Алексей Рахманов, президент ОАО "Объединенная судостоительная корпорация", в программе «Арсенал» на радио "Эхо Москвы" ответил на вопросы ведущих Анатолия Ермолина, Александра Куренного и Алексея Нарышкина.
А.Нарышкин
― Добрый вечер, программа «Арсенал», сегодня ее ведут Анатолий Ермолин, Александр Куренной и Алексей Нарышкин, наш гость сегодня Алексей Рахманов, президент Объединенной судостроительной корпорации. Говорим о выполнении гособоронзаказа и внешней торговой деятельности ОСК. По традиции, Александр куренной начнет нашу беседу.
А.Куренной
― Я знаю, что вы вернулись с выставки в Малайзии, Лимы, - вы туда просто ездили познакомиться с тем, что представляют наши коллеги, партнеры, заклятые и не очень, или вы ездили туда со своей продукцией? Если да, то что выставляли, пользуются популярностью?
А.Рахманов
― Открою вам секрет – я так и не доехал до Малайзии.
А.Нарышкин
― Шок.
А.Рахманов
― Шок, да. Но мои коллеги доблестно представили все, что мы умеем как в сегменте надводных кораблей, таки подводных. И в этом смысле мы чувствуем, что этот рынок теплеет, немножко горячеет – с точки зрения спроса на то, что у нас получается лучше всего в этом сегменте. Как всегда очень большой интерес к надводным кораблям, подлодкам проекта 636, - все то, что хорошо научилось воевать. Меня, правда, министр критиковал за эту фразу, но я где-то услышал у наших коллег о том, как один из клиентов сказал, что с девчонками прогуливаться лучше всего на голландских лодках, а воевать – на русских, на подводных.
А.Нарышкин
― Венецианские лодки тоже ничего.
А.Рахманов
― Это уже вкусовщина. Я считаю, что в этом смысле мы себя зарекомендовали, мы умеем делать хороший продукт, который остается востребованным как раз в тех странах, которые не могут себе позволить каких-то супер-изысков, как, например, воздухонезависимые энергетические установки. И в этом смысле умеем и делаем.
А.Нарышкин
― Можете похвастаться крупными контрактами, или все ограничилось только контактами с партнерами?
А.Рахманов
― Выставка это возможность себя показать, а дальше большинство внешнеторговых контрактов ведут наши коллеги из Рособороны, которые дальше, в том числе, выносят его на общеполитический уровень. Поэтому мы всю свою пьесу и роль отыграли, дальше будем все это мониторить и двигать уже в сторону заключения контрактов. Мы надеемся, что все это материализуется в абсолютно понятные, и при этом, надеюсь, весомые контракты.
А.Нарышкин
― А у других посмотрели что-то интересное?
А.Рахманов
― Что же это я буду сразу все секреты нашего шпионажа рассказывать? Работаем.
А.Нарышкин
― Ну, времени у нас много – может, созреете к концу передачи?
А.Рахманов
― Нет, это уголовно-наказуемое преступление.
А.Ермолин:
- 636―е лодки – это какой класс?
А.Рахманов
― По-разному их называют, называют из «дырой в океане» за свою малошумность, «АИЛ», «Варшавянка» - столько названий, одно лицо.
А.Ермолин
― Но это дизель?
А.Рахманов
― Да, дизель-электрическая лодка.
А.Нарышкин
― А атомная лодка не может быть тихой?
А.Рахманов
― Тоже может быть тихой. Просто вопрос, что такое «тихо», потому что нынешние требования, которые нам выставляют военные, заставляют практически лодки сливаться с шумом моря.
А.Нарышкин
― Тише шума прибоя?
А.Рахманов
― Ну, я утрирую. Но при этом задачи, которые мы решаем, говорят, что особенно в определенных режимах мы ведем себя достаточно скрытно. Хотя все относительно.
А.Нарышкин
― Насчет сотрудничества России с другими странами - кто главный потребитель нашей продукции, вашей продукции, главный клиент?
А.Рахманов
― У нас таких клиентов несколько - Вьетнам, Индия, надеемся. Малайзия, много работаем с Алжиром. Все те морские державы, которые действительно имеют реальную потребность защищать свои территории и акватории.
А.Нарышкин
― Санкции по-прежнему есть, их никто не отменял.
А.Рахманов
― Это сладкое слово «санкции».
А.Нарышкин
― Для кого как. Для вас оно сладкое?:
А.Рахманов
― Нет, исключительно с издевкой говорю об этом. Потому что ничего хорошего.
А.Нарышкин
― Скажите, что санкции боль вашей корпорации, и я буду удовлетворен.
А.Рахманов
― Санкции это неудобство, во-первых. Тем более, что мы попали в забавную компанию ЭСДН-списка, где живут наркотрафикеры и террористы, не относим себя, естественно, ни к одной, ни к другой категории. Но долларовые платежи для нас практически теперь недоступны, поэтому ориентируемся на альтернативные валюты, в некоторых местах для нас, конечно же, появилась куча сложностей, связанных с участием или обслуживанием в компаниях и финансовых учреждениях, где есть американские акционеры – они в этом смысле все шарахаются от своей собственной тени, поэтому неудобство. Проблем от санкций как таковых практически нет, если не считать ряд вопросов импортозамещения, которые для нас оставались горячими и два-три года назад. Мы то начинали, то прекращали этим заниматься.
А.Нарышкин
― Про импортозамещение еще поговорим, а неудобства и проблемы, которые вы испытываете – можно ли это выразить в какой-то сумме? Что-то не заключили, какой-то договор с кем-то?
А.Рахманов
― По военному кораблестроению проблемы практически не ощущаются, - если мы берем санкции, не берем в рассмотрение импортозамещение.
А.Нарышкин
― То есть, в финансовом плане на вас санкции не отразились?
А.Рахманов
― Кроме неудобства и необходимости уходить в альтернативную валюту, нет. Там, где мы имеем необходимость рассчитываться в иностранной валюте, по каким-то причинам. И в гражданке и военном кораблестроении. Вторая тема – у нас есть несколько отказов в поставке оборудования.
А.Нарышкин
― Кто эти нехорошие люди?
А.Рахманов
― Это немецкая компания, могу ее даже назвать.
А.Нарышкин
― Давайте, они же враги наши.
А.Рахманов
― Ну, по тому, как они себя ведут, да. Потому что мало того, что отказались поставлять нам двигатели, но еще и попытались там через суд нас всех начинать наказывать и даже не возвращать нам аванс.
А.Нарышкин
― А вы их будете наказывать через суд?
А.Рахманов
― А как же, конечно. Сейчас готовим соответствующие иски.
А.Нарышкин
― Там какие суммы компенсации?
А.Рахманов
― Там весь контракт - 24 миллиона евро, поэтому я не могу сказать, что это фантастические цифры, но по нынешнему курсу.
А.Нарышкин
― Всего 24 миллиона?
А.Рахманов
― Ну, в масштабах корпорации вынуждены все соотносить, но при этом мы уже нашли решение, и мы будем уходить от использования этих силовых агрегатов, будем переходить на отечественные, возвращаться к серии «Корветов», к нашей энергетике, так что надеюсь, с этим справимся.
А.Нарышкин
― Кстати, прибыл у ОСК оп итогам прошлого года – есть какие-то суммы?
А.Рахманов
― Да, конечно. Мы сейчас готовим финансовую отчетность, выйдем на сумму, превышающую 7 млрд рублей. Это больше, чем в 2013 г. в два с половиной раза. А прогнозы на этот год еще более серьезные, мы должны выбиться за 11 млрд, но боюсь, что это, скорее всего, не поучится – конечно, в основном на это повлияет увеличение стоимости кредитных ресурсов, - несмотря на то, что мы не страдаем от этой проблемы, связанной с тем, что большинство наших кредитных линий в основном подписаны либо под гособоронзаказ, либо с использованием госгарантий, тем не менее, эта тенденция на повышение процентных ставок, особенно там, где мы не имеем в виду такие связанные кредиты, она, конечно, присутствует.
А.Нарышкин
― 11 миллиардов - тут большая часть гособоронзаказ, или все-таки продажа за рубеж?
А.Рахманов
― Это, на самом деле, комбинация всех трех позиций.
А.Нарышкин
― А какая третья?
А.Рахманов
― Гражданское судостроение, военное кораблестроение, он же ГОС, и ВТС. Понятно, что ВТС в ситуации с нынешним курсом становится, пожалуй, Одним из основных источников рентабельности, поскольку все контракты деноминированы в иностранной валюте и конвертируемы в рубли. На валютной выручке не сидим.
А.Куренной
― Не влияет ли нынешняя экономическая ситуация в стране? Когда вы брали господряды, там закладывалась определенная сумма, но цены растут. Вы сильно теряете в этом плане?
А.Рахманов: Требования, которые нам выставляют военные, заставляют лодки практически сливаться с шумом моря
А.Нарышкин
― Поэтому я и сказал, что у нас, скорее всего, не получится выйти на те параметры, которые мы прогнозировали осенью прошлого года, что-то будем пытаться корректировать – где это возможно, где-то будем ужиматься и по оптимизации циклов, затрат и по сокращению запасов, которые мы в некоторых случаях видим при инвентаризации, давно лежащих без движения. Это целый комплекс, для нас это на самом деле возможность, хлыст, который заставляет нас быстрее суетиться и решать те проблемы, которые по каким-то причинам либо откладывались, либо не хотели реализовывать мои коллеги.
А.Куренной
― Людей сокращать не будете?
А.Нарышкин
― Или уже всех сократили?
А.Рахманов
― Нет, у нас в этом смысле все гораздо проще, мы живем в длинноцикловых изделиях, поэтому те колебания, которые есть, например, на потребительском рынке, даже если мы берем в сегменте товаров длительного пользования – автомобили и бытовую технику, - она, конечно, на нас оказывает меньшее влияние. Потому что, во-первых, многие контракты уже исполнены, закупки большинства материалов, в том числе, импортных, уже были к этому моменту закончены, поэтому эффект очень разный –все зависит от контракта, чем больше российских комплектующих, тем меньше влияние обменных курсов. Хотя нужно отдать должное справедливости тому, что большинство наших контрагентов, тех, кто особенно работает в сегменте различных систем управления - радиоэлектроники – там, конечно, импортные составляющие будут, скорее всего, приводить к удорожанию. Но опять же – большинство контрактов подписаны, надеемся на их строгое исполнение. Пока особенного волнения в этой части не чувствуем.
С другой стороны, очень внимательно смотрим на ситуацию с поставкой российских товаров, но при этом тех, которые индексированы и привязаны к различным международным биржам – металла, в первую очередь. Где, с нашей точки зрения, повышение не всегда оправдано, ничем, кроме как влиянием внешнеторговых контрактов.
А.Нарышкин
― Итак, импортозамещение. Можете оценить зависимость ОСК от различных импортных компонентов год назад и что удалось сделать за этот год? Есть какие-то успехи?
А.Рахманов
― По большинству изделий, которые либо имелись в качестве аналогов, либо находились на предпроизводственной стадии, где уже были известны дизайны, проекты, либо там, где были филиалы либо представительства иностранных компаний в России, там мы уже практически по импортозамещению все проблемы решили. Это все короткоцикловые и имеющиеся в наличии, условно говоря, продукто-заместители, если можно так назвать.
А.Нарышкин
― А можно в процентах? На сколько корпорация в процентах зависит от различных зарубежных деталей?
А.Рахманов
― Мне сложно будет назвать конкретный процент, потому что в военном кораблестроении главный продукт, который нас сдерживает и который заставит, как говорят, «уходить вправо» - по сдаче объектов, - это, конечно, украинские газотурбинные агрегаты, по которым все решения приняты, и мы надеемся, что в конце 2017 г. «Сатурн» сможет приступить к изготовлению и сдаче для оснащения надводных кораблей этими агрегатами. И это, пожалуй, сама я для нас большая головная боль. Вот что было сделано за год – были приняты все основные решения и уже пошло инвестирование по этим проектам.
А.Ермолин
― Это двигатели?
А.Рахманов
― Да, газотурбинные агрегаты.
А.Нарышкин
― Вопросы от слушателей. Алексей из Московской области: «Как будет трансформироваться программа развития вашей корпорации в связи с форсированным освоением Арктического шельфа и все возрастающей необходимостью обороны наших северных рубежей?»
А.Рахманов
― Хороший вопрос. Для нас это один из приоритетов, поскольку мы имеем достаточно уникальные компетенции, и в гражданском пока судостроении умеем строить ледоколы, и строим их, и 16- и 25-ти мегаваттные атомные ледоколы, которые сейчас на Балтзаводе строятся для Атомфлота. Кроме этого, мы построили первые, пожалуй, ледокольные танкера, которые были построены на Адмиралтейских верфях. Плюс у нас есть такой замечательный актив в Хельсинки, который строит ледокольное судоснабжение. В этом смысле мы знаем, что это такое. И более того, документация принадлежит нашим предприятиям, поэтому пусть они и зарегистрированы по финской юрисдикции. Но, тем не менее, естественно, это для нас один из приоритетов.
Кроме того, у нас ест определенные компетенции по строительству платформ, и самоподъемных, и полупогружных, гравитационных. Конечно, мы строили в единичных образцах, одну-четыре, но при этом опыт проектирования и строительства есть. Поэтому для нас один из вызовов, которые мы сейчас имеем, - в гражданском судостроении арктическом, - это выстроить такую кооперацию, которая позволит нам, пользуясь географическими особенностями, строить, доставлять выводить, собирать и дальше пускать в эксплуатацию судна.
А.Ермолин
― Санкции в первую очередь ударили по оборудованию, которое предназначено для работе на шельфе, значительный блок санкций адресно именно на это ориентирован.
А.Рахманов
― Это, пожалуй, самая главная задача для нас в гражданском судостроении – найти и поставить на производство как раз это все оборудование для нефтегазового машиностроения, для работы на шельфе. Главный вопрос на самом деле состоит в том, что мы как-то должны синхронизировать, и такие поручения были даны Рогозиным, и он их активно контролирует – чтобы собрать этот общий заказ и дальше попытаться его декомпозировать до основных блоков и элементов – силовые агрегаты, энергетика в широком смысле этого слова, вспомогательные дизель-генераторные установки, буровые комплексы и различные клапана и трубопроводы. А то мы сейчас достраиваем для «ЛукОйла» платформу на Каспии, и там все фланцы почему-то покупали в Бельгии – больше чем уверен, что всю эту радость можно произвести и в России.
А.Нарышкин
― Вы говорите про Арктику в связи с гражданскими продуктами. А есть ли от государства спрос на вашу продукцию военного назначения?
А.Рахманов
― Конечно.
А.Нарышкин
― А что это будет, хотя бы два слова?
А.Рахманов
― Специальные суда, которые необходимы военным для того, чтобы они решали свои задачи.
А.Нарышкин
― Это будет что-то абсолютно новое, чего у нас никогда не было?
А.Рахманов
― Думаю, что это будет некая комбинация, будут и традиционные решения, которые мы знаем и умеем делать. Но скорее всего, появятся инновационные проекты, которые могут быть востребованы.
А.Нарышкин
― Расскажите хотя бы об одной.
А.Рахманов
― Хочу на свободе поработать, много сделать.
А.Нарышкин
― Ну, например, какой-нибудь ледокол, который сможет уходить под воду, и превращаться в подлодку.
А.Рахманов
― А после этого взлетать и с высоты 3 тысяч километров, бомбить вражеский флот.
А.Нарышкин
― Разумеется. Но не сразу.
А.Рахманов
― Да, думаю, года через два. Шучу.
А.Нарышкин
― Вас внимательно слушают
А.Куренной
― По словам Вячеслава, рекорд скорости под водой принадлежит именно советской подлодке – в конце 60-х гг. был поставлен этот рекорд - 80 километров в час. Тогда рекорд принадлежал нам. А почему сейчас мы не делаем такие лодки, - или, может быть, делаем? - сверхбыстроходные.
А.Рахманов
― Во-первых, была конкретная задача, которую мы хотели решить. Думаю, что все возможно. Во-вторых, то, что мы сейчас строим, лодки 4-го поколения, они обладают новыми, весьма внушительными характеристиками – как по скорости, так и по вооружению, а также по энергооснащенности. Ну, про вооружение не говорю, об этом итак все хорошо знают.
А.Ермолин
― Какое оборудование для наших акванавтов производите? Это перспективное направление с точки зрения Арктики, или это штучные образцы, которые не должно быть много?
А.Рахманов
― Не могу комментировать по очевидным причинам интересы военных в этой части, но даже если брать нашу заинтересованность в гражданском секторе, думаю, что все то, что будет востребовано с созданием придонных блоков, различного рода комплексов, исследования для установки различных систем, платформ и всего остального, - конечно, это, пожалуй, одно из главных направлений, которое будет нас интересовать и, наверное, будет нас кормить в ближайшем будущем. Посмотрим.
А.Нарышкин
― Крыму уже год в составе России – на прошлой неделе отмечали эту замечательную дату. Планы по загрузке местных предприятий?
А.Рахманов
― Мы отвечаем за несколько предприятий, которые находятся в Крыму, наши планы на самом деле в основном состоят из определения процедур, которые нам нужно завершить для того, чтобы мы могли, как юридическое лицо работать в Крыму. Мы регистрируем филиал «Звездочки», документы должны получить на этой неделе, - для того, чтобы на одном из предприятий Крыма начинать судоремонтные работы, в том числе и для нужд флота – в небольшой части, поскольку у военных есть там свой завод, который обслуживает Черноморскую флотилию. И для гражданских заказчиков, а также будем выходить на несколько проектов строительства различного рода судов.
А.Нарышкин
― Что там будете строить?
А.Рахманов
― Думаю, что мы там будем строить крановые суда и думаю, что в ближайшее время мы анонсируем, где и как это будет происходить.
А.Ермолин
― Как вы нашли компетенции на этих предприятиях?
А.Рахманов
― Компетенций на самом деле в Крыму полно, и в этом смысле там шли стандартные каналы перетекания, специалисты из николаевских заводов перемешались в крымские, из крымских на «Севмаш», и дальше по всей стране. Поэтому в этом смысле мне очень нравится, что крымчане очень трудолюбивые люди, в этом смысле их не надо переучивать или приучать к тому, что надо работать. Они понимают, что такое хорошо, что такое плохо, не растеряли профессиональные навыки, хотя не скрою, что с точки зрения оснащения крымских верфей там полно еще, что нужно сделать, поскольку на некоторые проще с бульдозером приехать, снести, и построить на их месте новое. Возможно, в каком-то случае нам так и придется сделать.
А.Нарышкин
― Сколько ОСК потратило на модернизацию и восстановление инфраструктуры, которая есть в Крыму?
А.Рахманов
― Пока нисколько. Не успели на самом деле. Мы действительно выходим сейчас на подписание первых юридически-значимых документов.
А.Нарышкин
― Документы будете с кем подписывать? С предприятием?
А.Рахманов
― С собственниками. Там до 1 марта необходимо было пройти перерегистрацию, все сроки в рамках закона истекли, поэтому мы сейчас вышли все договоренности и юридически-значимые документы, которые позволят нам работать.
А.Нарышкин
― Не боитесь с крымскими предприятиями подписывать контракты? Например, «Аэрофлот» запускал свою бюджетную авиакомпанию, а потом - бах – какие-то новые санкции.
А.Рахманов
― А мы итак в санкционном листе. Как в том анекдоте – сидят два заключенных на берегу Берегового пролива. Один: хочешь анекдот политический расскажу? – ты что, дурак, сейчас сошлют куда-нибудь. Поэтому – ну, куда нам дальше.
А.Нарышкин
― Отлично. Делаем перерыв и через пять минут продолжим эфир.
А.Куренной
― Скажите, будут ли продолжать строить корветы серии 20-380, или им на смену придет что-то другое?
А.Рахманов
― Там принципиальное решение принято такое, что мы останемся в основном в российской энергетике, а вооружение будем использовать то, которое строит на корветах 20-385, то есть, по сути дела, будет такой симбиоз, который позволит сохранить все вооружение в рамках последних уже планов и предпочтений флота.
А.Куренной
― Но это не 20-386, а что-то следующее?
А.Рахманов
― Мы все равно продолжаем относить его как раз к коду 20-380, так и будем его величать.
А.Куренной
― Есть у нас проект атомных лодок 885, хороший, большой, мощный, он так же и продолжает у нас быть магистральным, или опять же, что-то новое мы готовим?
А.Рахманов
― Во-первых, наука не стоит на месте, мы очень активно готовимся к началу разработки лодок 5-го поколения и в этом смысле работа не прекращалась ни на минуту, потому что, собственно, как в любом бизнесе, здесь останавливаться нельзя. Остановился – потерял темп, ритм и оказался аутсайдер.
А.Куренной
― Здорово, что вы так к бизнесу относитесь.
А.Рахманов
― А как иначе? Не как к благотворительности же.
А.Куренной
― Ну, многие советскими временами мыслят.
А.Рахманов
― Вот здесь вопрос очень интересный затронули. Действительно, с одной стороны, вроде как и никто бизнесом не называет – кстати, большинство директоров наших предприятий, с которыми я на эту тему общаюсь, они не подходят к нему как к бизнесу.
А.Куренной
― Стратегия.
А.Рахманов
― Нет, на самом деле эта тема, которая больше лежит в плоскости – раз государству надо, значит, это стоит столько. Мы говорим: минуточку, у нас с вами есть такая-то и такая-то неэффективность, - а это потом.
А.Куренной
― Главное – обеспечить национальную безопасность.
А.Рахманов
― Но при этом мне иной раз стыдно бывает смотреть в глаза коллегам в Минобороны, которые говорят – да ладно, ты уйдешь опять вправо года на два и денег еще попросишь. Стыдно. Вот есть такое чувство – стыдно. Поэтому я считаю, что над этим нужно работать. При этом, безусловно, мы должны заботиться о своей прибыли, потому как это для нас ближайшее время станет, пожалуй, единственным источником финансирования всех наших инвестиционных проектов.
А.Рахманов: У нас несколько главных клиентов - Вьетнам, Индия, Малайзия, Алжир
А.Куренной
― Стыдно бывает не только за наших, но бывает и за иностранных партнеров - например, за французов, чем заканчивается эпопея с «Мистралями» и будем ли мы делать аналоги, Только наши, российские? Я так понял, что окончательно от этой идеи не ушли?
А.Рахманов
― Ну, если Минобороны считает, что такие корабли нужны, в специализированном исполнении, с учетом наших климатических зон, с учетом той доктрины, которая нас заставляет задумываться об обороне страны, то, конечно же, построим. Ничего там супер-сложного нет. С другой стороны мы понимаем, что для этого нужно, чтобы была сформирована четкая позиция и заявка, - как это должно выглядеть, когда это должно быть, в каких регионах плавания.
А.Куренной
― А те самые, французские, получим?
А.Рахманов
― Ну, не мы же заказчики. Минобороны.
А.Нарышкин
― Одному Олланду известно.
А.Рахманов
― Да, так что вопрос к ним, наверное.
А.Нарышкин
― То есть, будет приказ, и вы будете готовы строить «Мистрали»?
А.Рахманов
― Не приказ, а четкое формулирование целей и задач, потому что сточки зрения места строительства, думаю, мы уже представляем, где и как это можно сделать.
А.Нарышкин
― А где?
А.Рахманов
― Ну, «Балтзавод» строил у нас кормовые части, соответственно, можем и целиком построить, ну а дальше думаю, что мы все равно будем вынуждены сейчас двигаться в сторону проекта модернизации верфи, которая позволит строить нам суда измерением сначала до 250 метров, а потом, возможно, до 300. Так что думаю, что, так или иначе, будем к этому готовиться. Мы же тоже не стоим на месте, понимаем потребности, где, для чего и почему.
А.Нарышкин
― Но пока решения строить «Мистрали» нет?
А.Рахманов
― Пока нет.
А.Нарышкин
― Контракт на первых два строил миллиард с чем-то. А у нас в России сколько бы они стоили, навскидку?
А.Рахманов
― Ну, вообще сравнивать навскидку, сколько стоит вооружение американское, сколько стоит иностранное и сколько стоит российское, - мы по подлодкам раза в два с половиной дешевле, а по надводным кораблям – по-разному, от разных классов, - в общем, мы достаточно конкурентоспособны.
А.Нарышкин
― Правильно ли я вас понял, что российский аналог «Мистраля» будет дешевле французского?
А.Рахманов
― ну, вы вопросы задаете. Я не знаю ни цвет, ни размер, ни внешний вид.
А.Нарышкин
― А пофантазировать?
А.Рахманов
― Бесполезно фантазировать, потому что корпус построить большого ума не надо, а дальше вопрос начинки. Ведь в этой шаланде должны находиться и вертолеты, и десантные маленькие корабли, и иные виды оборудования. Думаю, что в этом смысле главный вопрос – решить наши судостроительные проблемы, а во всем остальном авиаторы смогут здесь нас прикрыть по полной.
А.Ермолин
― Там огромный блок автоматизированной системы управления боем, по сути, это командный пункт, это связано с видением боевой остановки, с принятием решений в автоматизированном режиме.
А.Рахманов
― Абсолютно. Информационные системы, системы управления, связей, - все это мы сейчас отрабатываем на тех надводных кораблях, которые мы строим, здесь никаких особенных для нас откровений нет. Мы можем быть чуть менее функциональны, может быть, чуть более сложными в интерфейсах. Я имею в виду вся наша промышленность, не только ОСК - мы, конечно, можем и знаем, как это строить. При этом, конечно, остаются вопросы, связанные с тем, как правильно выстраивать эти приоритеты, что двигать в первую голову. В некоторых случаях, конечно, мы имеем случаи, когда кооперация нас тормозит по срокам сдачи. Есть несколько ОКРов, которые финансирует Минобороны, которые нас держат на красном пути, - если мы говорим о проектных графиках в очень жестких рамках. Ничего, будем отрабатывать.
А.Рахманов: Проблем от санкций практически нет, если не считать ряд вопросов импортозамещения
А.Ермолин
― Один из ваших коллег в нашей программе говорил, что мы строим медленнее зачастую, потому что у нас нет достаточного количества верфей, которые позволяли бы строить крупноблочно корабли. Где у нас есть такие верфи?
А.Рахманов
― Судов нет, а кораблей есть. Открою вам большую военную тайну, что все наши современные атомные подлодки построены методом крупноблочного строительства.
А.Ермолин
― То есть, это Северодвинск.
А.Рахманов
― В том числе. Другое дело, что главным вопросом является синхронизация работы кооперации. Мы давно говорили о том, что если переходим на длинные серии, неважно, надводные это корабли или подводные, - мы эту концепцию реализуем. Собственно, по одному из проектов модернизации верфи, которую мы сейчас рассматриваем, задача стоит так, чтобы доковое время по военным кораблям ограничивалось 6 месяцами. Этого не делали давно, хотя, конечно, рекорд – я последний раз общался с корейской технологической компанией, они сказали, что их рекорд нахождения в доке 45 дней. Но это мы говорим про такие бочки с моторчиками, которые состоят из понятных блоков со стандартным оснащением. Это большие корабли, но это при этом как шутка про американский автопром: то есть, машина может быть любого цвета, если она черная. Точно так же корейцы говорят: двигатель может быть каким угодно, если это корейская лицензия. Навигация может быть какая угодно, если она произведена по лицензии такой-то компании. И если это какие-то другие системы, то везде уже есть свои производители.
Я считаю, что это наш путь. Если мы будем видеть, что есть длинная крупная серия, то это нас ждет впереди. Ну и потом, президент в мае прошлого года подписал программу кораблестроения, в которую этот принцип заложен.
А.Ермолин
― А для строительства корпуса «Мистраля» нужны большие верфи?
А.Рахманов
― Ну, «Балтзавод» смог бы построить. Если французы отдельно покупали у нас кормовую часть, у себя делали носовую. А потом уже на воде сваривали это все, с помощью кессонных технологий. Думаю, что все это реализуемо, нет ничего невозможного.
А.Ермолин
― Товарищ Колесников, который засиделся лет 7 в капитанах, но вопросы задает профессиональные: «Готовят ли проектные учреждения вашей корпорации предложения по облику перспективного авианосца, как будет выглядеть российский авианосец в будущем?»
А.Рахманов
― Во-первых, пока у меня нет конкретного заказа на такой корабль. Как только будет, можем эту тему обсуждать.
А.Ермолин
― Даже на авианесущий крейсер нет?
А.Рахманов
― На сегодняшний день нет.
А.Нарышкин
― Вы заодно ответили и Олегу.
А.Рахманов
― Мы на самом деле напрактиковались, потому что мы нашим индийским заказчикам практически построили заново - то, что называется «Викрамадитья».
А.Нарышкин
― Хочется, чтобы и нам. Красивая такая штука.
А.Рахманов
― Знаете, столько красивых штук в мире есть.
А.Нарышкин
― Кстати. Леонид из Москвы: «Работают ли дизайнеры над внешним видом, интерфейсами и оборудованием?»
А.Рахманов
― Хороший вопрос. Не знаю.
А.Нарышкин
― Анна из Петербурга: «Читала в интернете о нецелевом использовании 14 миллиардов рублей, произведенных одним из ваших предшественников, Троценко. Ведется ли разбирательство, будут ли средства возвращены в войска?»
А.Рахманов
― Ой, Анна. На самом деле против предприятия ОСК возбуждено 62 уголовных дела за последние два года. Общение с правоохранителями для нас уже представляет достаточно обыденную историю.
А.Нарышкин
― Наверное, уже стали друзьями.
А.Рахманов
― Не знаю, может быть. Но с другой стороны, история про 14 миллиардов на Амурском судостроительном заводе обрастала массой слухов и интерпретаций, хотя вопрос стоит примитивно. Когда предыдущие собственники кинули Амурский завод в том состоянии, в котором он остался, «Сбербанк», который оказался в кредиторах этого предприятия, получил возмещение через государство, и в этой связи все, что мы не доделали, мы не успели на тот момент, когда проходила проверка, зарегистрировать наши права на те денежные средства, которые через федеральный бюджет заходили для компенсации вот этих умыкнутых злоумышленниками денег. Вот и вся история.
А.Нарышкин
― Так где деньги-то?
А.Рахманов
― Деньги были получены из бюджета и соответственно, компенсированы в счет тех убытков, которые были.
А.Нарышкин
― То есть, деньги вернулись?
А.Рахманов
― А они никогда никуда не уходили. Знаете, когда смотришь какую-то деловую сделку, и наблюдаешь ее только в одном каком-то окончании, каком-то куске, то иногда это все тянет на состав преступления.
А.Нарышкин
― Кажется, что украли, а на самом деле передали с одного предприятия на другое.
А.Рахманов
― Да нет. Просто мы действительно так много уже отписывались по этому делу и по этому вопросу, что, может, я уже какие-то детали буду опускать, потому что история печальная.
А.Нарышкин
― Вы говорите, что на ОСК заведено 60 уголовных дел? Что это за дела?
А.Рахманов
― Очень разные. В некоторых случаях это абсолютно банальные злоупотребления, нецелевое использование средств отдельными предприятиями и должностными лицами. Ну, это та работа, которую правоохранители делали, делают и будут дальше делать.
А.Нарышкин
― Так это плохо. Почему столько дел?
А.Рахманов
― Общий объем претензий к ОСК за три года по этим уголовным делам составляет, если я помню правильно цифру в районе 20 млрд рублей, включая те 14, о которых мы говорили. При обороте корпорации в 300 в этом году. 2014 г. был 298, в этом году будет 357, - в зависимости от того, как мы консолидируем дальневосточные активы, с учетом завершения исполнения указа президента. То есть, в масштабах, условно говоря, это цифры, с которыми мы можем дальше работать, хотя мое глубокое убеждение, что вор должен сидеть в тюрьме. И деньги, которые не работают на государство, выделенные нам специально для гособоронзаказа, могут находиться только в одном месте – либо у наших заказчиков, либо обратно, в Минобороны.
А.Рахманов: Мы очень активно готовимся к началу разработки лодок 5-го поколения
А.Куренной
― Как у вас на предприятиях идет переход на систему контрактов обслуживания полного жизненного цикла вашей продукции?
А.РАХМАНОВ: Идет потихонечку, идет болезненно, поскольку для этой цели был выбран один из перспективных проектов, который находится на стадии проектирования. И, соответственно, один из проектов, который уже находится в производстве. Со второй части мне вообще достаточно странно сейчас браться за целиком жизненный цикл, поскольку проект спроектирован, облик его определен, подготовка к производству выполнена, находится в производстве и дальше нам остается только какой-то хвост этого жизненного цикла, который касается эксплуатации, модернизации, ремонта и утилизации.
Поэтому у нас получается такая комбинация: мы по одному из проектов идем в освоении неких одних элементов жизненного цикла, но при этом понимаем, что для того, чтобы его грамотно построить, нам нужно начинать с формирования облика. С точки зрения жизненного цикла вопрос в той системе, которую мы сможем для этого использовать, в автоматизации этого процесса, в создании необходимых справочников, необходимых каталогов, в необходимости выполнения проектирования в трехмерных программах. И дальше возможность передачи уже этого проекта, сделанного в электронном виде.
Это для нас для всех достаточно серьезная задача, но мы шаг за шагом двигаемся в ее реализации.
А.Нарышкин
― От Капитана Колесникова: «Кто является основным поставщиком стали для кораблестроения?»
А.Рахманов
― На сегодня два основных предприятия – «Северсталь» и «Магнитка». Я не говорю уже о более мелких предприятиях, которые производят различного рода спецстали, плюс наши традиционные партнеры по производству титана.
А.Ермолин
― И его второй вопрос с ответом у него - почему минные тральщики отливают из композиционных материалов.
А.Рахманов
― А как отвечать на этот вопрос, серьезно или шутя?
А.Ермолин
― Как хотите.
А.Нарышкин
― Как вам подсказывает сердце.
А.Рахманов
― Сердце подсказывает: мины не липнут к композиту.
А.Нарышкин
― Про импортозамещение. Есть проекты, которые оказались под угрозой из-за санкций?
А.Рахманов
― Я уже говорил, что главная проблема и головная боль это «Зори-машпроект» Николаевская, которая нас тормознула по газотурбинным агрегатам. Причем, мы оплатили за три агрегата, наступает срок 1 апреля, когда мы можем начинать наши юридические преследования, поскольку там стоял 1 квартал. Ну, срок, после которого наступает ответственность. Ну, будем биться, будем всячески пытаться выдергивать эти деньги, либо турбины. Хотя шансов на то, что мы их сможем получить в сколь-либо обозримом будущем, практически нет.
А.Нарышкин
― Слушатель из Москвы спрашивает, планируется ли выкуп акций у миноритарных акционеров в верфях, по каким предприятиям есть конкретные планы?
А.Рахманов
― У нас таких предприятий не так много. Думаю, что мы подготовим план неких корпоративных действий, поскольку нас впереди ждет реструктуризация, нам нужно будет уходить от ряда центров судостроения, спрямлять структуры владения. А то получается, что большинство активов у нас заведены через дочки. Просто как собирали, так и пока работаем. И в этом смысле думаю, что этот вопрос будет решаться как раз в рамках реструктуризации и выпрямлении акционерных структур владения.
А.Ермолин
― Где у вас лучшие центры компетенции? Люди говорят, что северодвинских рабочих, сварщиков, сдают в аренду за большие деньги другим предприятиям. Как обстоят дела с «синими воротничками»?
А.Рахманов
― С «синими воротничками» у нас дела обстоят хорошо, мы имеем определенный дефицит, но с точки зрения легенд по поводу сварщиков из Северодвинска – найти сварщика 6 разряда по титану в этой стране не так просто. И в этом смысле я считаю, что эти деньги стоят заслуженных денег.
А.Ермолин
― А много их надо?
А.Рахманов
― Все зависит от цикла. Мы сейчас одну штуку придумали, на самом деле отчасти подсмотрели в том, что было в советское время, - мы будем создавать некий общий пул профессий по всей ОСК, чтобы у нас был маневр этой рабочей силы между различными предприятиями. Потому что сварщики сегодня могут быть перегружены на одном активе, «п
