Владимир Путин не дал возможности Дмитрию Рогозину соскочить со стартового стола
Вчера президент России Владимир Путин встретился с вице-премьером Дмитрием Рогозиным и главой Роскосмоса Игорем Комаровым. Они рассказали президенту о том, что первый спутник с нового космодрома Восточный будет запущен в декабре этого года и что ракеты, которыми планирует заниматься Роскосмос, будут сверхтяжелыми и уже скоро полетят на Луну. О том, что еще рассчитывал услышать президент и что успели угадать чиновники,— специальный корреспондент "Ъ" Андрей Колесников.
Дмитрия Рогозина и Игоря Комарова готовили к визиту в Ново-Огарево, похоже, так же тщательно, как к полету в космос. В каком-то смысле так оно и было: нельзя исключить, что если бы пуск оказался неудачным, то они не просто раз и навсегда сошли бы с орбиты, а так и остались бы крутиться как-то уже сами в открытом космосе.
Но, конечно, не в этом вчера состояло их человеческое предназначение, не к такой участи они готовили себя. Поэтому они и принесли с собой сразу несколько прекрасных космических кораблей, которыми уставили рабочий стол Владимира Путина. По этой причине участникам встречи потом пришлось перейти за стол, где обычно проходят большие совещания — такие же красивые, как эти макеты, и такие же бессмысленные.
Около этого стола, который теперь можно было назвать стартовым, президенту рассказали, что тут представлена, прежде всего, ракета сверхтяжелого класса на базе "Ангары-А5", которая не так давно (23 декабря) наконец-то взлетела и понеслась.
Дмитрий Рогозин объяснил президенту, что найдено уникальное технологическое решение о создании третьей водородной ступени, которая позволит увеличить возможности тяжелой "Ангары" на 12 тонн.
— Фактически за счет двухпусковой системы мы сможем обеспечить полеты наших, в том числе пилотируемых, кораблей в дальний космос,— добавил вице-премьер.
Он знал, конечно, чем потрафить амбициям российского президента, которого вряд ли может заинтересовать тяжелая ракета, если можно сделать сверхтяжелую.
Конечно, разговор для Владимира Путина сразу стал содержательным.
Не подвел и Игорь Комаров:
— Это пилотируемый транспортный корабль нового поколения, и как раз он обеспечит полеты и на Луну, и в дальний космос. Он сейчас разрабатывается Центром Хруничева, включен в федеральную космическую программу, и первый пуск планируем в 2021 и 2024 годах!
Игорь Комаров был настолько хорош и произносил настолько нужные человечеству, которое, как обычно, олицетворял собою Владимир Путин, слова ("Луна", "дальний космос"), что за будущее российской космонавтики можно было не беспокоиться. По крайней мере до 2021 года.
Дмитрий Рогозин тем временем стремительно наращивал свое военное присутствие в этом кабинете:
— Прежде всего, по итогам прошлого года надо сказать, что у нас существенно выросла наша орбитальная группировка. На сегодняшний момент она у нас состоит из 134 космических аппаратов, то есть на 17 спутников она выросла. Такого раньше не было у нас!
— У европейцев сколько? 131 аппарат? — вопрос Владимира Путина был настолько риторическим и так исчерпывающе выдавал в президенте России осведомленность в мусоре всей космической информации, что ответа, конечно, не предполагал.
— У них меньше,— тем не менее ответил Дмитрий Рогозин.— Американцы по-прежнему на первом месте.
А вот это было уже лишнее.
Впрочем, тут, возможно, содержался подтекст: чтобы перегнать Америку, нужно элементарное дополнительное финансирование.
— У нас на первом месте США. И мы находимся на третьем после Китая,— усугубил Игорь Комаров.
— Зато,— приободрил Дмитрий Рогозин,— у нас есть вторая навигационная система! 29 спутников находятся на орбите: 24 — в боевом дежурстве и, соответственно, 5 — в орбитальном резерве.
— ГЛОНАСС вы имеете в виду? — встрепенулся Владимир Путин.
— ГЛОНАСС, да,— кивнул Дмитрий Рогозин.— Мы сейчас успешно проводим испытания. Хорошие характеристики показывает, более точные характеристики, новый навигационный спутник ГЛОНАСС-К нового поколения. Он позволит нам к 2020 году выйти на разрешение до 60 см. В отличие от 2,6 м — это то, что мы имеем на сегодняшний момент.
Владимир Путин кивнул. Да, между собой говорили профессионалы.
Игорь Комаров рассказал, что в прошлом году Роскосмос запустил рекордное количество спутников — восемьдесят:
— Мы сохраняем лидирующую позицию по средствам выведения и по количеству пусков — в районе 36% (от числа всех пусков в мире.— "Ъ"). И дальше надеемся, что и с новыми нашими заделами, и с новыми ракетами-носителями мы эти позиции будем удерживать.
Впрочем, удерживать эти позиции можно, кажется, прежде всего, с помощью ракетоносцев.
Дмитрий Рогозин, похоже, решил, что настало время высказаться о главном.
— В целом можно констатировать, уважаемый Владимир Владимирович,— произнес он,— что мы видим уже свет в конце тоннеля и начинаем выходить из полосы системного кризиса, в котором находилась отрасль в последнее время.
То есть системный кризис начал терять свое второе или уже третье дыхание, будем прямо говорить, примерно с того времени, как Дмитрий Рогозин начал курировать космическую отрасль.
— Космодром как строится? — не среагировал Владимир Путин.
— Космодром строится,— кивнул Дмитрий Рогозин.— Это самое главное.
То есть не самым главным является достроить его. Главное, чтобы он строился.
— Я ежедневно нахожусь в контакте с руководителем стройки Мордовцом Александром Александровичем (заместитель главы Спецстроя РФ.— "Ъ"),— продолжил Дмитрий Рогозин.— Сегодня в девять утра с ним снова разговаривал.
Ну тогда и в самом деле можно быть спокойным.
Между тем Дмитрий Рогозин не отрицал, что строительство сейчас идет с отставанием от графика:
— Мы предложим сегодня варианты, как, по сути дела, это отставание убрать. Но в целом все серьезно продвигается. Уже стартовый стол есть, сегодня мы установили там даже технологическую механику. По сути дела, огневое кольцо уже полностью смонтировано! В общем, стройка идет. Я думаю, что мы в установленные сроки ее завершим.
Кажется, Владимир Путин удивился. Он не ожидал, похоже, такого оптимизма, хотя как же могло быть по-другому в этом кабинете?
— У нас когда первый пуск запланирован? — поинтересовался он.
— Мы должны в 2015 году полностью создать инфраструктуру космодрома Восточный для обеспечения запуска автоматических спутников. То есть до конца года все должно быть готово,— объяснил Дмитрий Рогозин, и из этого объяснения следовало, что если должно быть до конца года, то первый пуск состоится никак не раньше начала следующего.
Между тем сроки, соблюдение которых он пообещал в том числе уже и сегодня, до сих пор назывались другие. Это в Дмитрии Рогозине взяла верх разумная осторожность, которой он, впрочем, не славится, за что в принципе и любим журналистами.
И все участники разговора поняли, что разговор этот вдруг вильнул не туда, а в ту сторону, где люди оперируют реальными цифрами и понятиями.
— Нет,— покачал головой Владимир Путин,— готово — понятно. Пуск когда?
И Дмитрий Рогозин с облегчением вернулся в лоно (а вернее, прокрустово ложе) первоначального проекта:
— Мы предполагаем обеспечить пуск в декабре этого года.
— Да? — с тревогой переспросил Владимир Путин.
Он, видимо, понимал, что 30 секунд назад Дмитрий Рогозин был более искренним.
— Да, планы у нас такие! — с некоторым вызовом подтвердил Игорь Комаров.
Он, видимо, еще не понимал, что в это мгновение эти планы стали его реальным кошмаромю.
Андрей Колесников
