Взгляд со стороны на вопросы военно-морского строительства
Сразу скажем, мы не являемся специалистами в области собственно военно-морского флота (ВМФ) и военно-морской техники (ВМТ), а потому не претендуем на всеобъемлющий анализ дел в данной сфере и не собираемся козырять своими военно-техническими познаниями. Скорее мы задаем вопросы себе и другим, которые неизбежно появляются по прочтении статьи «Бокс по переписке, или Еще раз о послевоенном флоте» (НВО, № 25, 2015) Александра Никольского, с учетом задач, поставленных в Морской доктрине РФ в новой редакции. Так что если это и «бокс», то с нашей стороны в очень дружеском спарринге. И если мы в чем-то (а то и во многом) неправы, то, разумеется, «товарищи нас поправят». На наш взгляд, даже не минус, а вполне естественное свойство ряда работ по военно-морской проблематике последнего времени (статья А. Никольского, по крайней мере для нас, в каком-то смысле лишь своего рода девятый вал, переход количества в качество) – это слишком большая любовь авторов к родному для них предмету исследования. И она иногда застилает глаза, подталкивает к спорным, на наш взгляд, выводам.
Не допустить растраты средств
Нужна ли модернизация отечественного ВМФ? Безусловно, и не будем говорить, сколько реально боевых единиц (штук) сегодня у нас в строю. Только параллельно с этими подсчетами, а то и загодя, нужно ставить и решать ряд вопросов, без которых развитие обороны может превратиться в растрату народных средств с учетом масштабности и капиталоемкости современных военно-морских программ. Например, как они укладываются в выполнение общего комплекса задач по обеспечению национальной и военной безопасности РФ, строительству вооруженных сил (ВС), с учетом приоритетов, в том числе в самом ВМФ, очередности решения данных задач, их стоимости, технических и технологических возможностей, иных ограничителей – внешнеполитических и общеэкономических, динамики международной обстановки. Чтобы не получалось так, что некоторые «флагманы» по-настоящему применимы только в южных широтах и ходят на выполнение учебных задач именно туда (как возвращаются, другой вопрос). И ладно бы у страны были лишние деньги.
В этом плане по горячим следам – о принятии «верных» решений по военно-технической политике и их аргументации. Ведь еще не завершен сюжет с многострадальными «Мистралями», и как он закончится, совсем не ясно. Не будем задаваться вопросом, зачем вообще изначально они были заказаны, но понятно, что это было не только так называемое чисто политическое решение, стремление обновить партнерство с Францией на новом этапе, особенно после событий «08.08.08». И ведь кто-то в России в военных и бизнес-кругах лоббировал данный проект, «нашептывал» руководству страны о военной и военно-экономической целесообразности этой сделки, приводил «безупречные» аргументы, давал укоротку, причем очень жесткую, несогласным. Да все эти «оборонсервисы», наверное, приносят стране и ее оборонной сфере меньше вреда, чем такие вот «шептуны на ухо».
Между тем затраты на те же авианосцы (АВ), о которых сейчас столько разговоров, в разработке и производстве, оснащении, создании инфраструктуры, сил и средств обеспечения и охранения, декадной эксплуатации, особенно если речь идет о нескольких АВ-группах, – это даже не десятки, а сотни миллиардов долларов. Но Россия со своими «догоняющими» экономикой и менталитетом почему-то именно сегодня громко спорит об АВ. Когда и тучные годы прошли, и кризис-санкции у порога. У сторонников АВ, разумеется, на все есть свои резоны: нам крайне нужны новые технологии в области АВ, новые производственные цепочки (а кто-то заикнется еще и об «экспортных перспективах»), развитие регионов и т.д. и т.п. Зачем, для решения каких геостратегических задач?
Авианосное ярмо
И это не только проблема «пушек и масла». Как уже многократно доказано, значительная часть военных расходов носит возвратный для экономики и национального благосостояния характер. Но у России и в чисто военной сфере, в том числе в ВМФ, есть чем приоритетно заняться, причем очень важным, неотложным, судьбоносным. Взять хотя бы импортозамещение для ВМФ и ОПК РФ не для выставок, а для серийного производства, что представляет и еще достаточно долго будет представлять малоприятную проблему, несмотря на все оптимистичные реляции. Кто и зачем, с чьей подачи так старается затянуть Россию в разорительный «авианосный желоб», из которого практически невозможно будет выбраться без самых разных и очень серьезных потерь?
А то такое впечатление, что предполагается некая дуэль «наших и их» АВ, только вот где? В Персидском заливе, в Восточном Средиземноморье – не похоже. А если возле Кольского полуострова или в Японском море, то опять не получится. Ведь вряд ли кто-то осмелится выдвинуть свой авианосный порядок на «недопустимое» расстояние по направлению к России, даже не для повтора «Перл-Харбора наоборот», а хотя бы для демонстрации мускулов. В сегодняшней сверхсложной, крайне нервной международной обстановке это будет означать не просто провокацию – это объявление войны. И никто не будет «для разминки» гоняться за чужим АВ с помощью трех залпов ракет или четырех заходов палубных штурмовиков. Будет дан совсем другой ответ и из совсем других «калибров», это полновесная ракетно-ядерная война.
Что касается политики канонерок в ее современной интерпретации, в том числе «очень больших» канонерок, то она, вероятно, еще будет неоднократно востребована – против каких-либо новых Ирака, Фолклендов, где-то еще на бывшей геостратегической периферии (ГСП), при заведомо известном исходе неравного противоборства. Но по вполне определенным причинам, не против России. Однако даже США сегодня – на некоем перепутье. Установить однополярный мир, принести «свободу и демократию» на Большой Ближний Восток с помощью силы, в том числе военно-морской, не удалось. Использовать политику «войн по доверенности» («азиатов руками азиатов») не очень получается – не те «азиаты», даже с американским оружием, при поддержке с моря и с воздуха. Значит, что-то неизбежно придется менять, в том числе в политике на море.
Мы, со своей стороны, придерживаемся мнения, что каждому временному отрезку – свои геополитические расклады, свои задачи и свои оружие и иные средства, не только военные, с учетом роста роли мягкой силы для реализации этих задач. В данном смысле бесполезно, некорректно оценивать целесообразность тех или иных военно-технических решений, принципов строительства ВС и ВМФ вне контекста конкретной исторической ситуации, только с сегодняшних позиций. Это относится и к оценке еще не столь далекого военно-морского прошлого нашего отечества.
Сделаем допущение, которое специалисты наверняка подвергнут жесточайшей критике. АВ – это красивая своей мощью, но все же уходящая натура, дорогостоящее, с наворотами ретроавто, атрибут, «бренд» прошлых геополитических построений и игр по многим причинам – функциональным, политическим, военно-экономическим, с позиций уязвимости и получения неприемлемого ущерба. Сегодня – новые сферы и типы противостояний, более эффективные, изощренные, «цивилизованные», «безопасные» в отношении провоцирования большой войны и даже вереницы малых войн, способных сдетонировать и перерасти в большую. Военно-морская мощь может стать более дробной, избирательной в действиях, более совместимой с философией мира настоящего и будущего, его безопасности. Современные вооружения и их ТТХ – это и возможность «от причала», с берега, в том числе с дальнего берега, решать определенные задачи на море и за морем. И совсем уж подставимся, выскажем совсем «крамолу»: в определенном смысле контролировать море и угрозы с моря сегодня – это не значит именно «плотно» присутствовать на море, по крайней мере в прежнем представлении о таком присутствии. Даже самые верные сторонники флота говорят, что сегодня для ВМФ «берег не менее важен, чем море», а главной задачей сейчас является подтягивание «тылов», служб обеспечения, инфраструктуры, инновационно-производственного потенциала. Как не вспомнить слова из песни Булата Окуджавы: «Ах, если б вам служить на суше да только ленточки носить…»
Особый путь
К сожалению, мы привыкли бросаться из крайности в крайность. То у нас «особый путь», в том числе в строительстве ВМФ, то мы спешим с кого-то брать пример, с той же Америки, а между тем у России и США сегодня очень разные экономические и военно-экономические технологические потенциалы. При всем желании абсолютно невозможно поставить эти две страны на одну доску при их полностью не совпадающих геостратегических задачах и возможностях коалиционного взаимодействия. А кроме того, и при разных потребностях в ВМТ, особенно с учетом принципа асимметричного сдерживания, заметим, в качественно новом, куда более сложном, чем ранее, мозаичном глобальном контексте. Разумеется, это не относится к «вечно живому и побеждающему» стратегическому ракетно-ядерному противостоянию РФ и США, его морской составляющей – это «святое». Хотя и здесь время от времени возникают дискуссии по структуре СЯС РФ, соотношению различных элементов СЯС, в частности сухопутного и морского. А сегодня это еще и возможный вопрос по базированию, в том числе морскому, средств ПРО и анти-ПРО.
И это, подчеркиваем, важно понимать: РФ и США сегодня в военно-морском отношении более «асимметричны», чем ранее. США – действительно глобальны во всех проявлениях, они заложники своего глобализма и морских пространств, отделяющих их от остального мира. А Россия, несмотря на утверждение обратного, в своих интересах, возможностях, наборе и конфигурации обязательств, сегодня все же региональна – и «сухопутна». Впрочем, она расположена в центре самого сейчас динамичного континента Евразии, на котором та же Европа – маленький полуостров. В этом плане те же АВ – в первую очередь средство проецирования силы, чего Россия через моря не то чтобы не собирается делать (кое-кто как раз очень этого желает), но реально не способна предпринимать (за исключением, естественно, ракетно-ядерного заброса). Зона жизненных интересов РФ без ссылок на идеи контрглобализма, а также кругосветные плавания и великие открытия – в первую очередь под боком, на постсоветском пространстве, по периметру границ, эксклюзивных экономических зон, где «стандартные» авианесущие средства, похоже, все же Россией будут не слишком востребованы.
И это притом, что сегодня, как считают многие не без веских оснований, возвращается некое подобие охлажденной войны (cool war) с достаточно жестким противостоянием РФ и США/НАТО на новом историческом витке. В России видят возрождающегося конкурента, вернувшегося в «высшую лигу» мировой геополитики, и делают все возможное для ее ослабления, огораживания, лишения геостратегического маневра. И важно верно оценить роль военно-морской составляющей этого противостояния. Между тем соперничество СССР и США/НАТО в Мировом океане было очень важным элементом прежнего биполярного мира, по-своему устойчивого, предсказуемого. Прежде всего со стороны СССР это заключалось в обслуживании становившейся все более важного морского компонента СЯС. С учетом возможной большой войны в Европе приоритетом был также контроль трансатлантических коммуникаций, морских подходов к ТВД. Отметим и еще один важный аспект. Противостояние на центральном рубеже, прежде всего в европейской зоне контакта, без достаточных зазоров и лагов, способных выступить в качестве амортизаторов, представляло повышенную угрозу, особенно на фоне Карибского кризиса, Вьетнама, Чехословакии. Сегодня, подчеркнем это, этих зазоров, хотя бы в силу современных ВВТ и придвижения НАТО к границам РФ, становится еще меньше. А тогда это противостояние было благоразумно и частично перераспределено, отодвинуто в более «безопасные» зоны, в том числе на ГСП, где именно военно-морской компонент соперничества оказался очень востребованным, если не ключевым.
Так что резкий рост значимости ВМФ в военных и военно-экономических приготовлениях СССР тех времен – это безусловная необходимость, а не упорство и изворотливость Сергея Георгиевича Горшкова и «происки» ЦК КПСС, о чем сегодня так модно говорить. Впрочем, для СССР эта гонка на море оказалась очень затратной, что отразилось в самой высокой за историю страны доле военно-морских расходов в структуре советского военного бюджета. Отметим, что в те годы американцы с тревогой и одновременно со злорадством наблюдали, как «русский медведь учится плавать», и использовали это в качестве повода для резкой активизации собственных военно-морских программ. Мы не исключаем, что и сегодня даже разговоры в Москве об океанских амбициях будут задействованы в качестве аргумента для приостановки, а то и свертывания Вашингтоном планов по некоторому демонстрационному сокращению военно-морского бюджета США.
Приоритет асимметричности
Как должна и может вести себя Россия на поприще военно-морской и военно-технической политики с учетом современных реалий и жестких ограничителей, происшедших геополитических изменений? Очень тщательно, адекватно, экономно, разумеется, избирательно, целеустремленно, действительно асимметрично. При этом необходимо избежать ловушек, попыток направить военно-техническое развитие РФ, в том числе в области ВМТ, по ложному пути. Требуемый набор ВМТ соответствующих образцов с определенными характеристиками зависит от условий применения, театров, решаемых задач, как, впрочем, и от других факторов. Например, от возможностей ее разработки, производства и закупок. И необходимо верно расставить приоритеты в военно-технической политике на море, выбрать главное и реализуемое с учетом всякого вида ограничителей. Еще раз подчеркнем, мы не ставим под вопрос и отдельно не рассматриваем работу флота по обеспечению стратегического ракетно-ядерного сдерживания – это отдельная тема, «хлеб» для других аналитиков.
Для России в последнее время особо резко возрастает значение эксклюзивных «канонических» морских зон, прилегающих к РФ и постсоветскому пространству. Так, сегодня, в том числе исходя из динамики событий, это рост значимости Черноморского бассейна. Это не только «солнечное сплетение» в противоречии на постсоветском пространстве, но и наиболее близкий (и наиболее угрожающий) коридор в главный очаг напряженности на Большом Ближнем Востоке. Самого пристального внимания требует арктическая зона, акватории Севера и Северо-Востока, Дальнего Востока, причем военно-морская политика РФ неотделима от комплексной политики по отношению к «северАм» в целом. Балтийское море и Калининградский выступ именно сегодня приобретают особое, многостороннее значение. Это наше окно в Европу при росте проблем с другими «форточками». А с учетом весьма непростых отношений РФ с рядом западных партнеров и НАТО, не драматизируя излишне данный сюжет (а то испугается не только Дания), все же придется очень постараться, чтобы Балтика оставалась зоной мира. Новая политика Японии в области обороны может привнести и новые оттенки в российско-японские отношения на море.
Требует ли новая ситуация в отношениях с Западом каких-либо военно-морских усилий в Северной Атлантике? Может, кто-то все же мыслит категориями войн, конфликтов, ситуаций прошлого, «классических» военно-морских противостояний и сражений? Или все же сегодня на европейском театре политика взаимного сдерживания, подготовка, не дай бог, к войне будет носить во многом иной характер, чем ранее? Мы полагаем, что самым большим успехом оппонентов России было бы успешное «выманивание» ВМФ РФ на просторы Мирового океана для «несения глобальной вахты». Стоимость этого для России будет, безусловно, огромная, а эффективность? Россия ни в коем случае не должна поддаваться даже на самые соблазнительные приглашения посоревноваться в этом «морском биатлоне».
Руководствуясь принципами асимметричного сдерживания, сегодня много говорится о необходимости приблизить российскую военно-морскую мощь к берегам потенциального противника. Они «гуляют» у наших границ, мы тоже будем «ходить за угол» и угрожать им, такой вот размен. Мы не ставим под вопрос целесообразность такой политики, однако она не должна становиться только дорогостоящей демонстрацией флага. Насколько это реалистично, выполнимо, затратно, например, для «принимающих сторон» (а куда без системы базирования и подскока?), за пределами деклараций и просьб денег – с учетом встречных посулов и угроз со стороны «главного оппонента»? Так что дело не в стремлении кого-то там не раздражать, а в здравом смысле, и данный вопрос требует очень конкретной проработки в каждом отдельном случае.
Участие в миротворческих операциях, в патрулировании на глобальных морских коммуникациях, с одной стороны, дело нужное, ответственное, наконец, престижное. Но с другой, основная ответственность в данной сфере не может не лежать прежде всего на тех, кто этими коммуникациями в первую очередь пользуется, например для доставки энергоносителей на мировые рынки, дерется за них, а то и сам готов их нарушать. А для самых «непонятливых и несговорчивых», к тому же рисковых оппонентов у РФ есть совсем иные отрезвляющие средства в качестве своего рода «страхового полиса».
Таким образом, никто не отменял наследия биполярного мира и противостояния двух сверхдержав на море. Правда, в новых условиях оно претерпело определенную трансформацию, проделав в 90-е годы непонятный акробатический (кто-то говорит – противоестественный) пируэт. Что-то осталось практически без изменений (морские СЯС), что-то изменилось сильнее, обросло совершенно немыслимыми ранее проблемами. Например, это попытки дезинтеграции уже России, ее выдавливания с постсоветского пространства. Значит, военно-морское соперничество США и России сегодня может проходить отчасти и на новых рубежах, с новыми задачами и даже со своим особым набором ВВТ, и к нему нужно готовиться.
Новые угрозы
Необходимо, однако, понимать, что у России появились новые угрозы и вызовы, ранее неведомые и нереалистичные. И отнюдь не за всеми из них можно видеть происки западных оппонентов, хотя в ряде случаев подобный вывод более чем напрашивается. Слом СССР, развал существовавшей системы безопасности привели к формированию сетки границ, новых рубежей потенциального и реального противостояния, породили и возродили новые-старые амбиции и намерения. Это не говоря уже о драматическом межцивилизационном разломе по линии север–юг, проходящем по южному подбрюшью РФ, а также по и телу самой России. Причем эти изменения затронули на постсоветской территории и в зоне Северной Евразии прежде всего сухопутные пространства.
В этом плане – о якобы снижении роли флота в деле обеспечения национальной и военной безопасности РФ (естественно, за скобками – фактор СЯС).
В современных войнах и обеспечении безопасности зачастую возможны и эффективны только совместные, межвидовые, комбинированные военные приготовления и операции. Это воздушно-наземно-морское взаимодействие в той или иной форме, конфигурации тех или иных способов поддержки и очередности действий. Причем это верно даже в том случае, когда речь идет о приоритетных усилиях по обеспечению безопасности и профилактики конфликтов именно указанных выше сухопутных зон и рубежей, не говоря уже о прилегающих акваториях. Повторяем, флот должен принять в этом самое деятельное участие, и никто не умаляет его роли как вида ВС. Но определенная перестройка задач, подходов, военно-технической политики, комплектования и оснащения ВМТ, комплексного взаимодействия с другими видами и родами войск на конкретных направлениях является для ВМФ РФ императивом. Флот, как и другие виды ВС, для успешной деятельности в условиях современной войны должен быть межвидово интегрирован в решение общих задач. И здесь важна выработка эффективных форм такого взаимодействия, что является сегодня болезненным не только для ВМФ и не только в России.
Таким образом, подчеркиваем, деятельность ВМФ РФ на современном этапе – это не противоборство по всем азимутам, на всех фронтах, в том числе военно-технических. И ни в коем случае не следует обезьянничать, готовить срочные зеркальные ответы, рассматривать балансы сил (это не статистика, это геополитика) наличие тех или иных ВВТ с их ТТХ вне конкретных условий решения конкретных задач и на конкретных театрах. Что там, сколько чего у Америки (а то и у Южной Кореи) еще изобретут и произведут на ниве военно-морских вооружений, поставят в строй, сколько у них тех или иных дорогостоящих «вещиц»? России все это должно касаться в первую очередь в той степени, насколько эти «вещицы» и балансы применимы и пригодны, угрожающи для противоборства с РФ, ее союзниками и партнерами, нацелены на них. А кроме того, являются нашими конкурентами на международных оружейных рынках, представляют интерес с точки зрения военно-технической инновации и деятельности ОПК, а также участвуют в формировании (или нарушении) современной системы безопасности и нового мирового порядка. И разумеется, сколько это будет стоить, если есть задумки разрабатывать, производить, эксплуатировать это у себя. В условиях асимметричного сдерживания у России не должны возникать очередные (избыточные) комплексы неполноценности только потому, что у нее нет «вот таких» авианосцев. Уж по крайней мере в этом у России обязан быть действительно свой особый путь.
Кстати, это относится не только к военно-морской сфере, а еще и ко многому другому. Чего сегодня никак нельзя забыть, недооценить в осуществлении российской политики в области ВМТ? Это авиация для выполнения самой разной работы в условиях конкретного применения, не только и не обязательно палубная, «несбиваемая», в том числе дальнобойная ракетная техника, средства РЭБ, разведки, слежения, связи, управления, наведения, включая космические. Весь набор ВВТ, способный успешно действовать в условиях Арктики и Приполярья. А фрегаты и корветы все же, будем надеяться, у нас производятся не по бедности или технической несостоятельности, а с учетом их функциональной значимости в современной военно-морской деятельности РФ.
Понятно, что несколько лет назад наш ВМФ вполне резонно нацелился участвовать в освоении средств, предназначенных на осуществление модернизации ВС и ОПК РФ. Вполне ощутим и дополнительный прилив военно-морского энтузиазма, связанный с воссоединением с Россией Крыма и Севастополя, давший новое наполнение прикладного смысла для деятельности ВМФ РФ не только на южном направлении. Но вот ситуация резко поменялась: кризис в экономике, глобальный и свой, падение цен на энергоносители и объемов бюджетных поступлений, инфляция – и ожидание неизбежного, по всей видимости, и без того ползучего секвестра военных расходов РФ, смещение всех планов и программ «вправо». А здесь еще санкции, в первую очередь в отношении инвестиций и высокотехнологичного сотрудничества, которые скорее всего сохранятся на среднесрочную перспективу. И флоту приходится корректировать курс, учиться жить в новых условиях, не снижая, а повышая эффективность – экономическую, функциональную.
Россия в любом случае должна в планово-необходимом порядке осуществлять модернизацию своей военно-морской мощи, приводить ее к военно-экономическим, технологическим, общехозяйственным возможностям страны и геополитическим потребностям. При этом руководствуясь принципом разумной достаточности, не закладываясь на «присутствие в любой точке Мирового океана». Международная обстановка действительно серьезно изменилась, и РФ это необходимо в полной мере учитывать в осуществлении своих военно-морских приготовлений. Но не спекулировать на этом, тем более не использовать для объяснения собственной недостаточной эффективности.
Мы с пониманием и огромным уважением относимся к тем, кто увлеченно, страстно, пусть даже излишне фанатично, и при этом квалифицированно занимается вопросами военно-технической политики, отстаивает достоинства «своего любимого» танка, самолета, корабля. Однако это ни в коем случае не должно превращаться просто в игру ума, оторванные от реалий настольные игры в солдатики, компьютерный морской бой. Подчас очень на первый взгляд правильные, «красивые» решения в области ВВТ и ВМТ, кем-то продвигаемые и популяризируемые, при их внимательном рассмотрении, тем более поверке практикой могут оказаться излишними и сверхзатратными, а значит, бесполезными, а то и вредными для интересов России, национальной безопасности, экономики, самоощущения нации. А при капиталоемкости и масштабности современных военно-технических проектов цена ошибки может быть действительно запредельной. И приходится снова и снова убеждаться: специалисты в области ВВТ и специалисты в области безопасности – войны и мира – это не просто разный взгляд, ракурс, это отчасти, а то и во многом люди разных профессий.
Если мы хотим действительно «срезать углы на треке» в своем экономическом, технологическом, военно-техническом развитии, хотим «догнать и перегнать», то необходимо жестко и требовательно, без маниловщины, выбирать цели и задачи, соразмеряя их с потребностями, возможностями и ограничителями, которых у России, как всегда, в избытке.
Сергей Казеннов, Владимир Кумачев
