Ситуация на поле боя меняется каждый день — так гласит старая военная поговорка, которая теперь оправдывает себя на практике. Еще две недели назад казалось, что активное российское вмешательство в войну в Сирии еще больше расколет и без того разобщенную коалицию против ИГ. Но после терактов в Париже Россия становится ключевым партнером в борьбе с террористами.
Ситуация на поле боя меняется каждый день — так гласит старая военная поговорка, которая теперь оправдывает себя на практике. Еще две недели назад казалось, что активное российское вмешательство в войну в Сирии еще больше расколет и без того разобщенную коалицию против «Исламского государства». Но после терактов в Париже Россия, напротив, становится ключевым партнером в борьбе с террористами. И не только потому, что за недавний взрыв самолета над Синаем, по всей вероятности, ответственность несут исламисты из ИГИЛ.
Похоже, что общий враг объединяет силы не только на внутреннем государственном, но и на международном уровне, что, в общем, хорошая новость. Но не все так просто, потому что ни Россия, ни Франция, ни тем более Соединенные Штаты не могут отказаться от своих прежних политико-стратегических интересов, и прежде всего — в Сирии. Россия является союзником правительства Асада, а Запад — его критиком и противником. И это не так просто изменить, даже во время военной кампании против ИГИЛ. Речь не только о ликвидации «Исламского государства», но и о будущем политическом устройстве Сирии, и правительство Асада так просто не откажется от своих позиций. Как и Россия, которая поддерживает современное сирийское правительство не из убеждений, а по стратегическим и геополитическим причинам, рассматривая Асада как средство давления на Запад.
Таким образом, прежняя «борьба ценностей», начавшаяся после аннексии Крыма и войны на Украине, преобразуется в традиционную борьбу реальных политик. Вы поможете в одном, а мы пойдем вам навстречу в другом — все зависит от того, как будет развиваться ситуация. Но любить друг друга мы не будем. Учитывая то, что скорого окончания войны ожидать не приходится, потому что ни россияне, ни французы, ни американцы не хотят начинать наземную операцию, которая могла бы привести к большим жертвам, подобная «совместная борьба» может быть выгодной, и прежде всего — России. Именно в Сирии РФ хочет возместить прошлые экономические и политические потери, связанные с российскими действиями на Украине. Поддержка в Сирии ценой ослабления экономических санкций? Почему бы и нет.
На подобную простую схему не может надеяться даже президент Путин, но ясно, что именно необходимость включения России в западную операцию — а такой необходимости после самовольного вмешательства российской авиации уже никто не отрицает — способствует реализации сильного желания России быть признанной на международном уровне и вернуть себе статус державы. «Мы не допустим вмешательства в наши дела и навязывания нам чужой воли. У нас — своя воля», — заявил в ходе последней предвыборной кампании нынешний президент РФ Владимир Путин. По прошествии трех лет нужно добавить, что Путину в целом удается отстаивать свою волю. С помощью исторических случайностей и западных политиков, которые все еще не знают, как эту чрезвычайно сильную «волю к державности» воспринимать, а тем более — как с такой страной сотрудничать.