Производство снарядов в России можно считать закончившимся
Сколько бы ни хоронили артиллерию, она была, есть и будет богом войны. Свидетельство тому все вооруженные противостояния современности. Но без достаточного количества снарядов пушки бесполезны.
Я не танкист. И не собираюсь критиковать боевую машину «Армата». Возможно, она и в самом деле является лучшей в мире. Зато в своем снарядном деле я являюсь, скажу без ложной скромности, специалистом. Тридцать шесть лет занимался технологией механической обработки артиллерийских снарядов. Знаю во всех необходимых подробностях, что такое массовое производство боеприпасов.
Как бы ни был хорош танк, но без снарядов он превращается в обузу для армии. Василий Грабин называл танк повозкой для пушки. Что касается «Арматы», то ей грозит участь стать повозкой для экипажа, спрятанного в капсуле, если не будет решен снарядный вопрос.
В соответствии с планами до 2020 года намечено принять на вооружение 2300 танков «Армата» (и это не считая машин на ее платформе). Уралвагонзавод собирается изготовлять по 500 единиц в год. «Армата» оснащается 125-мм пушкой длиной намного больше существующих с новыми БПС (бронебойно-подкалиберными снарядами) «Вакуум-1». Кроме того, заявлено, что это временное решение. И на подходе 152-мм пушка, снаряды которой способны прожигать метр стали. Таким образом, танк на многие годы станет недосягаем для конкурентов. Услышав об этом, я воспрянул духом, представляя, сколько нам, специалистам-снарядникам, предстоит работы.
В боекомплекте «Арматы» 45 БПС калибра 125 миллиметров. Калибра 152 миллиметра будет, очевидно, не более тридцати единиц. Разработчики комментируют ситуацию следующим образом: конечно, боекомплект для пушки 152-мм будет значительно меньше, чем для 125-мм. Займемся арифметикой.
Умножив 30 снарядов на 2300, получаем 69 тысяч. Это на все танки и только на один бой. А на всю войну? Нетрудно сообразить: для танков типа «Арматы» необходимо не менее миллиона снарядов в год. А ведь есть еще и «Коалиция», и проверенные в боях самоходные и буксируемые гаубицы, которые еще долго будут состоять на вооружении нашей армии. Речь идет о миллионах снарядов.
Кто и где их станет изготовлять, если в настоящее время снарядное производство в нашей стране разрушено практически до основания? Для «Армат», прошедших по Красной площади 9 мая, их можно сделать и на коленке. А для всего планируемого парка этих машин? Массовое производство боеприпасов – далеко не такое простое дело, как может показаться.
Так где же их все-таки будут делать? Мне, старому снаряднику, наперечет знающему все более или менее способные на это производства, остается лишь недоумевать. Для маневров и показательных стрельб, нет сомнения, снаряды запасут. А на случай большой войны, когда боеприпасы потребуются фронту эшелонами? Не предположить ли, что боевые действия в Донбассе продолжались, пока не закончились последние запасы советских снарядов? Причем одновременно у обеих сторон.
Думал, наконец-то будет востребован наш снарядный институт, который в своей отрасли оборонной промышленности является системообразующим, – ТНИТИ (Тульский научно-исследовательский технологический институт). Ведь речь идет ни много ни мало о безопасности страны, судьбе успевших стать знаменитыми танков «Армата», снарядной отрасли и уникального института ТНИТИ, доживающего, по моему мнению, последние дни благодаря заботам реформаторов.
Недавно я был на собрании акционеров ТНИТИ. Там решался вопрос о досрочной отставке директора. Когда тот отчитывался перед коллективом, спросил, что он думает о перспективах некогда мощного снарядного института и производства, призванного обеспечивать новыми технологиями, станками и нестандартным оборудованием заводы отрасли?
Ничего внятного директор так и не сказал. Но после того как для выхода из кризиса предложил очередное сокращение работников, каковых и так осталось совсем ничего, и сдачу в аренду последних производственных площадей, отпала охота что-либо у него спрашивать.
В условиях, когда все на предприятии решают несколько человек, обладающих львиной долей акций, голосование превращается в формальность, в фикцию. Судите сами. Из тысячи с лишним акционеров присутствовала едва ли сотня. Тем не менее кворум собрался. Вопреки желанию коллектива директор остался в должности – завершать последний акт нашей трагедии, растянувшейся на 25 лет.
Производство артиллерийских снарядов на моей памяти уже оказывалось в похожем положении – в результате реформ Никиты Хрущева. Лидер Советского государства, страдая ракетоманией в тяжелой форме, разгромил под ноль отечественную артиллерию. А заодно и боеприпасную отрасль. После этого погрома в Туле в 1966 году был создан снарядный институт, и мы вынуждены были начинать буквально с нуля.
К 1990-му ТНИТИ стал поистине уникальным институтом – со своим станкостроительным производством мощностью до 150 снарядных станков в год, а также нестандартного оборудования по всему производственному циклу боеприпасов, от заготовки до финиша. Три с половиной тысячи работников, филиал кафедры Тульского политехнического института, подготовка инженерных и научных кадров – 40 кандидатов технических наук исключительно из своих сотрудников.
И сегодня с этого надо бы начинать. На бывших снарядных заводах много свободных площадей, но оборудование изношено до предела. Еще в 1985-м его планировалось полностью заменить к 2000 году. Можно представить, каков сегодня возраст станочного парка – той его части, что не сдана в металлолом, не распродана и не растащена на запчасти.
Может быть, кто-то думает купить оборудование за границей? Однако станки для снарядного производства ни Америка, ни Европа нам не продадут. Посмотрите, какой станкостроительный завод построил немецкий концерн Gildemeister AG в Ульяновске. Станки ECOLINE для кого-то, может, и хороши, но корпуса снарядов на них не сделаешь. И судя по тому, что 1000 станков будут делать 200 рабочих, – это отверточная сборка.
Кстати, вот что говорит по этому поводу руководитель Ассоциации производителей станкоинструментальной продукции Г. Самодуров: «…есть полная статистика, показывающая, как нас ограничивают в поставке современного продукта, нам запрещают поставку современного оборудования в Россию для предприятий оборонно-промышленного комплекса, которые работают в сфере двойных технологий. Если и получают это оборудование, то разными окольными путями, через третьи-четвертые страны, но это все не то. И у нас есть масса примеров, когда идут и остановка, и отключение иностранного оборудования, особенно американского производства. Можно вспомнить конкретные факты, например и в 2010, и в 2011, и в 2012-м, когда на целом ряде предприятий отключалось оборудование при передвижении его на метр-два с места первоначальной установки» («Стареет парк станков», «ВПК», № 7, 2014).
Как донести до тех, от кого зависят обороноспособность и безопасность государства, что пока не поздно, надо восстанавливать ТНИТИ хотя бы в прежних советских размерах. Надо закупать для него оборудование, лелеять его. Другого пути, по моему глубокому убеждению, просто нет. Но сегодня ТНИТИ не может практически ничего из того, что делал прежде. Персонал – всего 300 человек, из коих едва ли сотня рабочих. Речь идет о стенах, заводских корпусах и традициях. Если государство хочет возродить в России снарядное производство, без технологического института с мощным станкостроительным производством не обойтись.
Почему возрождать отрасль нужно именно с ТНИТИ? Не на голом же месте начинать. Тула недаром была выбрана местоположением головного института боеприпасной отрасли. Никаких проблем со специалистами, потому как в наличии Политехнический институт, тесно связанный с «оборонкой». А до станкостроительных заводов, у которых заказывали оборудование для отрасли, размещавшейся в основном на Урале и в Сибири, рукой подать. Кроме снарядных станков требовалось много других – не из одних же корпусов состоят артиллерийские снаряды. Кстати, и не одними снарядами мы занимались, а и «ближним боем», и НУРСами, и авиабомбами, и минами, и много чем еще.
А пока мы не поставили свой завод, за снарядными станками ездили в Ленинград, а потом в Краснодар, где организовали производство разработанных нашими конструкторами станков КМ-816 и КМ-817. Заказывая оборудование для своих заводов, я изъездил всю европейскую часть Союза: Киев, Харьков, Мелитополь, Минск, Витебск, Краснодар, Ленинград, Рязань, Москва, Клин, Егорьевск, Саратов, Куйбышев, Пенза, Воронеж, Житомир. Вся география умершего станкостроения как на ладони – одних уж нет, а те далече.
Доктор наук и академик, всю жизнь проработавший в отрасли, А. Каллистов пишет: «Одной из важнейших составляющих боеприпасной отрасли промышленности в советское время являлось собственное станкостроение и проектирование на этой основе технологических цепочек заводов, выпускавших боеприпасы, которые удовлетворяли современным прогрессивным технологиям и с наименьшими трудозатратами позволяли выпускать необходимое количество боеприпасов… К сожалению, в настоящее время собственного станкостроения в боеприпасной отрасли промышленности у нас в стране не существует, а в силу практического отсутствия заказов на производство боеприпасов или их мизерного количества привлекаемых к их изготовлению кадров необходимой квалификации, как правило, нет».
А откуда они возьмутся, если только МГТУ им. Баумана имеет полноценную кафедру, обучающую боеприпасников? Поедут ли выпускники этой кафедры, к примеру, в Верхнюю Туру? А в Тулу, может быть, и поедут. Своих-то снарядников Тульский технический университет давно не готовит. Хотя и мог бы.
Специалисту нетрудно подсчитать, что сроки хранения советских снарядов на исходе. Казалось бы, пришел звездный час ТНИТИ – вновь государственный заказ, финансовые вливания, работа закипит. Если этого не сделать, боеприпасная отрасль так и останется у разбитого корыта. Артиллерийские снаряды придется покупать у Китая, Израиля, западных соседей из бывшего Варшавского договора, которым мы сами когда-то помогали ставить производство.
Всю Первую мировую войну, вплоть до 1916 года, до Брусиловского прорыва, Российская армия страдала от недостатка артиллерийских снарядов. В 1916-м «оборонка» произвела их 50 миллионов, ликвидировав дефицит. Но было уже поздно, измученная изматывающими сражениями, не ведущими к результату, армия не только не противилась, но и приняла самое активное участие в двух революциях.
В Великую Отечественную, несмотря на потерю в первые же месяцы главных боеприпасных заводов, решительными мерами удалось восстановить и превзойти довоенное снарядное производство. В одном 1942 году сделали 73,4 миллиона артиллерийских снарядов различных калибров.
Однако тогда превосходство было достигнуто самоотверженным трудом стариков, женщин, подростков на тыловых боеприпасных заводах и подвигом технологов, сумевших разделить изготовление тех же снарядов на элементарные операции с использованием универсальных станков. А сейчас и самоотверженностью ничего не решить, поскольку износ оборудования как в «оборонке», так и вообще в машиностроении далеко превысил разумные пределы. В случае большой войны просто не на чем будет делать снаряды, как ни мобилизуй трудовые ресурсы.
Юрий Шабалин, кандидат технических наук
Опубликовано в выпуске № 40 (606) за 21 октября 2015 года
