Министр обороны услышал аргументы обозревателя «Новой газеты» Елены Милашиной. Так будет ли достроен уникальный отечественный глубоководный комплекс?
Сегодня 15-я годовщина гибели «Курска», который в буквальном и переносном смыслах стал для страны символом дна.
После первых взрывов на подводной лодке погибла большая часть экипажа, но 23 человека выжили. Они сумели перебраться в 9-й «отсек живучести» и ждали спасения двое с половиной суток. Точнее, они надеялись на чудо. К августу 2000-го в составе флота не осталось ни одного морского спасателя с глубоководным водолазным комплексом. Но только такой спасатель мог обеспечить подъем выживших подводников на поверхность и их декомпрессию.
«Курск» стал первой в истории флота затонувшей атомной подводной лодкой, с которой не спасли ни одного члена экипажа. Стуки SOS слышали все, кто принимал участие в поисковой операции. Но командиры нам врали: «Весь экипаж «Курска» погиб в первые минуты трагедии». Похоронить живых, видимо, было легче, чем признать ужасный факт: российские подводники — все равно что японские камикадзе.
Судорожное восстановление поисково-спасательной службы флота началось сразу после августовской катастрофы. Государство целевым порядком выделило немалые средства, чтобы трагедия с неспасением больше не повторилась.
Прошли годы. Морской спасатель нового поколения «Игорь Белоусов» (головное судно проекта 21300) строится 14 лет. Он до сих пор совершенно не готов к испытаниям, хотя уже через три месяца должен быть сдан флоту — любой ценой. Министерство обороны и промышленность решились на громадный риск, чтобы уложиться в сроки. Рискуют, как всегда, человеческими жизнями — тех, кто должен в ближайшее время испытать недостроенный спасатель. Какой корабль в итоге получит флот, и почему наши подводники по-прежнему будут ходить в море без шансов на спасение? Моя история — именно об этом…
В августе 2013-го министр обороны Сергей Шойгу пригласил меня на встречу. Поводом стала судьба морского спасательного судна нового поколения «Игорь Белоусов», о котором к тому времени я написала с десяток статей. Статьи эти походили на сигналы SOS, которые на суше упорно никто не слышал. И тут вдруг — звонок министра. На встречу я пришла, вооруженная до зубов огромной папкой с документами.
— Докладывай! — приказал Шойгу.
…Разработка проекта по созданию головного корабля проекта 21300 «Игорь Белоусов» началась в 2001 году. Министерство обороны России хотело получить уникальное судно, которое объединило бы в себе водолазную и спасательную функции. Западных аналогов такого корабля не было.
Основным вооружением «Игоря Белоусова» должен был стать глубоководный водолазный комплекс (ГВК-450). Он состоял из барокамер, водолазного колокола и систем замкнутого цикла, обеспечивающих одновременно декомпрессию водолазов и подводников и глубоководные водолазные спуски на предельной для человека глубине — до 450 метров (отсюда и аббревиатура ГВК-450).
В 2006 году завод «Адмиралтейские верфи», строящий «Белоусова», заключил договор с профильным конструкторским бюро «Лазурит» на ОКРОпытно-конструкторские работы по изготовлению опытного образца ГВК-450. К 2011 году большая часть работ по изготовлению ГВК-450 для «Игоря Белоусова» была выполнена, в техническую документацию и «железо» государство вложило 1 млрд рублей.
В ноябре 2011 года Министерство обороны заключило с «Адмиралтейскими верфями» дополнительное соглашение к действующему контракту, увеличив его стоимость и отодвинув сроки сдачи судна.
Надо сказать, строительство «Игоря Белоусова» действительно сильно отставало от графика: не только ГВК-450 — ОКРы всех основных систем корабля находились в разной стадии готовности. Самые большие вопросы на тот момент вызывал вовсе не ГВК-450, а гидроакустический комплекс спасателя «Структура» и навигационный комплекс «Чардаш», без которых «Игорь Белоусов» был слеп и глух.
К сожалению, долгострой — традиция российского судостроения, пусть и плохая.
На этом фоне осенью 2011-го в СМИ неожиданно началась кампания против «Игоря Белоусова» и конкретно — против лазуритовского ГВК-450. В очень похожих друг на друга статьях, опубликованных в разных изданиях, прямо ставился вопрос о профессиональной состоятельности конструкторского бюроКБ «Лазурит» — разработчик образцов всех основных средств морского спасания советского флота. Начиная от автономного глубоководного аппарата «Бестер», модернизированная версия которого идет в составе «Белоусова» отдельным ОКРом, до легендарных спасательных подлодок «Ленок», безжалостно и бездумно пущенных в 90-е на металлолом.. В публикациях впервые промелькнула коммерческая фирма «Тетис ПРО», специализирующаяся на поставках иностранной спасательной и глубоководной техники и водолазного снаряжения. Она была представлена читателю едва ли не как последняя надежда.
Статьи явно свидетельствовали о том, что идет лоббистская борьба за контракт по созданию глубоководного водолазного комплекса для «Игоря Белоусова». К концу 2011 года она обострилась до предела. Если учесть, что запланировано строительство еще пяти аналогичных спасателей (то есть и еще пяти ГВК), то борьба шла не только за настоящее, но и за хорошо обеспеченное будущее. Дело касалось очень, очень больших денег.
В январе 2012 года министр обороны Анатолий Сердюков подписал решение о закрытии лазуритовского проекта. Аргументация — неприлично затянувшиеся сроки изготовления и необоснованное увеличение стоимости ГВК-450 по вине разработчика. В создание ГВК-450, напомню, государство на тот момент уже вложило 1 млрд рублей, комплекс находился на уровне 80%-ной готовности.
Но — не жалко…
Этим же решением министр обороны Сердюков выделил еще 1 млрд 380 млн рублей на закупку у шотландской фирмы «Дайвекс» «серийного иностранного ГВК-450, соответствующего требованиям ВМФ РФ». Поставщиком иностранного ГВК была назначена та самая фирма-дилер «Тетис ПРО», официальный представитель фирмы «Дайвекс» в России.
 |
| Схема спасателя «Игорь Белоусов» с ГВК-450
1. Комплекс барокамер для декомпрессии 2. Спасательный глубоководный аппарат «Бестер-1» осуществляет стыковку с аварийной подводной лодкой и подъем членов экипажа лодки к установленному на «Игоре Белоусове» комплексу барокамер 3. Водолазный колокол для спуска водолазов-глубоководников на глубину
|
| Источник: Новая газета |
Неожиданным решение министра обороны не было. Почва для него долго и тщательно готовилась людьми, прекрасно, в отличие от того же Сердюкова, разбирающимися в вопросах спасания.
Я даже представляю, как убеждали поклонника французских «Мистралей»: западный ГВК будет «лучше, быстрее, дешевле». Да и как не поверить, если среди лоббистов — заместитель министра обороны по вооружению Сухоруков, главком ВМФ Высоцкий, начальник департамента «Объединенной судостроительной корпорации» Шлемов, начальник департамента по обеспечению государственного оборонного заказа Минобороны Вернигора. Все эти люди поставили свои подписи под решением до того, как его утвердил министр обороны Сердюков. А они как раз знали всё про «серийный иностранный ГВК-450» производства шотландской фирмы «Дайвекс», якобы «соответствующий требованиям ВМФ РФ».
Я считаю, что они знали, что такого ГВК просто не существует в принципе. Не может существовать!
Высоцкий, Шлемов, Вернигора — выходцы с флота. И они прекрасно понимали, что страны НАТО не строят военную технику в соответствии с требованиями российского флота. Что ГВК для «Игоря Белоусова» — уникален, и его можно только спроектировать в рамках проекта самого судна и по разработанной конструкторской документации создать. Создать — можно. Купить — нельзя. Потому что нельзя купить то, чего нет.
Что на самом деле означало решение Сердюкова в прикладном плане? Все просто: произошла замена одного легального разработчика ГВК-450 («Лазурит» вел работы в полном соответствии с российским законодательством, строго регламентирующим все этапы создания военной техники) — на другого, как можно предположить, подпольного. Под видом поставки несуществующего «иностранного серийного ГВК-450» «Тетис ПРО» закупал разрозненные части стандартизированного западного глубоководного водолазного комплекса, который по своим техническим характеристикам не отвечал проекту «Игоря Белоусова». Чтобы «привязать» это оборудование к судну, главный проектант судна КБ «Алмаз» (при соучастии «Тетис ПРО», «Адмиралтейских верфей» и специализированных военных НИИ) вынужден был провести своими силами и за свой счет новый скрытый и весьма дорогостоящий ОКР. То есть, по сути, создать новый проект ГВК с ухудшенными характеристиками. А также — серьезно изменить непосредственно проект судна «Игорь Белоусов» (тоже не факт, что в лучшую сторону).
Выиграл от этой возни, давно уже вышедшей за рамки закона, только «Тетис ПРО». Этот контракт стал самым крупным в истории фирмы. Добился такого контракта — в этом у меня нет никаких сомнений — бывший начальник Управления развития и организации заказов ВМФ РФ Юрий Горев, трудоустроившийся после своего увольнения в 2010-м с флота в фирму «Тетис ПРО». Именно он курировал строительство «Игоря Белоусова», когда служил на флоте. Продолжил он это делать и на пенсии.
Сама фирма «Тетис ПРО» была создана в 1991 году и занималась поставками иностранного водолазного снаряжения и оборудования. Мощный толчок к развитию компании дала трагедия «Курска». После катастрофы правительством был выделен целевой транш на разовую закупку современной зарубежной аварийно-спасательной техники. Особо оговаривалось, что закупка будет именно разовой, а приоритет отдавался модернизации уже существующих и созданию новых образцов современной отечественной спасательной техники. Первая закупка западной техники проводилась без обоснования состава и характеристик требуемого оборудования, без контроля цены и качества. Как результат: на выделенные целевые средства в 2000 году были закуплены устаревшие уже тогда образцы западной техники, часть из которых до сих пор не допущена к эксплуатации на флоте из-за несоответствия требованиям флота. То есть специализированные западные фирмы получили доступ на закрытый ранее российский рынок, фирмы-поставщики получили свою прибыль, а флот получил некачественную технику. После этого закупки иностранного оборудования и снаряжения стали постоянной практикой, а для обеспечения эксплуатации импортного оборудования в военном бюджете появилась дополнительная строка.
Вскоре, однако, у поставщиков вроде «Тетис ПРО» появилось интересное ноу-хау: как сделать закупаемое зарубежное оборудование отечественным, серийным и принятым на вооружение ВМФ РФ (что обеспечило бы дальнейшие контракты). Ничего сложного нет: закупается образец зарубежной техники, уполномоченная фирма-дилер получает у реального западного производителя разрешение на продажу техники в России (например «Тетис ПРО» — официальный российский дилер шотландской фирмы «Дайвекс»). Затем на данный образец иностранной техники выпускается документ под названием «Технические условия», в котором либо немного изменено название продукции; либо слегка модифицируются ее комплектующие. Видоизмененной таким образом западной технике присваиваются децимальные номераВ России существует единая система конструкторской документации (ЕСКД). Согласно этой системе каждому разрабатываемому устройству присваивается децимальный номер, свидетельствующий о том, что данное конкретное предприятие, чьи номера присвоены, является разработчиком изготовленного по конструкторской и технической документации изделия., означающие, что теперь фирма — не поставщик, а разработчик и производитель данной продукции. По результатам испытаний эта «серийная» и «отечественная» продукция включается в план закупок для нужд флота.
По такой же схеме (с присвоением технической документации децимальных номеров фирмы «Тетис ПРО») идут скрытые работы по проектированию и созданию нового ГВК для «Игоря Белоусова», что формально делает «Тетис ПРО» разработчиком комплекса. Если «Игорь Белоусов» будет принят в состав флота, у «Тетиса» появятся все шансы стать единственным поставщиком и в дальнейшем выиграть конкурс на поставку ГВК для пяти планируемых серийных спасателей проекта 21300.
Специалисты и эксперты предупреждали руководство министерства обороны о последствиях такого решения. Но только один человек осмелился публично помешать убийству еще не рожденного отечественного спасателя. Борис Кирик, начальник 208-й военной приемки (прикреплена к заводу «Адмиралтейские верфи»), попытался достучаться до Сердюкова, Рогозина и Фридинского (главного военного прокурора). Когда реакции не последовало — не побоялся встретиться с журналистами.
Мотивация военпреда проста. Борис Кирик и его подчиненные оказались заложниками решения Сердюкова: именно им предстояло принимать спасатель «Белоусов». Но — как? Решение, утвержденное Сердюковым, противоречило российскому законодательству и сделало все дальнейшее строительство «Игоря Белоусова», по сути, незаконным. Как в таком случае принимать эту военную технику? Как допустить ее до испытаний? Чем обеспечены ее качество и безопасность? Как вообще это проверить, если ГВК создан в нарушение всех российских ГОСТов? Это — вопросы не риторические: именно военпреды первые будут нести ответственность, если в ходе испытания «Игоря Белоусова» кто-то погибнет. Работа водолазов считается одной из самых рискованных, тем более при глубоководных погружениях. Водолазы часто гибнут на глубине до 100 метров, а тут речь идет о рекордных 450.
Борис Кирик категорически отказался визировать договор с «Тетис ПРО» на поставку несуществующего ГВК.Тогда его уволили из армии. Он восстановился по суду. Но в 208-ю ему вернуться не позволили — предложили продолжить службу на Дальнем Востоке на подводной лодке.
Казалось, шансов на спасение спасателя больше нет.
Но тут вдруг министром обороны России назначили главного спасателя страны.
…— Вот таким образом,?— закончила я свой доклад министру Шойгу,— мы на долгие годы обеспечили безбедное существование фирме «Тетис ПРО». А на развитии отечественной глубоководной водолазной отрасли поставили, по сути, крест. Более того, попали в полную зависимость от военного импорта. А если война?
Мой вопрос «про войну» оказался неожиданно пророческим: через восемь месяцев против России были введены санкции на поставку иностранного вооружения и военной техники. Санкции сказались и на «Игоре Белоусове».
Поверил ли мне министр Шойгу в августе 2013-го, я не знаю. Но одно его зацепило: буквально накануне нашей встречи министерство обороны заключило с фирмой «Тетис ПРО» еще один контракт на поставку учебно-тренировочного комплекса «Акванавт». В его состав входил все тот же несуществующий ГВК-450 шотландской фирмы «Дайвекс». Цена контракта — почти два миллиарда рублей. Восемь месяцев «Новая газета» тщетно пыталась предотвратить фейковую закупку и сохранить для российского бюджета эти миллиарды. Первый конкурс мы сорвали. Второй — не смогли. Документация была исправлена, и формальных поводов для отмены конкурса не было.
— Ты хочешь сказать, что мы потратили два миллиарда рублей на то, чего нет? — недоверчиво спросил министр. И приказал своему заместителю по вооружению Юрию Борисову немедленно с этим контрактом разобраться.
Договор с фирмой «Тетис ПРО» на поставку учебного комплекса «Акванавт» был расторгнут на следующий день после моей встречи с Шойгу.
— По взаимному согласию с «Тетис ПРО»,— уточнил замминистра Борисов. И пояснил: — Юридических оснований для аннулирования контракта не было. Он заключен по всем правилам.
— Министр приказал найти виновных,— напомнила я Борисову.
— Будет служебное расследование,— пообещал мне Борисов.
Собственно говоря, имена лоббистов двухмиллиардной аферы я знала и так. Борисову нужно было установить цепочку конкретных исполнителей (каким образом был присвоен несуществующему образцу военной техники специальный код (КВТ), позволяющий провести закупку). Никто за эту аферу так и не ответил…
Мы с Борисовым знали друг о друге задолго до очного знакомства. Мы находились по разную сторону баррикад. Он отслеживал мои публикации по «Игорю Белоусову». Я — его реакцию. По его указанию Военно-морская академия и ФГУП «Крыловский государственный научный центр» подготовили заключения по фактам, изложенным в моих статьях. В этих заключениях черным по белому было сказано: Сердюкова обманули. Под видом поставки иностранного комплекса идет скрытая, в нарушение всех ГОСТов, опытно-конструкторская работа. Коммерческая фирма, которая, очевидно, не имеет надлежащей квалификации и опыта, разрабатывает на коленке сложнейший и потенциально опасный в эксплуатации глубоководный водолазный комплекс. А также — программы предварительных и межведомственных испытаний. Однако юридически «Тетис ПРО» — всего лишь поставщик. Поэтому если во время испытаний комплекса случится ЧП, виноваты будут сотрудники военной приемки, флот и руководство Минобороны.
Несмотря на это Борисов еще в апреле 2013-го лично подписался под решением Сердюкова. Ни он, ни я не предполагали, что через четыре месяца нас познакомит министр Шойгу со словами.
— Этому журналисту я доверяю. Прошу учесть все ее пожелания в вашей дальнейшей совместной работе.
Юрий Иванович Борисов, надо отдать должное, справился со своим удивлением быстро. Когда мы дошли до его кабинета, он уже был сама любезность.
…Разрулить ситуацию с морским спасателем «Игорь Белоусов» было не так просто. И я понимала, почему. Ситуация, по сути, вынуждала Шойгу публично признать ошибочным решение своего предшественника. А это уже большая политика. Такие вещи просто не делаются, поэтому и появилась идея создания межведомственной экспертной комиссии. Комиссия должна была дать министру независимое заключение по трем вопросам:
1) соответствует ли ГВК «Тетиса ПРО» требованиям ВМФ;
2) действительно ли этот вариант дешевле «лазуритовского» комплекса;
3) получит ли флот в ноябре 2014 года спасатель «Игорь Белоусов».
Шойгу отчетливо дал понять: работа комиссии должна быть публичной, все члены комиссии имеют равный статус и открытый доступ к документации. Ответственность за создание и работу комиссии Шойгу возложил на своего заместителя по вооружению Юрия Борисова.
Сражение было выиграно. Предстояла война.
Продолжение следует.
Елена Милашина
