, и не нашлось сил его защищать.
Что делать в создавшихся условиях?
Выскажу некоторые соображения из опыта Китая, с которым у России немало общего. Ведь многих россиян давно мучает вопрос: почему страна, экономика которой была в несколько раз меньше российской до начала реформ, стала второй экономикой мира, а национальная валюта – юань – в 2016 году станет мировой резервной валютой? При этом попытаюсь назвать некоторые установки (принципы), которые и позволили КНР добиться таких успехов.
Первое. Дэн Сяопин поставил задачу: делая акцент на подъеме сельского хозяйства, чтобы накормить изголодавший народ, в то же время развивать промышленность и высокие технологии. Однако он понимал, что собственными силами эту задачу не решить, и потому сделал ставку на привлечение в страну капитала, технологий и управленческого опыта из стран Запада. Там же предполагалось готовить и кадры специалистов. И этого удалось добиться. И индустриализация, и создание мощного сектора высоких технологий были осуществлены в основном на средства Запада и руками западных специалистов.
Второе. Во главу угла были поставлены закон и строго действующий по закону суд. В Китае нет ни «своих», ни «чужих». За нарушение закона на скамье подсудимых оказываются не только губернаторы, мэры крупных городов и министры, но и члены Политбюро ЦК КПК. И наказания им даются не условные, а весьма суровые. То, что в Китае беспощадно подавляется криминал и ведется не потешная, а реальная борьба с коррупцией, давно известно. Но команда Си Цзиньпина объявила и решительную борьбу со «сладкой жизнью» партийных и государственных чиновников.
Третье. Были установлены четкие и всем понятные правила ведения бизнеса, и они практически не меняются. У зарубежных инвесторов это вызывает доверие к Китаю. Это же является и одной из составляющих привлекательности инвестиционного климата, который мы так и не смогли создать в постсоветские годы.
Четвертое. В центр внимания властей были поставлены не чиновники, а предприниматели и ученые. Если силовик или чиновник вмешается в деятельность предпринимателя с малейшим намеком на мзду, то он тут же будет уволен. Если он приостановит деятельность предприятия, а суд признает эту акцию незаконной, то государство полностью оплачивает понесенные предприятием потери, а потом их взыскивает с чиновника и его семьи. И чиновники как огня боятся таких ситуаций. Что же касается ученых, то именно они разрабатывают проекты решения тех или иных проблем и потом направляют их правительству.
Пятое. Свободного обмена валюты, который есть у нас, в Китае не было и пока нет, что стало препятствием на пути оттока капитала – фактора, который нанес огромный ущерб России. Но государство никогда не покушалось на сбережения китайцев, и они охотно держат деньги в банках, в которых накоплены огромные депозиты, немалая часть коих обращается в инвестиции. Кстати сказать, очень глубоко продумана и прогрессивная шкала налога с дохода физических лиц.
Шестое. Руководство КНР на международной арене ведет себя осторожно, поэтому страна не является объектом санкций и сама к ним не прибегает. И вообще китайское государство не смешивает экономику с политикой. У Китая и с США, и с Японией могут быть резкие перепалки, но деловые отношения от этого не страдают.
Седьмое. Я не помню, чтобы Пекин похвалялся своими не знающими преград ракетами или говорил, что готов при каких-то обстоятельствах прибегнуть к ядерному оружию. Он постепенно усиливает свой военный потенциал, однако гонкой вооружений не занимается, понимая, что это негативно сказалось бы на росте производства и могло бы спровоцировать ответные действия Японии.
И в заключение: цены на нефть, вне сомнения, раньше или позже пойдут в гору и рубль укрепится по отношению к твердым валютам. Но сможет ли Россия построить несырьевую экономику, сказать затрудняюсь.
Алексей Васильевич Кива
