Госкорпорации словно призраки: никто их еще не видел, но все знают, что они существуют, и скоро их будет намного больше. Кому-то они даже мерещатся. Бизнесмен Аркадий, работающий с «Силовыми машинами», делится то ли страхом, то ли тайной надеждой: «Нашего [владельца “Северсталь-групп”Алексея] Мордашова скоро нагнут, и он превратит частную компанию “Силовые машины” в одноименную госкорпорацию. Точно вам говорю, к гадалке не ходи».
За полгода появилось 6 госкорпораций. Первым был Внешэкономбанк, давно привыкший к тому, что над ним ставят эксперименты с разными организационными формами. Опыт был признан удачным - учитывая легкость, с которой можно организовать новую госкорпорацию. Потом подряд родились «Олимпстрой» (для организации Олимпиады в Сочи), «Роснанотех» (для развития нанотехнологий) и Фонд содействия ЖКХ. После паузы - «Ростехнологии» на базе «Рособоронэкспорта» и «Росатом».
Корпорации очень разные: одни по сути своей напоминают советское отраслевое министерство, другие - интернациональную компанию. Но всех их роднит уникальная организационно-правовая форма. Они - некоммерческие организации, но каждая создается специальным законом. И каждой корпорации государство безвозмездно дает либо средства в уставной капитал, либо имущество.
От частных компаний их отличает то, что они не гонятся за прибылью, но, с другой стороны, и не могут быть подвергнуты банкротству. В законе о каждой из госкорпораций прописано, что законодательство о банкротстве на них не распространяется, а в Гражданском кодексе банкротство подобных некоммерческих организаций не предусмотрено. И нигде не прописано, что делать с госкорпорацией, если она не выполнит свои финансовые обязательства. Ясно лишь, что ей не грозит распродажа имущества.
От обычных бюджетных учреждений отличие еще более серьезное. Как сказал на условиях анонимности чиновник правительства: «Деньги бюджетные, но трачу, как свои. Ну очень, очень удобная штука». Ведь некоммерческие организации не подчиняются сложным правилам отчетности Бюджетного кодекса.
«Умом такую форму трудно понять, - говорит директор департамента стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. - Абсурдность в том, что собственником является корпорация, но не собственник назначает руководителя». «Кому ж не понравится ситуация, когда вы можете получить на миллиарды долларов собственности, имеете полное право ею распоряжаться, а контроля за этим практически нет. Очень комфортно», - иронизирует Николаев.
Настолько комфортно, что даже руководство страны - президент и его преемник - стыдливо называют такую организационную форму, подразумевающую создание какой-то параллельной экономики с собственным правительством, «временной». «Госкорпорации появляются, но могут и исчезнуть в один день. Как снег, - соглашается с ними главный экономист ИК “Тройка Диалог” Евгений Гавриленков. - Много денег у государства - будет много госкорпораций, мало - исчезнут». Пока денег много, равно как и желающих их получить в безвозмездное и комфортное пользование.
В ИНЫХ ФОРМАХ
Еще недавно госкорпорация была одна. Сама форма появилась еще в 1999 г., когда создавали Агентство по реструктуризации кредитных организаций (АРКО) для спасения проблемных банков. Замгендиректора Агентства по страхованию вкладов (АСВ) Андрей Мельников стоял у истоков создания АРКО. «Мы тогда с Минфином и Банком России просто сломали голову, - рассказывает он. - Не подходила ни одна форма: ОАО должно извлекать прибыль, а не защищать вкладчиков, а у государственных унитарных предприятий (ГУП) слишком низкая скорость принятия принципиальных решений, это для нас было просто губительно».
Тогда придумали новую форму некоммерческой организации. Всё строго по Гражданскому кодексу: там есть запись, что некоммерческие организации могут создаваться «в иных формах, предусмотренных законом». АРКО стало первой из «иных», и после бурных обсуждений его назвали госкорпорацией.
АРКО уже нет - расформировали за ненадобностью, - и только в этом году чиновники вспомнили про удобную форму, которая подходит под любые государственные нужды, особенно если требуется управлять огромными суммами без лишней волокиты.
ВЭБ СССР получил свои полномочия от президента Бориса Ельцина в 1993 г. Он единственный сохранял в своем названии аббревиатуру «СССР». Это означало, что ВЭБ платит по долгам Союза. Никто не мог сказать, что такое ВЭБ: банк, агентство или еще что-то.
Но долговая проблема была решена с помощью нефтяных денег. И ВЭБ встал перед выбором: либо становиться обычным банком, либо что-то менять в своей жизни. Заместитель председателя ВЭБа Сергей Васильев рассказывает, что рассматривали разные варианты: приватизация - слишком сложно и долго, а государственное унитарное предприятие для банка - форма абсурдная, так как ГУП не может занимать на международном рынке. И тут вспомнили об опыте АРКО. Дальше политическая воля, специальный закон и деньги из бюджета (250 млрд руб.) - и новая госкорпорация «Банк развития» готова.
Причем ВЭБу не пришлось даже жертвовать своими льготами. По закону «О банке развития» он по-прежнему не будет платить налог на прибыль и создавать резервы в ЦБ. За ВЭБом остались все его прежние функции: управление внешними долгами и пенсионными деньгами, поддержка экспорта и т. д. Добавились и новые - кредитование и поддержка инфраструктуры, инноваций, малого и среднего бизнеса и экологии. «В этом вся идея: мы не гонимся за прибылью. Мы - банк, поддерживающий приоритетные для государства сектора экономики», - гордится зампред Васильев.
«Это очень интересно. Не так скучно, как в обычном банке. Здесь работают люди, которые привыкли решать нестандартные задачи, - объясняет Васильев. - Методы работы коммерческие, а задачи - государственные». Правда, на вопрос Newsweek, кто же сотрудники ВЭБа - чиновники или бизнесмены, - Васильев ответить не смог. «Госкорпорация - это такой гибрид, - рассуждает он. - Мы должны и будем всё больше и больше превращаться в банкиров».
ПЕРЕДАЧА НА БАЛАНС
Затем власть решила, что коммерческими методами можно решать застарелые государственные проблемы. Сразу стало ясно, что делать с Олимпийской стройкой и городом Сочи как курортом Краснодарского края. Министр экономического развития и торговли Герман Греф несколько лет занимался обустройством Сочи, но результат был, увы, не ахти. Министр изредка приезжал в Сочи, бегал по стройкам и возмущался нерадивостью чиновников. Потом быстро написали закон об «Олимпстрое», которому дали 186 млрд руб. в уставной капитал.
В форму госкорпорации обернули и жилищно-коммунальную проблему - так появился Фонд реформирования и содействия ЖКХ, получивший 240 млрд руб. из бюджета. Замкнул тройку лидеров «Роснанотех», которому государство дало 130 млрд руб. для совершения нанотехнологического прорыва.
Законы обо всех госкорпорациях писались в администрации президента, и главы их подбирались там же. «Ради того, чтобы создать государство развития, пришлось повозиться с поиском кандидатур», - рассказывает историю создания источник Newsweek в администрации президента. И действительно, возглавили корпорации неожиданные личности: нефтяника Семена Вайнштока бросили на Олимпийскую стройку, сенатора Константина Цицина - на ЖКХ, а на нанотехнологии отправили ничего не знающего о столь тонких материях финансиста Леонида Меламеда. Ростислав Мурзагулов из Фонда ЖКХ сравнил себя с солдатом на армейской службе: призвали - надо выполнять задачу.
Новая миссия этих людей слегка озадачила. До сих пор не у всех (как, например, у Вайнштока) есть помещения или (как у Меламеда) программы работы. Вайншток набирает людей и рассаживает их на площадях, которые были построены им во времена руководства «Транснефтью».
В совете по нанотехнологиям идут позиционные бои. «Там всё просто кирдык! [Директор Курчатовского института Михаил] Ковальчук считает себя главным и полагает, что он неформальный руководитель этой госкорпорации, а Меламеду, естественно, это не нравится, и он сопротивляется. Бьются не на жизнь, а на смерть!» - рассказывает источник Newsweek в аппарате правительства, побывавший на последнем заседании нанотехнологического совета. Деньги в госкорпорацию уже пришли, а что с ними делать, неясно.
Сергей Чемезов уже давно хотел превратить в госкорпорацию свой ФГУП «Рособоронэкспорт» - экспортера российского вооружения, а с недавних пор и владельца промышленных активов. Но ему не давали. Дело тормозили одновременно и премьер Михаил Фрадков, и министр Герман Греф. Оба считали, что форма госкорпорации для «Рособоронэкспорта» не подходит, что он вполне может акционироваться и стать обычным АО со стопроцентным контролем государства. Но противостояния не случилось. Фрадкова Путин уволил, а Греф не захотел работать в новом кабинете министров. И проект Чемезова был немедленно реализован.
В конце сентября Путин лично внес законопроект о новой госкорпорации «Ростехнологии». Он прошел все чтения в Думе, в Совете Федерации и был подписан президентом за 24 дня. «Просто просвистел через Думу и Совет Федерации, - вспоминает источник Newsweek в администрации президента. - Чемезов должен быть доволен. Зря он волновался, что при новом президенте будут сложности. Путин своих не забывает».
В «Ростехнологиях» гордятся, что не стали просить деньги из бюджета. «Госкорпорация будет функционировать на основе самофинансирования по принципу безубыточной деятельности», - выпустила пресс-релиз компания. Зато на баланс была передана вся собственность «Рособоронэкспорта», включая «АвтоВАЗ» и титанового гиганта «ВСМПО-Ависма». Госкорпорация Чемезова не открывает свою балансовую стоимость, но очевидно, что имущество это стоит гораздо больше, чем получили все остальные госкорпорации вместе взятые. «И теперь мы можем многого не узнать о госкорпорациях, - говорит глава Российской экономической школы Сергей Гуриев. - Ведь они даже не обязаны публиковать свою отчетность».
По стопам Чемезова отправился и Сергей Кириенко: его Федеральное агентство по атомной энергии было преобразовано в госкорпорацию. И тоже, как Чемезов, прошел весь путь очень быстро. «Со скоростью дефолта», - посмеивается над Кириенко его бывший коллега по правительству.
Препятствий на пути к созданию атомной корпорации было множество. Надо менять бюджетное законодательство - значит, поменяем; поправить Гражданский и Уголовный кодексы - правим; закон о государственной тайне - не проблема. «Вы представляете, изменить 20 базовых законов, чтобы принять один закон об одной хозяйствующей структуре! Просто невероятно!» - удивляется Николаев из ФБК.
Дело завершили в декабре, Путин принял Кириенко и назначил его руководителем «Росатома». «Спасибо за доверие», - тихо выдохнул бывший премьер. «Уникальность нашей госкорпорации в том, что она, по сути, восстанавливает в себе весь комплекс, который когда-то назывался Минсредмаш, то есть полностью объединяет управление ядерным оружейным комплексом и атомной энергетикой», - радуется замруководителя «Росатома» Татьяна Ельфимова.
В «Росатоме», также как и в «Ростехнологиях», не стали открывать свою балансовую стоимость. «Один только ядерный центр в Сарове стоит $40–50 млрд, - начал было считать Сергей Новиков из “Росатома”. - А сколько стоит “Атомэнергопром” вместе с военной частью, сказать невозможно». Получается, что «Газпром» и «Роснефть» намного прозрачнее и эффективнее, чем госкорпорации, говорит Гуриев из Российской экономической школы: «Там хотя бы есть акционеры и публикуется отчетность».
НЕ ТОЛЬКО НА ЭКСПОРТ
Президент Владимир Путин и преемник Дмитрий Медведев уверяют, что госкорпорации - это временная необходимость. «Мы не собираемся вечно держать эти госкорпорации, - заявил Путин, - и создавать государственный капитализм».
В администрации президента уже подвели под эту неопределенную «временность» идеологическую базу. Мол, госкорпорации - это «новые центры развития», необходимые только потому, что у частного бизнеса отсутствует инновационная составляющая: инновации не обещают достаточной для покрытия всех рисков доходности. «Государство развития - действительно работающая модель, - замечает Борис Макаренко, замгендиректора Центра политтехнологий. - Но исследователи - и Фрэнсис Фукуяма, и Майкл Макфол - прямо указывают, что оно получается только там, где работает конфуцианская система ценностей и живут преданные ее идеалам чиновники».
Причем Япония, Тайвань, Корея и Китай строили свои центры развития, ориентируясь только на внешние рынки сбыта. А Россия, говорит Макаренко, пошла по своему сценарию: совмещает ориентацию на экспорт и импортозамещение. До нас никто этого не делал. «Недавно я разговаривал с китайским экономистом, и он меня спросил, уверены ли мы, что продукцию госкорпораций будут покупать за рубежом, - рассказывает Макаренко. - Ведь если закидывать внутренний рынок продукцией госкорпораций, то получатся всего-навсего монополии, мешающие развиваться рыночной экономике».
Newsweek задал всем существующим сегодня госкорпорациям один вопрос: когда они выполнят свою миссию «центров развития» и перестанут существовать. Только в одной корпорации - Фонде ЖКХ - допустили, что им удастся запустить рыночные механизмы в отрасли до 2011 года.
Остальные же считают, что их жизнь вечна. «Олимпстрой» собирается эксплуатировать построенные 220 объектов для Олимпиады и после 2012 года, говорит вице-президент этой корпорации Сергей Григорьев. А в «Росатоме», «Ростехнологиях» и «Роснанотехе» предпочли официальную формулировку: в законе не прописан срок действия корпорации.
Убрать госкорпорацию ничего не стоит - так же легко, как и создать, - надо просто написать новый закон. «Только нужно понимать: когда госкорпорацию расформируют, у государства ничего не останется. Вложенные деньги будут освоены, а бывшее госимущество, скорее всего, акционировано», - замечает Николаев из ФБК.
Поэтому особенно интересно, какие еще сферы будут отданы в руки новых крепких хозяйственников. «Я слышал, что хотят создать госкорпорацию в строительной отрасли», - говорит единоросс Мартин Шаккум, который в прошлой Думе возглавлял промышленный комитет. Министр связи Леонид Рейман решает, какую выбрать форму преобразования ФГУП «Почта России». «Госкорпорация - интересная идея, она открывает новые возможности», - говорит он. В правительстве обсуждают госкорпорацию леса. А Министерство экономического развития, которое до сих пор негативно относилось к размножению госкорпораций, предлагает создать свою - по привлечению инвестиций и улучшению имиджа России.
/Русский Newsweek. Декабрь-январь. Евгения Письменная/
